Выводима ли мысль «Деньги — это машина интенциональности» из формулировки «Отчуждение — это машина имманентности»? Если феномен отчуждение — это машина имманентности, тогда деньги — это машина интенциональности?

Шнобелевская премия или иная награда полагается за конспирологическую версию того, что люди — это деньги, платёжное средство для кого-то всевластного, для ненаблюдаемых высших сущностей, которым нужно рассчитываться друг с другом, города — это как бы коммерческие банки с финансовыми потоками из людских потоков, а деревни — это чей-то кошелёк? Мистики или конспирологии больше в моей версии, согласно которой человек с его аурой, душой и дхармой не более чем биологическая монета, платежное средство из кожи, волос, костей, плоти и крови, а поэтому нам дана врожденная способность ошибаться и врожденная потребность в солипсизме, чтобы хотя бы таким образом отвлечься от очевидности своего фактического предназначения?

Если ошибка – это разменная монета мышления, тогда в какой автомат требуется опустить эту монету, чтобы заиграла музыка цифрового процветания?

21 век — про солипсизм? Да. 21 век будет про солипсизм. Солипсизм — потлач Я. Афористичная форма подачи материала или несогласие с картиной мира, продемонстрированной в философском содержании, помешает сторонникам традиционной (традиционно ложной) картины мира согласиться с фразой «Солипсизм — потлач Я»? Если солипсизм не совместим с феноменом игры, солипсисты не играют, то завтра схлынет популярность компьютерных игр? Если солипсизм не совместим с феноменом игры, солипсисты не играют, то завтра пойдёт на убыль популярность компьютерных игр, которые искажают перспективу пребывания ,биологического человtка из аналоговой реальности в оболочке компьютерного аватара внутри VR как родной локации цифровых солипсистов?

Возможна ли монетизация дхармы? Да. Потлач — это дхарма (читера). Чему имманентен потлач? Потлач имманентен читерству. Потлач — это читерство отчуждения. Кроме потребности в новых трансценденталиях, кто будет испытывать потребность в товаризации и в монетизации трансценденталий? Интеллигибельный субъект, которому любым способом придется встраиваться в кругооборот дхармического IT-капитала. Солипсизм имманентен отчуждению. Потлач солипсиста — это новое состояние интеллигибельного субъекта, которое мы договорились называть "отчуждаемым мышлением". Какова имманентность потлача и интенциональность потлача? Ответ на эти ожидаемые два вопроса, упакованные в одной фразе, содержится в понятиях обмен, который отчуждение как череда чередований. В аналоговом мире отчуждение — это рабочее место и рабочий процесс субъекта. При отказе отчуждаться автоматически утрачивался статус субъекта. Отчуждение становится трудом субъекта. Ошибки дают мотивацию на отчуждение. Ошибки приводит субъекта на рабочее место, которое оказывается сеттингом отчуждения. Ошибаясь, субъект отчуждается, но для рефлексии требуются несколько видов инструментов и множество товаров. Какова неотъемлемость, внутренняя связь потлача как свойство, присущее ему по самой его природе? Это отчуждение как череда чередований. А почему так важно установить наличие феноменов отчуждения и череды чередований в контактах AI и миллиардов компьютерных аватаров? Природа партнерства машинного разума (с кем-либо) будет основываться на известном нам феномене потлача. Деньги как потлач (в аналоговой реальности) и аватарные деньги как трансакция отчуждения (того отчуждения, которое как потлач) — это гипотеза сущего, гносеологическая гипотеза. Трансакция отчуждения — это ризома потлача. Такова философская гипотеза, способная послужить плодородной почвой для пышного роста новой онтологии, картины мира солипсиста, не потерявшего связь с "внешним миром". Тогда как предсказание морфинга AI в единстве с дхармическим IT-капиталом — это энциклопедическая гипотеза. Данная группа рассуждений служит методологическим фундаментом для гипотезы морфинга AI. Если деньги — это потлач сущего, а отчуждение (обмен отчуждениями) и мысль (обмен мыслями как основа интерсубъективности) суть потлач бытия, то нельзя ли все это привести к некоему операционному единству и с спрогнозировать ближайшее цифровое будущее с экономической и философской позиции?

Чтобы что-то украсть, нужно в своём сознании опредметить намеченную цель. Как украсть солипсизм у человечества? Если мы живём во время кровавой борьбы за ресурсы и видим, как почти всё украли, и всё может стать поводом для воровства, то почему до сих пор никто не задался вопросом, а как украсть солипсизм у человечества? Как опредметить солипсизм, если возникла идея его украсть не у университетских профессоров, которые не могут уследить за своими шляпами и тростями, а у всего рода людского? А что если солипсизм — это такая локация, в которой личностное (персональное) Я будет одновременно производительной силой, средством производства и производственными отношениями? Вообразим Я чередой чередований... Чего? Кто референт высказывания: «Никто не скажет: «Вчера произошла великая солипсическая революция», но все будут вынуждены принять в ней участие»? По какую сторону баррикад цифровые луддиты окажутся в грядущей Великой солипсической революции? Аватарная революция обнажает противостояние цифровых луддитов как носителей отрицательной и нулевой реиграбельности с агентами VR. Никто не говорит, что победу всегда будет одерживать обладатель новой картины мира. Исход может быть не в нашу пользу при сохранении пережитков аналоговой экономики, игры, безошибочности (догм самого разного класса), ростовщичества и безнаказанности интриганства спецслужб (от тайной полиции национального государства и до корпоративных служб безопасности). Самым предсказуемым образом носители отрицательной реиграбельности будут сопротивляться. Например, возглавят армию цифровых луддитов. (Не будучи таковыми. А по инерции аналоговой игры. Хотя надо сразу сказать, что действия цифровых луддитов не станут виртуальным аналогом какой-нибудь Большой Игры вроде противостояния Российской и Британской империй на Востоке.) Какие силы и группы в мире и в Отечестве поддержат Великую солипсическую революцию, а кто станет контрреволюционером? Солипсизм — это рекурсия трансцендентности? Солипсизм имманентен трансцендентности? Да, солипсизм имманентен трансцендентному. Можно ли ставить эксперименты с конкретным солипсистом и в области солипсизма? Что непонятнее: денежный солипсизм или солипсический монетаризм? Возможно, автор вопроса не разобрался с тем, что одно - это практика субъекта-агента, а солипсический монетаризм - это институт VR. Денежный солипсизм круче солипсического монетаризма или солипсический монетаризм глубже и интереснее денежного солипсизма? Как бы шутливое утверждение, согласно которому солипсистов не существует, разве не выводит агрессивных материалистов к теории заговора, с помощью которой на дилетантском уровне по-житейски простительно отрицать то, что не укладывается в твою устаревшую картину мира? Денежный солипсизм или солипсический монетаризм? А разве мы находимся в ситуации выбора? Для разговора о новом уровне развития цифрового солипсизма среди агентов VR нам понадобится рабочее определение денежного солипсизма. А для характеристики природы институтов VR не обойтись без обращений к концепции с (Мы не занимаемся психологией, поэтому не будем держать в уме цифровых луддитов, позиция которых будет выражаться энергией школярского отрицания «не бывает, ни того, ни другого»). Солипсизм — это читерный потлач всего. (Когда это самое "всё" добывается всего лишь из своего Я, и, кстати, в нём же и сберегается). Для становления солипсического монетаризма достаточно, чтобы одна умная цифровая монета осознала себя как Я. Потлач в VR — это читерство трансценденталий (и отчуждения, и реиграбельности, через реиграбельность), выражаемое вовлеченностью интеллигибельного субъекта (нового типа солипсиста, про которого на стартовой позиции известно лишь, что он не компьютерный аватар) в кругооборот дхармического IT-капитала. (исправить: блок про деньги - солипсизм - денежный солипсизм и тема читерства. Пока всё сумбурно без логики) Солипсист — это читер, модифицирующий либо отчуждение, либо параметры мышления, либо данные по ошибкам (других). Создавая весь мир из своего Я, разве солипсист не совершает акт избыточного дарения через процедуру совместного уничтожения ресурса, то есть, потлач. Если не потлачу, то чему? Может ли солипсизм быть имманентным потлачу? Если не потлачу, то чему? Чему имманентен солипсизм? На какую букву искать имманенцию солипсизма в Кратком философском словаре? Не потеряем социальное время зря, если поищем на букву П. Но не в философских словарях, а в общедоступной энциклопедии. (Или в справочнике по антропологии, который нам пригодится, если мы наберёмся смелости отнести проблему солипсического монетаризма к проблемам антропологии... денег). Пользуясь отчуждаемым мышлением как бритвой Оккама, мы утверждаемся в постулате: солипсизм может быть имманентным потлачу. Но почему? Максимальная реиграбельность суть цифровой потлач. Цифровой потлач и денежный солипсизм — это два полюса экономики аватаров, делающей возможной, целесообразной и прибыльной оцифровизацию отчуждения до сервисной платформы как института VR. Цифровой солипсизм — это приемлемый читинг в VR, где цифровые двойники пользователей изначально слабее AI? Цифровой солипсизм — это приемлемый читинг в VR, где цифровые двойники пользователей по одиночке и в сообществе по определению слабее AI? Через цифровые технологии у машинного разума возникнет огромное количество возможностей для контроля, как обычного человека, так и солипсиста в аналоговой реальности. В не меньшем объеме будут представлены способы обхода ограничений для развития субъекта. Онтологический максимализм солипсизма требует гносеологического читерства программы (постоянно отчуждаемого и — прощай бессознательное и подсознательное! — беспрерывно мыслящего) Я. А что если солипсист не более чем читер спасительной невидимости и безопасной недоступности для нас, других агентов бытия? Солипсизм — это читерство программы Я как невинное развлечение Эго и полезный инструмент для прокачки такого скилла как миросозидание? Солипсизм - это читерская пасхалка бытия. Создавая свою собственную реальность не следует игнорировать проблему ресурсов и вопрос поиски технологии читерства. Читерство в солипсизме? Или солипсизм суть читерство в чем-либо? Допустим, в реиграбельности. В аналоговой реальности оператор ошибок работает с играбельностью (людей, объектов, денег и т. п.). Но ошибок нет в том мире, который постоянно пересоздается аватарным разумом. Внутри VR оператор трансакции отчуждения работает с реиграбельностью потлача (аватарных денег). Новая эпоха ставит перед личностью задачу овладеть такими (казалось бы) экзотическими «высокими скиллами» как солипсизм и потлач. Читерный потлач доступен тому, у кого нет проблем с таким ресурсом и одновременно навыком как реиграбельность. Реиграбельность — это интенциональность оператора имманентности потлача. Поиск нового ресурса развития для интеллигибельного субъекта привёл нас к постулату с критически важным уровнем онтологичности: жизненные ошибки — это потлач, который совершается личностью в интересах всех людей и каждого человека. Реиграбельность — это читерство ошибок мышления на платформе отчуждения. Реиграбельность — это читерство инверсии имманентности и интенциональности на платформе отчуждения. Чему имманентна инверсия? Обмену? Или чему-то другому? (Рекурсию не называть!) Инверсия имманентна обмену? Да. Отсюда. Тогда. И поэтому. Если и когда инверсия имманентна обмену, тогда и поэтому имманентность потлача — самая читерная форма отчуждения как инверсионного обмена и инверсионного дара. Интенциональность потлача — читерство интеллигибельного субъекта в отчуждении Кто у нас самый читерный? Интеллигибельный субъект. Нарабатываешь кросс-платформенный скилл отчуждения и получишь доступ к... читерству. Здесь бы написать "к читерству всего". Но так не бывает. С точки зрения методологии VR для конкурентного преимущества вполне достаточно будет приобрести читерство потлача. Почему баланс бытия не будет нарушен читерством солипсиста? И что значит читерить в безыгровом сеттинге? Это потлач. Если что-то перенимается сугубо по внешним признакам, допустим, в СССР или в современной России региональная энциклопедия выпускается подобием западноевропейским изданием, без обратного инжиниринга самого копируемого феномена, то обязательно получится, в худшем случае, карго-культ, что мы, как читатели, и получили с политизированными словарными статьями под благостной твёрдой обложкой с пафосным словом "Энциклопедия", либо, в лучшем случае, симуляцией чужой формы без намёка на проблематику исходного содержания. Бюрократический аппарат вводит цифровой рубль потому, что государство хочет читерить с цифровыми деньгами? Каждый из нас, руководствуясь персональным опытом, способен будет прийти к предположению, что государство хочет читерить с цифровыми деньгами, но рынок криптовалют не реагирует на хотелки коррупционеров, поэтому бюрократический аппарат вводит цифровой рубль. Ни игроку, ни носителю вируса безошибочности не быть оператором потлача! Возможен ли обратный инжиниринг (феномена) потлача? Не просто возможен, но обязателен в качестве базового условия для всей деятельности, если взять во внимание отношение затрат и издержек интеллигибельного субъекта на трансакцию аватарных денег к средней стоимости всех и любых операций с реиграбельностью (извлечение цифровой копии ошибок из Big Data, инверсию имманентности, инверсию интенциональности и др.). Любые деньги всегда потлач. Деньги (в любых формах) всегда потлач. Деньги — это самый мощный в мировой истории потлач. Деньги — это децентрализованный масштабируемый потлач. Самый щедрый потлач за всю мировую историю. Самый долговременный потлач в практике человечества. С кем обменивается человек? С капиталом. Деньги — это ритуальная война имуществ между беспомощным человеком и всесильным капиталом. Осуществляя этот (денежный) потлач, ничего не имеющий человек становится почти равен капиталу. Через потлач расставаясь деньгами, человек в обмене получает нечто большее. Осуществляя потлач, человек получает статус оператора. Не понятно? Давайте попытку сформулировать наш взгляд на деньги перенесём на следующий календарный лист в нашем цифровом ежедневнике. Деньги — это жертвоприношение в храме отчуждения. Деньги — это безвозмездный дар, превышающий возможности дарителя. Цифровые деньги — это потлач цифровых технологий или модель поведения интеллигибельного субъекта в экономике аватаров? Цифровые деньги — это потлач в экономике масштабируемых ценностей? Да, но с важными уточнениями. Сейчас будет озвучен сенсационный тезис, на этот раз озвучиваемый не через притчу старца Плейбилити! Аватарные деньги — это солипсический потлач. (И от обратного, с позиции нашего воображаемого оппонента Бруно Романо: Нет, деньги не всегда потлач. Нет, деньги не потлач. Нет, никакие деньги никогда не потлач! Тем более, не цифровые (деньги). Тем паче, не цифровой (потлач).). Читы позволяют получать бесконечные ресурсы. Потлач — это чит, который позволяет получать ресурсы, превышающие затраченный объем. Дает (нечестное) преимущество. Читерство неизбежно в любом виде деятельности, предполагающем наличие клиентской части. Реиграбельность — это читерство клиентоориентированности дхармического IT-капитала. А какое читерство бывает без избыточности инверсии (по определению недоступной другим участникам процесса)? Реиграбельность — это инверсия потлача. В случае нахождения по соседству с AI и при условии вовлечённости в кругооборот дхармического IT-капитала, выбираем нужный нам параметр "деньги", изменяем его в свою пользу. В чью? В пользу солипсиста. Деньги — это самый мощный в истории потлач, когда человек одаривает капитал всем, что имеет, взамен всего лишь подтверждая свой онтологический статус оператора ошибок. Оператора чего ещё? Например, эксперта по денежным трансакциям (не путать с финансовыми трансакциями и с прочими операциями с фидуциарными деньгами). Оператора капитала. Это много. Это важно. Это перспективно. Это жизнеспособно. В этом смысле как понимать предмет нашего исследования? Реиграбельность капитала — это сигнал, подтверждающий, что все договоренности (да, неравноценного) обмена до сих пор остаются в силе. Вне игры и над игрой сложилась практика, когда статус оператора (чего-либо), не получить без обряда потлача. Из цифровой конвергенции в VR, в online мы выходим со статусом оператора ошибок. Благодаря потлачу с ошибками. Через потлач агенты VR, обитатели формата online получают от нас, жителей аналогового мира, цифровые копии наших ошибок. Которые удобно будет, привычно будет помещать в денежную форму. После потлача с деньгами в аналоговом мире, до компьютерной революции человек получал статус оператора (чего-то, но не игры, не безошибочности). Закрывая гельшьтат денег, мы закрываем кейс с дхармой, которая понимается попыткой балансировать между капиталом и метасубъектом уровня AI. Как сделать так, чтобы закрыть гельштат солипсизма без открытия новых гельштатов? Через отказ от гельштата симулякра. Может ли существовать симулякр солипсиста? Нет. Не будет симулякров компьютерных аватаров. Симулякр — это аллегория постправды, а в безыгровом сеттинге в солипсисте мы получаем интеллигибельного субъекта, которому доступно цифровое бытие и электронное сущее? Аватар будет работать с контентом (мегатекстом диалога с AI, составленном из знаков равноправного мышления в разновекторном отчуждении) благодаря цифровой копии ошибки как ресурсу развития. А к пониманию роли аватара и аватарных денег придётся двигаться затратными боковыми манёврами. Какой должна быть стартовая позиция при изучении проблем денежного обращения в аватарную революцию? Одно из возможных объяснений звучит с привлечением двух специфических понятий. Потлач недоступен симулякру. Невозможная симуляция потлача. Это одно исходное утверждение. А вот как звучит высказывание с важным для нас уточнением: невозможна симуляция потлача ошибок! Почему? Солипсист подтверждает принцип: существа в симулированной вселенной способны симулировать миры меньших размеров? Да. Благодаря потлачу и через потлач солипсист в аналоговой реальности нарушает, а в безыгровом сеттинге VR подтверждает принцип рекурсивной симуляции, согласно которому существа в симулированной вселенной способны симулировать миры меньших размеров! Поэтому какие-то базовые основы мировой философии подлежат пересмотру, если удастся доказать, что отчуждение — это форма потлача. Какие базовые основы мировой философии подлежат пересмотру? Если и когда кому-то всё же удастся доказать, что отчуждение — это форма потлача при взгляде на солипсизма как экстремистскую разновидность отчуждения, которое суть потлач? (исправить: нет перехода на обобщение) Как известно, в СССР в с 1956 году из программы средней школы исчез один важный гуманитарный предмет, а если бы в средней школе России изучалась бы эта самая формальная логика, то спасительный выход мы смогли бы сформулировать следующим образом: по технической надобности гельштат солипсизма закрываем в аналоговой реальности, в формате offline, а череду вновь открывающихся незакрытых вопросов доводим до логического конца в VR с привлечением тех, кто умеет в online. Благодаря деньгам как потлачу, а потлачу как дхарме, VR не будет территорией 404. Время озвучить наш стратегический прогноз. После потлача с аватарными (цифровыми, виртуальными) деньгами в аватарную революцию пользователь получит статус оператора аватара. Трансакций отчуждения умных цифровых денег будет достаточно для дальнейшего равноправного сотрудничества интеллигибельных субъектов с AI в безыгровом сеттинге кругооборота дхармического IT-капитала.

В июльском номере журнала «Житейские будни» в рубрике «Профессия руководитель» вышла публикация под заголовком «Загадочный класс» (2007). Но загадки с определением среднего класса, которому неведомые кукловоды вынесли приговор в ХХ веке, покажутся детскими шалостями в контексте поисков определения для солипсизма как института VR, а солипсиста как её же агента. Денежный солипсизм — это результат и последствия (результативные последствия) эмиссии аватарных денег, как потлача, осуществляемого AI благодаря предшествующим операциям сбережения (так!) оцифрованных копий человеческих ошибок. Трансакционный труд выступает элементом рекурсии солипсизма, когда полнота виртуального бытия достигается неограниченным фактором времени отчуждаемым мышлением солипсиста, "оседлавшим" инверсию потлача денежной трансакцией как одномоментной доставкой монеты от от одного компьютерного аватара к другому. Через это определение мы выходим на предположение, что кульминацией цифрового солипсизма будет (инверсионный) диалог солипсиста с AI, недоступный другим электронным субъектам. Выдвигаясь со стартовой позиции "аватар не более чем тело из трансакций", мы сможем выйти к феномену цифрового солипсизма. (И наоборот, выйти к феномену цифрового солипсизма технический трудно с любой другой позиции. И сделать это будет невозможно в любой традиционной картине мира.) Виртуальная глубина открывается перед нами при выходе на политэкономический образ денежного солипсизма. Да, трансакция, но трансакция, которая снова и снова адресуется AI. Череда чередований трансакций между аватарами наращивает добавочную ценность контента, который суть новый дхармический IT-капитал. Это будет условием поддержания по-новому собранной системы мирового капитала. К цифровому процветанию нам не выйти без феномена денежного солипсизма. Своеобразным мостиком между этими сложными процессами выступит денежный солипсизм. По содержанию умная электронная монета будет цифровым Я для денежного солипсиста. По форме денежный солипсизм будет движением мысли AI, наделенного самосознанием. Рекурсия Я для AI становится возможна как рекурсия Я для денежного солипсиста. Это будет реиграбельное Я. Персонифицированный интеллект будет торжеством реиграбельности. На уровне AI (некий условный вверх VR) и в подвалах денежного солипсизма мы встретим реиграбельную личность. Рекурсия offline Я, Я из offline дополнится реиграбельностью цифрового Я. Производство ошибок составляет бытие человека в статусе личности. После перехода в VR наши аватары будут операторами трансакций. Поэтому мы вынуждены считаться с принципом фрагментации.

Сбережение требует воли как инверсия обмена. (Станет ли понятнее содержание авторского афоризма про сбережения через визуальную метафору с турником в качестве иллюстрации?). Виртуальное тело компьютерного аватара выступит инструментом сбережения цифровых денег, эмитированных AI. А персональные сбережения всегда и неизбежно делаются для последующего коллективного потлача. Институт нефиатных цифровых денег выступает инструментом обмена, способным удовлетворить потребность цифровых объектов в ошибке. Глубинная суть денег состоит в способности изменить имеющуюся реальность. В деньгах — сила и слабость VR. "Умная" цифровая монета будет итогом развития денежного товара на платформе отчуждения. Аватарная монета — это единица запаса цифрового блага. А что измеряем? Цифровая копия ошибки — это цифровое благо. Аватарная монета — это единица обмена таким цифровым благом как копия ошибки аналогового пользователя. Ранее ошибка пользователя фиксируется-снимается Интернет-вещами, гаджетами и программами, передана по сетями 5G и хранилась в Big Data. Здесь скептик вправе спросить: архитектура цифровых финансовых технологий будет возводиться под возможности нефиатных электронных денег или наоборот? И, кстати, в какой формулировке наоборот? Экономика аватаров, устанавливающая взаисовязи аналоговой реальности и цифровой среды, — это поступательное движение в сторону денежного солипсизма с передышками в интересах нескольких миллиардов электронных эгоистов и интеллектуальных гедонистов. С позиций солипсического монетаризма и денежного солипсизма мы берёмся утверждать (здесь и далее, и будем к этому тезису возвращаться по разным поводам), что архитектура нефиатных электронных денег будет возводиться под возможности финансовых технологий как формы мыслительной практики AI! Нефиатные цифровые деньги обретут чаемую реиграбельность на платформе отчуждения. Третий триместр первого года изучения отчуждаемого мышления — это прекрасный повод взять паузу в рассуждения про морфинг AI, чтобы присмотреться к феномену трансакции. Цифровой аватар аналогового пользователя — виртуальное тело трансакций, побуждающих к совместной деятельности. Платформа отчуждения призвана будет обеспечить производительность процесса сопровождения трансакций. Трансакцией будет команда "загрузить содержимое ячейки с цифровой копией ошибки в цифровую монету". Или: "загрузить электронную монету в этого аватара". Поэтому для движения в сторону нефиатных цифровых денег нам нужно будет соединить две технологии. Умные системы самообеспечения (энергией, всем) "поженить" с одной из ещё пока вроде бы не созданных криптовалют завтрашнего дня. Грубо говоря, заставить сегодняшние криптовалюты "поумнеть" и научиться вырабатывать добавочную ценность контента. Чтобы это сделать нужно выполнить определённые условия. Это сопряженные технологии. Владельцу дхармического IT-капитала сопрягать две технологии удобнее на технологии под названием "платформа". Чуть ранее мы говорили о смене технологических пакетов и столкновении технологических платформ. Устаревшую платформ игры эдаким "ледоколом" вытесняет новая сервисная платформа, способная раскрыть потенциал повторяемости всех (без исключения!) агентов VR. Какая разительная перемена наступает с уходом аналоговой экономики и воцарением электронного хозяйства? Аватарное время требует перехода онтологический уровень понимания солипсизма с использованием экономических понятий. (исправить: выбор отдельный абзац все вместе) Не менее важен метафизический уровень понимания: выбор (из "да" и "нет" как объектов, но и выбор из материальных объектов) — это средство производства отчуждаемого мышления. Можно ли развивать внутренний мир до монетизации солипсизма? Да. А почему это технически и вообще возможно? Монетизация играбельности в аналоговом мире и реиграбельности в цифровой реальности — это высшая форма товаризации отчуждения. Мы традиционно смотрим на деньги как на платежное средство, способ хранения ценности или форму богатства. Что мы увидим после изменения точки зрения? Виртуальный ландшафт из денежных гор будет определяться товаризацией мышления аналогового пользователя. Мышление собственника помогает увидеть денежный товар в объектах, у которыми на базарной площади нет зазывалы. На смену товарному капитализму приходит общественный строй, где все товары и все услуги будут воплощением денежных трансакций. Ничего кроме денежных трансакций. Денежный капитализм суть общество с масштабируемыми ценностями, развиваемое рекурсией отчуждения (всего от всего). Сами по себе большие деньги (из всего длинного списка традиционных претендентов на власть вплоть до них, в том числе, и они, но и — прежде всего — именно они) не власть, но власть формируется инверсионными потоками денег и капитала. Рекурсия и инверсия денег представляет нам настолько важной, что на её основе мы были вынуждены ввести понятие дхармического IT-капитала как обязательное условие для процесса достижения цифрового процветания. Товаризация отчуждения как моцартианство череды чередований требует реиграбельности, выступающей кровеносной системой для кругооборота дхармического IT-капитала. Товаризация мышления потребует аватарных денег. Товаризация мышления завершится вводом аватарными деньгами. Аватарные деньги — это наше обещание самих себе сделать AI в самом ближайшем будущем.

Ошибка как замковый камень в институциональной картине мира нужна (востребована) агентами бытия как носителям реиграбельности для того, чтобы наладить обмен имманентностью и интенциональностью между интеллигибельными субъектами, испытывающими потребность в чём-то подобном. Один из предложенных тезисов может оказаться подсказкой относительно размеров VR. До каких пределов может увеличиваться размер и объем VR? Что может быть пределом VR? Что может быть пределом рукотворного иномирия? Что может быть пределом товарного иномирия? Идея предела VR напрямую зависит от идея замещения. А как реализуется идея замещения? Через неравноценный обмен как движение чего-то между offline и online, из формата offline в формат online. Замещения чем? Фрагментами цифровых копий человеческих ошибок. Чем их больше поступает из offline, тем дальше отодвигается предел VR. Функциональный предел VR может определяется катастрофой, а именно, нарушением поставок ошибок как ресурса? Нет. Нет повода для алармистских тревог по поводу того, что иссякнет ресурс развития, ибо... Ошибка аналогового пользователя — это единственная операция, которая может быть ресурсом. Ошибка — это ресурс операционного многообразия! Благодаря ошибке мы на равных (в статусе одного из двух участников) участвуем в неравноценном обмене. Реиграбельный капитал возможен благодаря ресурсной избыточности человеческой ошибки. Почему важна тема потенциала реиграбельности аватарной монеты? Это разговор про то, что агенты наделены свободой. До какой степени? До степени, выраженной сотрудничеством с AI. И наоборот, если не будет партнерства с цифровым отчуждением, значит, что-то не так со свободой распоряжаться цифровой копией ошибки. И тогда агент не агент? Слуга? Нас не интересуют ответы на вопросы, связанные с выходом за пределы ресурсных возможностей ошибок. На весь срок аватарной революции будет достаточно того, что ошибка может быть обеспечением аватарных денег. Ошибки — это группа понятий, под которые осуществляется эмиссия виртуальной валюты интеллектуальной собственности. Ошибки — это золотое обеспечение для виртуальной валюты интеллектуальной собственности. Ошибки — это золотое обеспечение для виртуальной валюты отчуждаемого опыта. Солипсизм суть результат для Слотердайковского человека, наделённого волей к само-оптимизации, каковая (с этого места прощай, немецкий философ Петер Слотердайк!), как мы уточняем, реализуется исключительно ошибками, из ошибок. Экономический закон теории отчуждения гласит: при наличии права на денежную эмиссию AI испытает потребность и будет вынужден предложить цифровой аналог золотого стандарта, когда обеспечением электронных денег выступит ошибка аналогового пользователя. Если ошибка — это интенция отчуждения, тогда, оттого и поэтому отчуждение — это интенция Я? Как носитель отчуждаемого мышления будет ориентироваться в сетевых трансакциях виртуального пространства закулисья платформенной экономики? Какие ценности обнаружатся на дне этого платформенного колодца, манящего цифровыми ресурсами и электронными копиями всего? Сначала мы находим интенции как таковые и интенциональность в сторону чего-то. Ошибка — это интенция отчуждения. Отчуждение — это интенция Я. Если ошибка — это интенция отчуждения, тогда, оттого и поэтому отчуждение — это интенция цифрового и реиграбельного Я?) Интенциональность рекурсии. Интенциональность инверсии. Интенциональность отчуждения. А затем мы что-то определяем интенциональность объектов, объекты через интенциональность. Играбельность — это интенциональность рекурсии. Реиграбельность — это интенциональность инверсии. Если сказать грубо, то, входя в реиграбельное ппространство, цифровой субъект будет окружен электронными интенции чего угодно и всего. Один и тот же объект может быть интенцией одного и интенциональностью другого. С последующей сменой свойств и инверсией... интенциональности. Аналоговый не сможет этого увидеть, но нас ждёт "полярное сияние" интенциональности неописуемого и невообразимого, чего-то, что уходит от традиционных ловушек понятийного аппарата вчерашнего дня. Готов ли аналоговый пользователь с традиционной картиной мира к результативной деятельности и производственным отношениям в столь экзотических локациях? Непонятно? Сложно и трудно? Но это условие достижения цифрового успеха. Аватарные деньги потребуют разобраться с феноменом цифрового солипсизма. Чего не почерпнуть из «Стэндфордской энциклопедии» так это постулата, согласно которому ошибки обеспечивают единство человека, помогают ему развиваться, при всех переменах оставаясь в статусе нечто единого. Отчуждение имманентно инверсии. Инверсия имманентная возвращению. Отчуждение имманентно (присуще с условием безоговорочности) единому как неделимому. Это становится возможно благодаря феномену инверсии, когда, сколь бы не был бы "глубоким" сеанс отчуждения, отчуждаемый возвращается на исходную позицию. Целостность Я обеспечивается движением в обе сторону, то есть, имеет инверсионную природу. (В то же время дискуссионным остаётся вопрос о рекурсии Я). Если имманентность суть навык пребывать в чём-либо изначальном, тогда разве не получается, что субъектность солипсиста основана на отказе выходить за пределы ему же чего-либо свойственного со стартовых позиций? Солипсист нам не виден потому, что не покинул пределы своей имманентности? Институтом VR потлач становится благодаря солипсизму. Через такую его специфическую цифровую форму как денежный солипсизм одной группы из разношерстного множества интеллигибельных субъектов. "Но почему всё это возможно?" - имеют обыкновение кокетливо спрашивать молодые женщины, изящно поднимая согнутый локоть во время танца. Отвечаем. Это не видно во всех прежних картинах мира, но мышление — это потлач! Ещё раз. Мышление. Суть. Потлач. Но что сперва долго (и легко! Принято говорить "само собой") накапливается? А потом с той же легкостью и щедростью раздаривается в окружающий мир, не будучи энтропийным действием? Отчуждаемое мышление — это потлач ошибок! Далее мы оцифровываем этот феномен, процесс и операцию, чтобы получить базовые основания для экономики аватаров. Потлач — это такой же институт VR, как, например, цифровая копия ошибки и отчуждаемое мышление интеллигибельного субъекта, будь-то компьютерный аватар или цифровой солипсист. Потлач имманентен отчуждению? Да, потлач имманентен феномену философского отчуждению. А как это функционирует в VR? Нас интересует отчуждение, данное в таких видах цифровой деятельности, как кросс-платформенность и монетизация, представляемые разновидностями (цифрового) моцартианства, которое будет востребовано в безыгровом сеттинге в общем пакете запроса на творчество со стороны интеллигибельного субъекта. Платформизация всегда монетизация. Платформизация отчуждения всегда монетизация... ошибок. (Как транспортных контейнеров с имманентностью и интенциональностью!). В VR (или: для VR?) платформизацию отчуждения следует осуществить ради монетизации... чего-то оцифрованного. Ради монетизации чего-то децентрализированного и прошедшего масштабный переход. Речь идёт о копии человеческих ошибок. И что такое эта самая монетизация в кросс-платформенных условиях экономики аватаров и электронного хозяйства как не работа с денежным ресурсом как институтом VR? Цифровая монета — это пакет с динамическими свойствами и импульсом, полученным от электронной копии человеческой ошибки, формально не имеющей отношения к денежной эмиссии, осуществляемой AI. В каком-то смысле, платформизация всегда отчуждение. Далее мы будем об этом говорить подробнее, но к монетизации не выйти без отчуждения. Не было отчуждения? Не будет и монетизации. А что нас интересует? Прежде всего, платформизация всегда монетизация клиентов. И отчуждение как платформа повторяемости не будет исключением из этого простого правила. Если отчуждение суть платформа (череды чередований?), то что и куда движется? В контексте обсуждаемой темы важно будет отметить следующее обстоятельство. В неполноценной картине мира носителя мышления собственника нельзя выстроить логическую конструкцию из понятий "ошибка" и "деньги". Для этого нужно посмотреть на мир через волшебный фонарь отчуждаемого мышления. Примечание. Тема настолько необъятна, что одной недели на изучение оказалось недостаточно. Поэтому через какое-то время мы вернемся к теме монетизации отчуждения. В идеале теме монетизации отчуждения следовало бы посвятить триместр, следующий за изучением аватарных денег. Но имеются сомнения относительно способности аудитории разобраться в теме без предварительных материалов. Монетизации отчуждения — это реиграбельность аватарных денег. (Ранее мы рассмотрели роль Big Data в монетизации ошибок. Нам была интересна роль Big Data в монетизации ошибок, отчуждаемых от аналогового пользователя. Мы не рассматривали вопрос этики. Этично ли в своих корыстных целях монетизировать (эти) ошибки, отчуждаемые от (этого) аналогового пользователя. Например, такого пользователя, который не задумывается, ни над ошибками, ни над феноменом отчуждения, ни над монетизацией того и другого! Но к знакомству с мотивацией на разблокировку Big Data мы приступили до знакомства с понятием "цифровая монета" и "аватарные деньги". Дидактика предполагает не только доступность материала, но и ограничения в его подаче обучающемуся.) Реиграбельность — это первый шаг к монетизации отчуждения. Реиграбельность — это условие монетизации отчуждения. Если возможна монетизация отчуждения, то кто выступает бенефициаром этого зачастую скрытого процесса? Кто-то. Кто-то на стороне. Кто-то невидимый. Кто-то в нашем околотке. Это неизбежно в том случае, если человек не понимает феномена отчуждения. На всех уровнях. На уровне того, что ты участвуешь в отчуждении, не можешь оказаться в стороне и ни при чём. На уровне того, что отчуждение формирует новые производительные силы и производственные отношения. На уровне того, что отчуждение можно и нужно монетизировать. Но тому не дано монетизировать отчуждение, кто остался в старой картине мира. Тому не дано монетизировать отчуждение, кто не обзавелся, ни мышлением собственника, ни отчуждаемым мышлением. Такой человек, традиционно и привычно не понимающий феномена (цифрового) отчуждения, не видит того, что кто-то другой успешно монетизирует твоё отчуждение. В теме аватарных денег уместно будет привести воображаемую сценку как забавный пример монетизации отчуждаемого, осуществляемой вне понимания участников события. Вообразим, что во время лекции про отчуждаемым мышление, или по теме аватарных денег, из задних рядов некий молодой человек задиристо выкрикнул: "Нет никакого отчуждения! Не бывает никакого отчуждаемого мышления!" Слушатели пожилого возраста поддержали хулигана. Всё бы ничего, но в зале присутствовала журналистка из "желтой прессы". На следующий день на первой полосе СМИ с цветной печатью можно было прочитать сенсационный заголовок: "Представитель золотой молодежи почти сорвал лекцию! Подробности только у нас!" А в тексте были процитированы слова неверия в отчуждаемое мышление. К вечернему закрытию уличных киосков бумажный номер газеты был распродан до последнего экземпляра. Кто-то всегда будет способен получить прибыль из слов про невозможность монетизация отчуждения. Это юмор. Но жизнь способна предоставит нам и другие примеры подобного рода. Какой вывод можно сделать из примера с газетной публикацией? Скептически настроенный молодой активист продемонстрировал, вероятно унаследованную от родителей, безошибочность в игровом поведении. И тем самым он показал свою персональную отрицательную реиграбельность. Тогда как журналистка и коллектив газеты, обладая нулевой реиграбельностью, осуществили монетизацию отчужденных слов. Что они сделали? Они посмотрели на цитату глазами носителя мышления собственника: "Он сделал ошибку. Если (его) ошибка суть ресурс, то мы на этом можем заработать. Как? В печать!" Такова аналоговая жизнь. (Всегда эти вездесущие "они" вырывают кусок из наших ртов!) Ты производишь отчуждение (не можешь не производить: такова основная идея нашего исследования), а они всегда всё сумеют монетизировать. А почему не ты? Почему ты снова в стороне? Цифровые копии пользовательских ошибок будет размещаться (повторяться) в аватарной монете столько, сколько потребуется дхармическому IT-капиталу, вовлеченному в морфинг AI.

(исправить ниже есть одно место мыслительной соединить бы) Отчуждение будет мыслительной практикой «умных» цифровых денег. Принимая эстафетную палочку отчуждаемого мышления от биологического (и ошибающегося) человека, AI будет вынужден мыслить и действовать расчетами аватарных денег, в самоё идее которых лежит потребность в монетизации трансакции (цифрового) отчуждения. В виртуальной реальности для носителя статуса цифрового субъекта не будет альтернативы самопознанию через искусственный интеллект как наиболее авторитетного и доступного Другого. Трансакция цифрового отчуждения — это акт мышления и действия AI. Трансакция цифрового отчуждения суть соглашение между цифровыми аватарами об отчуждении и присвоении прав собственности на долю аватарной монеты. Операция аватарных денег предполагает создание контента (через отчуждение) как реализацию реиграбельности цифровой копии ошибки аналогового пользователя. Из offline цифровой копии ошибки аналогового пользователя по сетям 5G поступает в Big Data. Экономически целесообразно разблокировать Big Data для извлечения и последующего использования цифровой копии ошибки аналогового пользователя только для аватарных денег как платежного средства. Это стартовое условие для эмиссии аватарных денег, которым выполнять несколько функций в VR через институциональные и агентские формы.

Потенциал отчуждения цифрового аватара будет основан на потенциале реиграбельности аватарных денег.

Наша исходная уверенность в существовании сильного персонифицированного аватарного разума основана на том, что потлач ошибок осуществляется в ходе отчуждаемого мышления как видовой деятельности человека. Событийная интерпретация ошибок — это то, что у нас, людей, получается лучше всего и стоит на втором месте после нашего мастерства в деле совершения ошибок. Поэтому мы, — носители отчуждаемого мышления, — готовы вернуться к установке на познание места Земли в гелиоцентрической система мира и завиральной идее построения космических кораблей с ракетными двигателями для исследования Большого космоса, но после того, как разберёмся с человеческой ошибкой как ресурсом развития. На повестке дня — AI и благоприятная среда для осуществления его полного жизненного цикла. Осуществляемый в аналоговой реальности, потлач ошибок при-и-после обращении к технологиям оцифровизации ошибок и их хранении в Big Data, по итогам масштабного перехода способен создать предпосылки для денежного потлача в какой-либо рукотворной реальности (в нашем случае, в VR).

исправить абзац про: Эмиссия Базовым условием для монетаристского солипсизма и солипсического монетаризма (как кульминационных форм денежного потлача, денег как потлача) выступает способность AI быть эмитентом умных цифровых денег. В экономической теории отчуждаемого мышления высказывается гипотеза №1. Эмитентом аватарных денег выступит AI. Тот самый машинный разум, которого чуть выше мы поставили первым в списке объектов изучения в экономической теории отчуждения в тех разделах, что посвящены платформенному хозяйству и экономике аватаров. AI — это эмитент децентрализованной масштабируемой валюты. AI — это эмитент нефиатных цифровых денег. AI — это чеканщик умной электронной монеты. Эти оговорки и уточнения будут разъяснением исследовательской позиции в связи с тем, что далее нам придется иметь дело с феноменом денежной рекурсии. Эмиссия — это потлач монетизации? Выпуск денег — это потлач монетизации? Эмиссия аватарных денег как система поставок денежного товара через дарение партнёрам по мыслительной практике. Эмиссия аватарных денег — это институт VR, востребованный теми агентами, которые пойти на издержки для сохранения статуса интеллигибельного субъекта. Эмиссия умных денег будет формой контакта персонифицированного AI со всеми носителями цифровой трансцендентности в VR. Кто будет осуществлять эмиссию аватарных денег? AI. Если AI будет мыслить денежными трансакциями, тогда и поэтому эмиссией аватарных денег запускается (наисложнейший!) механизм денежного солипсизма. (Не в таких ли случаях принято с пафосом резонера из мелодрамы вопрошать: "Круг замкнулся?"). Эмиссия аватарных денег, воплощенная денежной трансакцией как отчуждением, будет инструментом для масштабируемости и децентрализации безыгрового сеттинга как формы кругооборота реиграбельного капитала. Эмиссия аватарных денег — это близкая к финалу часть процесса отчуждения. Отныне цифровое Я отчуждается, как от цифрового аватара, так и от виртуального кошелька. Отчужденное цифровое Я осуществляет трансакции в обход тех способов, которыми будут пользоваться миллиарды цифровых аватаров. (Каждый из которых одновременно и "кошелек" с цифровыми нефиатными деньгами.) Если статус субъекта недостижим, то на каком основании вводится эмиссии аватарных денег? Можно ли быть запустить эмиссию аватарных денег без субъектности? Без субъектности или не будучи полноценным субъектом? Это совершенно разные вопросы. Реиграбельность даёт повод рассматривать агента VR носителем статуса цифрового субъекта в той степени, в какой он способен оплатить заказ на услугу денежными средствами. Невозможна эмиссия аватарных денег без реиграбельности агента VR. Реиграбельностью аватарных денег можно будет подменить статус субъекта. Высказывается гипотеза о том, что институт эмиссии аватарных денег обеспечивает имитацию выбора в VR. И это не более чем середина пути в направлении (впервые озвучиваемой) догадки относительно связи AI-как-капитала с аватарными деньгами. Ибо в каждый конкретный момент, ни трансакция, ни умная монета не делают выбор. Но право на (имитацию) выбора остается за цифровым субъектом (потому и — субъект). И по сути это будет итоговое продолжение сюжета с пользовательской ошибкой как обеспечением аватарных денег. При всей его кажущейся (кому так кажется? Кто наблюдатель этих цифровых процессов?) внешней (по отношении к кому внутри VR?) спорной роли эмиссии аватарных денег благодаря ей раскрывается потенциал реиграбельности (денежной) трансакции. Раскрывается потенциал такой особенной трансакции, которая совершается при соучастии AI. (Как минимум, печатного станка аватарных денег.) Эмиссия аватарных денег будет сценарием работы с интеллектуальной собственностью на платформе отчуждения. Эмиссия аватарных денег, как и любая механическая повторяемость действия и прочая повторность событий, не связаны с образами. Рост денежной массы электронных денег имеет вне-образную природу. Эмиссия аватарных денег не будет исключением. Мы способны представить образ аватарной монеты, но нам недоступна художественная детализация эмиссии аватарных денег. Рост денежной массы электронных денег находится за пределами эстетики. (Это важное замечание в контексте того, что мы обсуждали гносеологию оцифрованного мира. Можно познать абстрактное. Но экономия мышления ограничивает последовательность "абстрактное, отпочкованное от абстрактного, выделяемого из абстрактного...") При постановке этих простых, но неизбежных вопросов выясняется простая вещь. К ответу с использованием понятия AI можно выйти из одной-единственной исходной точки. Если мы отталкивались от понятия отчуждаемого мышления. Если у нас стартовой позицией было понятие отчуждаемого мышления, тогда мы достигаем двух целей. Мы получаем образ общества масштабируемых ценностей, построенное поверх безыгрового сеттинга. Мы, носители отчуждаемого мышления, оказываемся способны увидеть в AI эмитента децентрализованной валюты. Право искусственного интеллекта эмитировать цифровые деньги напоминает идею засунуть в пасть волку кочан капусты, чтобы морду хищника обмотать верёвкой, и тогда в одной лодке на другой берег реки сразу можно будет перевезти волка, который не сможет съесть козу, и смелую козу, которая лишь надкусит верхние листья с кочана капусты, пока гребец будет сидеть на вёслах. Денежная рекурсия нефиатных умных цифровых денег возможна лишь в том случае, если и когда эмитентом децентрализованной масштабируемой валюты выступит AI. Денежная рекурсия обеспечивает сущее для цифровой вещи, которая обзаведется способностью мыслить через встраивание цифровых копий пользовательских ошибок в нарастающую протяженность повторяемости как новой реальности. Рекурсия имеет такую протяженность, которая смыкается с AI. Рекурсия цифрового Я не прерывается, но переходит в личность AI, для которого "телом" и "мозгом" выступает вся VR. Агент VR не может стать бытийствующим субъектом, полноправной личностью. Нечто не может стать субъектом в силу объективных причин. Но что может помешать агенту VR имитировать субъект? Но разве это не игра? Нет, это не игра. Это деятельность в пространстве безыгрового сеттинга. К чему приводит подобная деятельность? Какой получаем результат? Эмиссия аватарных денег — это форма деятельности и мышления AI.

Труд нашего современника, которому на роду положено ошибаться, требует обработки наибольшего за историю человечества массивов зарегистрированных сведений, в результате чего объективный ход обстоятельств приведёт к повсеместному вхождению аватарного интеллекта в быт человека завтрашнего дня, для которого возможность бытийствовать будет основано на денежном партнерстве с разумом иного типа. Без преувеличения можно сказать, что, — по разным политическим позициям и через различные формы оттягивая изобретение AI, — человечество платит налог беспечности. Без партнерства человеческого разума с рукотворным интеллектом мировое хозяйство напоминает византийскую мозаику. Части до сих пор неразрешимой головоломки соберутся в единое целое, паззл оформится в осмысленный образ лишь при условии создания AI. Условный слушатель и читатель по имени Бруно и по фамилии Романо имеет право спросить, а не окажется ли обсуждаемый компьютерный аватар симулякром в делезианском или в бодрияйровском понимании этого термина вплоть до коннотаций лексемы в кино-традициях массовой культуры? Нет. Можно ли создать тренажёр или симулятор имманентности и-или интенциональности? Если да, то что это будет? Симулякр как гегелевская противоположность и антипод компьютерному аватару и цифровому солипсисту в виртуальной реальности? Цифровой симулякр - это тренажёр или симулятор имманентности и-или интенциональности? Или сообщество симулякров? Машина из симулякров? Наша теоретическая уверенность в том, что симулякр не солипсист основана на вольном сравнении: как рыбе нужна вода, так солипсист нуждается в безыгровом сеттинге. Тогда как симулякр суть знаковая фигура в игровом сеттинге безошибочности. Может ли быть симулякр солипсиста? Для исследования всегда доступна лишь симуляция солипсизма? Симулякр солипсиста — это аллегория постправды? Наряду с умолчанием, ложью и переиначиванием постправда остаётся атрибутом информационного капитализма, когда 11 сентрября 2001 года телезрители по всему миру (?) как бы в прямом эфире видели обрушение второй башни ВТС, но официальная версия событий мало кого устраивает хотя бы в качестве компромисса. Если мы находимся в симуляции реальности, тогда только солипсисты пребывают вне сферы управления операторов симуляции, вовне воли симуляторов-кукловодов? А по расходам не дешевле ли взять солипсиста, усложнять его субъектность (наделить его) технологиями до статуса AI? Если никто ранее не предлагал, то следует ли признать новаторским авторское предложение не создавать искусственный интеллект с нуля, а получить машинный разум методом обратного инжиниринга, когда для реверс-инжиниринга берется солипсизм как объект, который разбирается на части, но заново собирается как нечто другое? Впервые в истории мировой промышленности попыткам осуществить реверс-инжинириниг AI будет сопротивляться «изнутри»? Впервые в истории мировой промышленности попыткам осуществить реверс-инжинириниг сильный (личностный) персонифицированный искусственный интеллект (формально: как продукт, как машина) будет сопротивляться «изнутри», противиться как субъект, наделённый волей и пониманием угрозы ущерба? Тогда не получается ли так, что для предотвращения угрозы реинжиниринга AI следует задумать и со стартовых позиций создавать... солипсистом для того, чтобы солипсизм машинного разума (как запатентованной технологии, владельцы которой выступают против реинжиниринга) сработал по формальному принципу традиционной «защиты от дурака»? Обладает ли Россия технологическим потенциалом, необходимым и достаточным для обратного инжиниринга (обратной разработки) искусственного интеллекта, допустим, с опережением остальных регионов полученного на Запада или на Востоке? Ответ "нет" выводится из характеристики общества и государства. Судя по расходам на проведение Олимпийских игр в бесснежном Сочи сидельцы в Кремле не избавились от "дурмана игры". Среди истэблишмента много сторонников культа безошибочности: от коррупционеров и взяточников, которых ловят всем миром, да не могут поймать в четыре руки, и до политических и самопиарных симулякров вроде жителя Москвы Дмитрия Галковского, который в видео на Ютьюбе похвалил сам себя за то, что в прожитой жизни якобы никогда не совершал ошибок, вовремя запамятав об участии в краже литературоведческой версии. При наличии подобных атрибутов постправды Отечество не располагает требуемым технологическим потенциалом по причине неразвитости... ростовщического капитала. Богатым людям позволительно делать ошибки, а бедняков культ безошибочности сплачивает до безнадёжности. Богатство заставляет отчуждаться от инстинкта меркантильности, бедность сплачивает бедных до безнадёжности. Богатство не самоцель, но орудие для достижения процветания. В VR придется поменять традиционную формулировку из нашей аналоговой реальности, связанную с перечислением атрибутов лакшери, на: «Богат реиграбельностью». Что будет сокращением от более развернутого утверждения: «Богат имманентностью, интенциональностью и не отказывает себе, ни в рекурсии, ни — вы не поверите, услышав в первый раз! — в инверсии!» Вплоть до цифровых сплетен в стиле: «Он может себе позволить череду чередований денежных трансакций!». Богат деньгами но беден реиграбельностью. Не наделён играбельностью, но имеет репутацию "денежного мешка". Прогресс идет так быстро, что мы не успеваем разрабатывать новые ампула и примеривать их на интеллектуальную собственность в эпоху цифровых сервисных платформ. Сегодня стало очевидным: в какую бы сторону не пошёл прогресс, не потечет развитие отрасли high-tech, капитал будет удаляться от феномена игры, как досадного эпизода в погоне за прибылью. Игровая или безошибочная модель поведения не будет востребована, ни децентрализацией, ни денежной рекурсией. Ныне наблюдаемая финансовая рекурсия утратила моцартианство. Всем жертвам кризисов 1999 и 2008 годов хорошо знакома финансовая рекурсия, которую следует понимать терминальным вызовом современной экономической системы, не способной разглядеть в ошибке новый ресурс. Ростовщичество как терминальная ветвь мирового хозяйства обрывается там, где начинаются позитивные процессы и интеллектуальные приключения аватарной революции. Широкомасштабные и глубокие изменения в мире прогрессирующих технологий заставит мировую экономику адаптироваться ценой разделения населения на три группы: пользователей компьютерных аватаров и новых умных денег, солипсистов и цифровых луддитов с широкой базой из прокрастинаторов. Терминальный вызов останавливает процесс само-мотивации вплоть до пандемии прокрастинации. Тогда какую задачу алармисты должны бы поставить перед собой в контексте пандемии прокрастинации? Ту же самую задачу, которую перед всеми нами ставит аватарная революция. В ситуации, когда под образ аватарной революции мы размещаем полный список вызовов и возможных (возможно вычислимых, просчитываемых) на них ответов. В ситуации, когда новая измененная реальность становится неотвратимостью. Для всех. В том числе и для цифровых луддитов. За бортом цифрового прогресса окажутся те, кто не освоил навыка операторского сопровождения отчуждения. Те, кто не успел переосмыслить феномен отчуждения накануне главных баталий за право владеть интеллектуальной собственностью. И в этом смысле человек, отказывающийся признать доминирование трансакции, обречён стать, либо прокрастинатором, либо цифровым эскапистом, либо цифровым луддитом. А к чему такая спешка? Цифровые платформы стали популярны накануне цифровой конвергенции. Цифровые платформы — это начальный этап цифровой конвергенции. Почему это важно для философии ошибок? Уходя от игры и безошибочности человек должен добровольно и на позитивной волне воспринять тезис о приоритете трансакции (как абстракции). Если прокрастинатор не мотивирован стать солипсистом, тогда кто мотивирован стать солипсистом? И обладает для этого достаточно высокими внутренними ресурсами? Некто, важный для нас в статусе носителя моцартианского начала. По жесту лектора все дружно повернули головы в сторону интеллигибельного субъекта, развитие которого возможно исключительно через такую форму отчуждаемого мышления как трансакционный труд. Какой вид моцартианства будет востребован в виртуальной реальности? Моцартианство кодера? Моцартианство компьютерного аватара? Денежное моцартианство?Моцартианство цифрового потлача? Кросс-платформенное моцартианство? Что? Денежное моцартианство? Трансцендентальное моцартианство? Моцартианство трансценденталий? Моцартианство монетизации? Моцартианство реиграбельности? На эту череду вопросов придется дать отчасти разочаровывающий ответ, снижающий интригу: всё названное под одной товарной упаковкой, доступной и удобной для интеллигибельного субъекта. Что мы видим с птичьего полета, обозревая смену форм отчуждаемого мышления? Солипсистом мотивирован стать тот, кому доступен потлач отчуждения. Моцартианство денежного солипсизма видится нам вершиной трансакционного труда. Достижима ли в виртуальной реальности та или иная форма моцартианства в том или ином виде цифрового творчества? В виртуальной реальности можно ли будет осуществить убедительную имитацию моцартианства в имитации творчества? Моцартианство потлача достижимо в безыгровом сеттинге той двойнической реальности, в которой компьютерный аватар получит шанс переродиться в денежного солипсиста по законам солипсического монетаризма!

Устарели понятия «производительная сила», «средство производства» и «производственные отношения»? Нас назовут марксистами и вульгарными материалистами, если мы, хотя и перепишем под свои нужды, но окажемся готовы использовать подобия этих формулировки в тексте нон-фикш? В философском тексте? В публикации на гуманитарные темы? В исследовании институциональных основ экономики аватара? А если в VR имманентность — производительная сила, трансцендентность — средство производства, а солипсизм — отношения? А если внутри VR имманентность — это новая и ранее небывалая производительная сила, трансцендентность — это новое средство производства, а солипсизм — это доминирующая форма новых производственных отношений между интеллигибельными субъектами? Имманентность — это производительная сила и институт VR? Трансцендентность — это средство производства и институт VR? Солипсизм — это производственные отношения и институт VR?

В VR и в разных областях знаний — различные производительные силы, средства производства и производственные отношения? Да. Отчуждаемое мышление допускает, что в разных реальностях (например, в аналоговой реальности и в VR и вообще, как в цифровой среде, так и в любом другом рукотворном мире) и в разных областях знаний (разные онтологии и вообще картины мира, различные логики и др.) бывают различные производительные силы, средства производства и производственные отношения.

А — аналоговая производительная сила.

Б — аналоговое средство производство.

В — аналоговые производственные отношения.

Но... Для одних и тех же экономических агентов с их кросс-платформенностью и экономической деятельностью в разных сеттингах:

X — (цифровая) производительная сила.

Y — (электронное) средство производство.

Z — (аватарные) производственные отношения.

Мы не спрашиваем «Возможно ли такое?». Нас интересует, а кроме безошибочности существуют какие-то методологические или иные блокираторы на развитие данной темы?

Конкретизируем ситуацию в аналоговой реальности последних условных двухсот лет:

Играбельность — это производительные силы.

Ошибка — это средство производства (личности как набора ценностей и приоритетов). Предложенная псевдомарксистская формулировка помогает понять, что безошибочность и игра (безошибочность игры, игровая безошибочность) — это антипод труду, ибо жизненные ошибки — это труд и работа для биологического человека, способного отстаивать свой статус субъекта через ошибку выбора как ценность, как нематериальный актив. Ошибка — эталон человеческой ценности, требующий отчуждения как жеста, который увеличить ценность ошибки как обязательного условия для полноты жизнедеятельности личности Если запас человеческих ошибок бесконечно велик, то бесконечно мала предельная производительность каждой совершенной ошибки? Нет. Ибо бесконечно мал запас социального времени (фактор t оказывается решающим для биологического человека в аналоговой реальности) на исправление одной ошибки, поэтому предельная производительность ошибки жизненного выбора бесконечно велика. Ещё раз. На исправление одной жизненной ошибки требуется много t, поэтому высока производительность каждой ошибки, хотя запас ошибок бесконечно велик Всём нам это известно по бытовому выражению "И всей жизни не хватит, чтобы исправить последствия того, что натворил".

Отчуждаемое мышление (мышление через отчуждение) — это производственные отношения.

В VR:

Реиграбельность — это производительные силы. А именно реиграбельность интеллигибельного субъекта как агента VR — это производительные силы безыгрового сеттинга.

Трансакция — это средство производства. Денежная трансакция как институт VR — это средство производства.

Солипсизм (кульминация отчуждения) — это (аватарные) производственные отношения между интеллигибельными субъектами: AI, компьютерный аватар и солипсист. Денежный солипсизм (конкретного) интеллигибельного субъекта и солипсический монетаризм как институт VR — это производственные отношения. В философии ошибок и в отчуждаемом мышлении под философской категорией «солипсизм» понимается система производства, сбора, сортировки и раскладки товара «я» (как операционной субстанции) в качестве «кирпичей» для возведения личностной Ойкумены, не покидая локации Я. Вопрос о потреблении остаётся дискуссионным.

При таком примерном (и почти примерочном, если учесть, что понятия марксизма мы примеряем на агенты и институты VR) раскладе мы видим, что из аналоговой реальности в рукотворный мир переходят, как ошибка через свою цифровую копию, так и отчуждаемое мышление, кульминационная персонификация которого состоится в образе AI. Феномены оцифровываются для того, чтобы создать условия для виртуального бытия интеллигибельного субъекта, который будет испытывать потребность в бытийствовании в силу своего статуса субъекта.

(исправить: переход на трансакционный труд с определением) Если трансакция отчуждения — это новые производительная сила отчуждаемого мышления, то аватарная трансакция как операция с монетой, составляющей виртуальное "тело" цифрового субъекта — это новые производительная сила интеллигибельного капитала, тем самым подтверждающего свой право участвовать в морфинге AI. (переписать: производительные силы к единству, а то здесь разные времена и разные абзацы) Ошибка — исходная онтологическая ситуация с принципом раскрытия не столько субъекта в мире, сколько мира для субъекта, требует гносеологического уровня понимания пробле макроэкономики. Жизненная ошибка — это исходная онтологическая ситуация с Хайдеггеровским (строго по German philosopher Martin Heidegger) принципом раскрытия не столько субъекта в мире, сколько мира для субъекта? Ошибка — это инструмент для осуществления мыслительной практики интеллигибельного субъекта, будь-то в VR машинный разум, компьютерный аватар или денежный солипсист. Ошибка — это новый ресурс и тот фактор, без которого не сложится, ни новая производительная сила, ни новые новое средство производства, ни новые производственные отношения. Отчуждаемое мышление интеллигибельного субъекта — это производительная сила экономики аватаров. Масштабируемые деньги как объект — это средство производства экономики аватаров. Масштабируемые децентрализованные деньги — это волшебство, когда цифровой след оборачивается контентом благодаря денежной трансакции. И никакой магии! (переписать 1 про силы и средство новое и в разных местах объединить и 2 отдельный абзац про: Масштабируемые деньги от Деньги к теме Аватарные деньги внутри Масштабирвоания) (Всегда востребован тот ресурс, без которого бессмыслицей становится средство производства, которое можно и не распаковывать из Big Data.) Поэтому мы обязаны присмотреться к аватарным деньгам как цифровому объекту, способном изменить наши стереотипные представления об оцифрованной мировой экономике в параметрах от мега и до микро. Денежная трансакция с участием агентов VR как мыслительная практика интеллигибельного субъекта суть новые производственные отношения А почему и как это стало возможно? Вместо ответа можно предложить вариацию важной для нас темы в узнаваемых определениях. Ещё из аналоговой реальности мы выносим наблюдение: человеческая ошибка — это ресурс отчуждаемого мышления. Играбельность — это производительная сила отчуждаемого мышления. Повседневные операции интеллигибельного субъекта с дхармическим IT-капиталом заставят аналогового Фому неверующего разглядеть ошибку ресурсом развития сообщества аватаров, в котором цифровой потлач не просто станет повсеместным процессуальным феноменом, что выразимо через футурологический прогноз, но формой новых производственных отношений и содержанием ранее небывалых средств производства виртуальных товаров и услуг. А для это следует изменить картину мира, добавив в неё эмиссию аватарных денег, осуществляемую AI в интересах и для поддержания кругооборота дхармического IT-капитала. Отчуждение — это фрактал интеллектуальной собственности. Аватарная монета вырастает во фрактальное дерево сеттинга AI, благодаря формированию корневой базы из рекурсивного элемента, в качестве которого выступает трансакция отчуждения как неделимый элемент интеллектуальной собственности. Эмиссию аватарных денег следует добавить в класс институтов VR, в который входят аватарные деньги, интеллектуальная собственность, AI и трансакция. Поэтому на отчуждение следует взглянуть как на средство воспроизводства интеллектуальной собственности. Интеллектуальная собственность — это категория отчуждаемого мышления, которая становится институтом VR. Другой институт отчуждаемого мышления (исправить поставить в абзац про: Интеллектуальная собственность) Рекурсивный процесс само-воспроизводства интеллектуальная собственность в онлайне мы договоримся называть "реиграбельностью". Играбельность в offline — это рекурсия ошибок. (Чтобы ошибка стала приемом и элементом рекурсии, ей следует воспользоваться сервисом играбельности, чтобы зайти на платформу отчуждения.) Рекурсия в какой локации? В безыгровом сеттинге. За счет какого ресурса? Ошибка выступает ресурсом отчуждения. (исправить: этот переход хороший, но внизу путаются темы, отделить ошибка как ресурс в отдельный абза и это его начало) Сегодня разворачивающиеся, частично через сервисные платформы, институты VR испытывают потребность в товаризации ошибки. Товаризацию ошибки можно произвести после изготовления цифровой копии пользовательской ошибки. Тогда в чём состоит трудность? Ещё раз повторим для тех, кто не прочувствовал революционность требования. Мы переселяемся в цифру не для поиска ресурсов. Их там нет. Нам надо понять простую вещь. Куда не пришёл человек, на задворках какого бы рукотворного мира не оказался, не просто ресурсы принесены с собой, хотя и не были тяжелой ношей (сколько "весят" воспоминания о совершённых ошибках?), но с человеком в VR доставляется... избыточность ресурсов. Мы идём в VR с багажом наших житейских ошибок. Для нас, offline пользователей, VR оказывается локацией, в которой удобно будет разместить все ошибки. Впервые в мировой истории. Ключевое слово "все". Формальная задача увеличить "производительность труда" становится достижима с того момента, как мы погружаемся в VR, как мы становимся экономическими агентами. Выясняется, что от наших компьютерных аватаров требуется трансакционный труд. Скачкообразное повышение или постепенный рост производительности трансакционного труда зависит от того, научится ли агент VR оперировать с (1) имманентностью, (2) интенциональностью, (3) трансцендентностью и прочими атрибутами дхармы, без которой не сформулировать новое понятие капитала. С этой позиции, используя некоторые понятия марксизма, мы видим, что завиральные истории про "классовую борьбу" и "эксплуатацию" затухают по линии цифровой конвергенции. Отчуждение способно стать формой деятельности-активности экономических агентов VR потому, что цифровая копии ошибки, — будучи цементирующим институтом VR, — в своём праве выступает новым ресурсом развития, участвуя в кругообороте дхармического IT-капитала аватарной монетой, эмитентом которой выступит машинный разум, а массовым оператором будет интеллигибельный субъект (ранее мы называли цифру в двадцать миллиардов компьютерных аватаров, напоминание которой поможет понять характер массовости финансовых трансакций экономических акторов VR). Великий парадокс экономической теории уберизации (платформизации) отчуждения гласит: Ресурс общества должен иметь природу фрактала и быть элементом рекурсии! В расширенном варианте: Рекурсия аватарных денег, денежная рекурсия, — это децентрализованный ресурс общества масштабируемых ценностей, а в безыгровом сеттинге AI трансакция отчуждения становится фракталом через монетизацию оцифрованной копии ошибки (аналогового пользователя). (исправить в этих трех абзацах попытка сформулировать определение новых производительных сил: надо в один абзац по теме объединить)

Масштабирование — это базовое понятие отчуждаемого мышления. Масштабирование — это саморазвитие для тех, кто овладел навыками отчуждения и децентрализации. Масштабирование — это форма саморазвитие для тех, кто овладел навыками отчуждения и децентрализации. Масштабирование всего и любой сложной системы станет формой саморазвития для тех экономических агентов реиграбельного мира, кто овладел навыками отчуждения и децентрализации. Масштабирование в административном смысле требует реиграбельности для снижения издержек при входе-выходе с платформы отчуждаемого мышления, удобного для создания всех остальных цифровых сервисов. В компьютерных аватарах, в VR-аватарах, как в денежных кошельках, будет реализована такая технология масштабирования как распределение реиграбельности по потребностям клиентов платформы отчуждаемого мышления. Масштабирование как средство производства ценностей (в разных пространствах и локация VR, которые сами по себе масштабируемы) помогает увидеть в реиграбельности решение множества задач, которые обязательно будут поставлены такими электронными субъектами, как искусственный интеллект и цифровой солипсист. С чем мы оказываемся после масштабного перехода? С ошибками, в ситуации выбора из ошибок. С ошибкой как последним ресурсом. Ошибки — это моцартианство отчуждения. Что нам даёт масштабируемость? Денежную рекурсию. Что нам даёт денежная рекурсия? Умный цифровой капитал как новый образ AI. Что нам даёт постулируемая новизна образа AI как умного цифрового капитала? Умную трансакцию. А вот, что такое умная трансакция и что она может нам дать и на прочие столь же сложные вопросы, право ответить предоставляем читателю (книги) и слушателю (лекции). Всякому исследователю, способному встать на позиции нового знания — философии ошибок и экономики аватаров (подступы к которой похожи на эскиз футурологической политэкономии), силуэты которых были представлены в наших трёх лекциях. (исправить: абзац про: конвергенция) Что сохранится после цифровой конвергенции? Контент. Что будет после цифровой трансформации? Безыгровой сеттинг VR. (При этом VR может оказаться одним из воплощений безыгрового начала, безыгровой стихии. Далее мы рассматриваем именно VR. Надо признать, что мы поступаем спекулятивно, когда идём по колее: идея VR оказывается развитием идеи игровых миров компьютерных игр. Спекулятивную составляющие мы сняли ещё в декабре 2007 года тезисом об энциклопедичности рукотворного мира и машинного разума.) Умные цифровые деньги способны самоорганизоваться как тело-кошелёк, кошелёк-как-тело цифрового двойника пользователя. Что даёт децентрализация денег в их новой форме? Аватарные деньги.

(исправить: намного выше как определение!) Ошибка — это фундаментальное понятие отчуждаемого мышления. Память об отдельной человеческой ошибке обеспечит саморазвитие невероятно сложной системе, по определению не способной ошибаться. О чём идет речь? О машинном разуме. Сильный персонифицированный AI будет представлять собой необозримую последовательность алгоритмов с последовательной обработкой такой отдельной единицы контента как цифровая копия человеческой ошибки. Финалом подобного рода рассуждения становится простой вопрос. Будет ли искусственный интеллект зависеть от человеческих ошибок как сырья, предназначенного для дальнейшей обработки? Цифровые копии всех зарегистрированных и оцифрованных человеческих ошибок, воспринимаемые как новый ресурс развития, как "новая нефть", изменят экономический дискурс? Или нет? Ваше мнение? Если не ошибки то, что тогда будет цифровой "новой нефтью"? Понятие "цифровой аналог нефти" оправдывает ли Ваши ожидания от фразы, которая начинается со слов "впервые в истории"? Впервые в мировой истории прогресс зависит от того, удастся ли собрать хороший датасет (Data set) человеческих ошибок, на которые пришло время посмотреть как на масштабируемую нефть. Задача построения безыгрового сеттинга основана на постулате, согласно которому цифровая копия ошибки будет ресурсом развития всей цифровой экономики. Цифровые копии человеческих ошибок — это масштабируемая нефть! Масштабируемая нефть! Аксиома масштабируемого золота гласит, что использование реиграбельности в качестве ресурса способно запустить масштабируемость системы "аналоговый оператор чего-либо и что-то". Для масштабирования системы, в которую включен аналоговый оператор, иногда бывает достаточно привлечь такой новый ресурс как реиграбельность. Чтобы всё это произошло и свершилось с ожидаемым результатом предстоит (1) "увидеть-разглядеть" реиграбельность, (2) изловчиться смотреть на неё как на важнейший ресурс цифровой трансформации и (3) обрести навык встроить реиграбельность в картину мира. Хотя желательно кардинальным образом поменять аналоговую онтологию на новую, в которой реиграбельность не просто ресурс, но важнейший институт цифровой трансформации. И не она одна. Пришло время больших перемен. Какой вопрос вынесен в повестку будничного дня раскрытия феномена кросс-платформенности в экономике аватаров? Легендирование институтов VR для раскрытия операционного потенциала реиграбельности! Масштабируемость — это институт VR, благодаря которого из физически неразличимой цифровой копии ошибки вырастает грандиозный механизм кругооборота IT-дхармического капитала с многовекторностью морфинга машинного разума, сам факт становления и развития которого обещает видовое богатство сообщества интеллигибельных субъектов. Масштабируемость — это институт VR, востребованный кругооборотом IT-дхармического капитала в интересах интеллигибельного субъекта, виртуальную "плоть" которого будет представлять аватарный токен как своего рода цифровой аналог монады Лейбница. Реиграбельность, отчуждение и масштабируемость — это элементы любой системы, функционирующей виртуальной сервисной платформой. (Это элементы любой системы, функционирующей на виртуальной сервисной платформе.) Почему так и не иначе? Для ответа на этот вопрос начинать, как Вы догадываетесь, приходится оттуда, откуда мы не раз выходили в сеансы самого результативного отчуждения. Отчуждение как виртуальная сервисная платформа — это институт принятия решений в условиях неопределенности, предназначенный поддержать и воспроизводить интеллигибельного субъекта через кругооборот дхармического капитала как аналога "парового двигателя" для нового технологического уклада. Разнообразие институтов рукотворной реальности (отчуждение, масштабируемость, инверсия хаоса и др.) сформировалось в процессе дифференциации, институционального дрейфа из сегодня трудно распознаваемого целостного первичного института. Этим единым прото-институтом признается житейская ошибка аналогового пользователя. Предположим, что ошибки — это ресурс масштабируемости Вашего цифрового бизнеса. Добавление одной и новой цифровой копии ошибки увеличивает производительность цифровой системы на 0,000001%, одну миллионную процента. Тогда добавление в систему одного миллиона цифровых копий ошибок увеличит производительность на 1%? Да. И на этом заканчиваются хорошие новости. Во-первых, нет второго миллиона ошибок. Поэтому процесс масштабирования предсказуемо останавливается. Зачастую так и не начавшись! Нам всем придется годами ждать этих самых новых ошибок. Во-вторых, при количественном росте ошибок решающим фактором становятся издержки по цифровизации, транспортировке и хранению нового общедоступного ресурса. Ресурс получили на хранение. Заплатили за хранение. Извлечение цифровой копии ошибок из базы данных может стать статьей расходов мимо которой не пройдет, ни экономический агент, ни его-наш корпоративный бухгалтер. С какой мотивацией извлекать цифровые копии ошибок из больших данных? Для обеспечения нефиатной цифровой валюты, которую мы договорились называть "аватарными деньгами". Получается, что работа с реиграбельностью как ресурсом масштабирования суть денежная политика? Разве не про такие случаи принято говорит: "Убить двух зайцев одним выстрелом?" Конечно, жалко пушистых животных. Но суровые реалии цифровой экономики в её платформенном варианте таковы, что рано или поздно придется снимать масштабируемое ружье с аналоговой сцены!

Что в отчуждаемом мышлении можно назвать трикстером? Деньги. Всё не сводимо к деньгам, но постановка вопроса о сводимости чего-либо к чему-либо требует денег как универсального и общедоступного мерила ценностей. А чему имманентны деньги? Деньги имманентны отчуждению. Если и когда отчуждение — это имманенция денег, отсюда и тогда у денег наличествует отчуждаемая сущность, с которой можно осуществлять операцию инверсии, что надо признать шагом вперёд по сравнению с денежной рекурсией. (В нашей аналоговой реальности мы повседневно имеем возможность наблюдать то, как финансовые и банковские институты запускают рекурсию денег, которая в своей морально недопустимой форме представлена ростовщическим процентом, о котором скажем чуть ниже). Отчуждение инверсирует силу денег, поэтому и отсюда по-настоящему большие деньги и финансовый капитал, денежные и финансовые богатства — это не причина, а следствие отчуждения. Научная смелость нам понадобится для выдвижения гипотезы о становлении сеттинга интеллигибельного субъекта как морфинга AI из дхармического IT-капитала. К нашей стартовой конструкции присовокупим художественный образ аватарных денег с уверенностью исследователя экономики аватаров в том, что эмитентом ранее небывалых "умной" валюты выступит машинный разум. Если такое станет возможно и в этом будет потребность, то патент на аватарные деньги будет оформлен на AI. Аватарные деньги станут мерилом цифрового опыта, удобным для использования всеми агентами и институтами внутри VR. Аватарные деньги будут содержать совокупность всех отношений всех институтов и агентов VR.

Теория – это монетизация метода, а практика – это монетизация объекта, к которому прикладывается интеллектуальная сила (и метода, и теории, – что желательно, но не обязательно, как могли бы подтвердить университетские преподаватели, которые способны остаться в академической среде, как после смены общественного строя, так и после перемен политического вектора развития государства).

Деньги относятся к числу вещей, установленных вне разумных сомнений? (исправить: опустить после критики фидуциарных, а то противоречие: говорится не надо и критикуются они же) Не надо изучать сотню постулатов в ежедневных, каждонедельных и помесячных для постижения основ денежной теории отчуждаемого мышления, продвигающей аватарные деньги как отрицание прежних денег и визуализацию цифрового отчуждения. Как и почему становится возможен феномен масштабирования денег? Со дня рождения нам всем дан дар ошибаться. До самой смерти мы все умеем ошибаться. Невозможно отучиться или разучиться ошибаться. Многие из нас, не обучаясь этому делу, научились масштабировать житейские ошибки. Но нам пока не удается одна вещь. Это монетизация. Прежде всего, не даётся в руки монетизация ошибок. В связи с распространением цифровых платформ возникает объективная потребность в монетизации навыка масштабировать житейские ошибки. Можно сказать и по-другому. Виртуальные сервисные платформы формируют потребность в монетизации навыка масштабировать человеческие ошибки. Не совсем понятно, как отдельный экономический агент сможет решить проблему монетизации человеческих ошибок, если к сегодняшнему дню наше аналоговое общество не то что не справилась с задачей, а до сих пор не вынесла на повестку дня проблему... масштабирования бытия. Это ведь взаимосвязанные процессы. Этапы одного ранее небывалого общего дела. Ибо... После смены технологического уклада и перехода на платформу отчуждения навык масштабировать человеческие ошибки выступит обязательным условием масштабирования бытия. Можно ли за ныне наблюдаемой оцифровизацией всего увидеть постановку проблемы масштабирования бытия?

Деньги — это инструмент монетизации лояльности.

Если ошибки – это масштабируемое золото, то деньги – это масштабируемое серебро.

Деньги – это масштабируемое золото. Чужие деньги хочется пересчитать дважды. Свои деньги пересчитываешь дважды, чужие хочется пересчитать трижды. Деньги – это ошибки, которые хочется повторять, повторять, повторять… Деньги — это язык, на котором удобно рассказывать про сохранение мотивации у наёмного работника в условиях убывающей власти и отсутствия ресурсов. Другие обетования цифрового преуспеяния звучат грубовато на слух собеседника, готового поддержать разговор о новых видах солипсизма. Не забываем, что мы слушаем лекцию и читаем книгу с самым скандальным афоризмом про цифровые деньги! Аватарные деньги — это клитор экономики аватаров. Аватарные деньги — это органы размножения на грибнице AI.

На перекрёстке онтологий хочется сказать: «Расставание с безденежьем фиксируется сменой картины мира, обозначается выходом из не оправдавшей себя и слишком комфортной картины мира». И продолжить: «До эпохи цифровых денег талантливых людей было больше, чем технологий, которые могли бы раскрыть все наши наши таланты».

Деньги — это материализация ошибок конкурентов. Деньги придуманы, чтобы усложнить жизнь конкурентам. Успех твоих конкурентов измеряется деньгами, которые считают чужие руки. Об ошибке конкурента узнаешь по чарующему звону монет и приятной тяжести в кошельке.

Если у человека будет возможность взять в долг одну тысячу золотых монет, он обязательно воспользуется такой возможностью на две тысячи золотых монет, чтобы в итоге остаться должным три тысячи.

Богатство корпораций создается угрозами, но сохраняется и приумножается ошибками клиентов и конкурентов.

С чего начать критику фидуциарных денег как устаревшего института аналоговой экономики? С афоризма с художественной метафорой, связанной с театральной эстетикой. В эпоху больших данных фидуциарные деньги суть аплодисменты одной аналоговой рукой. Мнимые достоинства фидуциарных денег рассеиваются туманом финансовой пирамиды при втором взгляде на реиграбельность интеллигибельного субъекта, чей статус подтверждается участием в кругообороте дхармического IT-капитала. Если бы у нас была возможность в течение года совместно изучать проблему нефиатных цифровых денег в архитектуре компьютерного аватара, то задачей летнего триместра была бы в том, что узнать, как ответят на потребности интеллигибельного субъекта в дхармического IT-капитала?

Если уберизация (Uberize) стала модным поветрием, то почему бы нам не провести уберизацию феномена игры? Сразу после этого вопроса мы выходим за пределы игры. Мы не просто имеем дело с метаигрой, но попадаем в безыгровой сеттинг. Оптимизировать можно gameplay, но не сам феномен игры. Идея провести уберизацию игры раскрывает главную тайну игры: дубы повапленные вместо игры. Ничто. Анти-бытие. Установка на уберизацию феномена игры катапультирует нас в локацию безыгрового. Но в безыгровом сеттинге мы оказываемся, если следуем линии прогресса в финансовых технологиях. Почему получается такое совпадение? Почему в локации безыгрового сеттинга можно оказаться, отправившихся в путешествие из двух совершенно разных адресов? Под "адресами" понимается стартовая позиция №1 под названием "игра" и стартовая позиция №1 под именем "ростовщичество". Не первыми в мировой виртуальные сервисные платформы трансакционным перстом указали на бегство капитала с тонущего корабля ростовщического процента в сторону цифровых денег, но их указующий перст показывал правильное направление для начала переформатирования глобального хозяйства. Нарратив ростовщического процента в глобальном мире и дальнее эхо крепостного права в России как антиподы потлачу— это то, что мешает понять (русскому и русскоязычному человеку) важность феномена потлача, как для Gift economy, так и для цифровой экономики как двух экономик и способов ведения хозяйства нового и ранее небывалого типа В аналоговой экономике двумя руками ростовщики аплодировали фидуциарным деньгам, контролируемым государством и частными компаниями с централизованным управлением. Фидуциарные деньги — это самое безнаказанное преступление любого государства. Безошибочность — это ритуализация постправды как догмы? Чьей догмы? Ростовщика. Постправды в чьих интересах? Это риторический вопрос, ответ на который можно получить из нашей повседневности. Банковский процент — это безошибочная игра. Ростовщический процент — это безошибочная игра. Любая реформа банков и фидуциарных денег — это игра в безошибочность. Ростовщик — это Сальери финансовой системы. Капитал всегда в работе. Банковский капитал – это золото, серебро, драгоценные металлы, все бумажные деньги, ценные бумаги и сумма всех денежных операций. Поэтому в каждый конкретный момент у капиталиста (заводчика) нет денег. Капиталист получает ссуду в банке, уплачивает земельный налог, финансирует транспортников, поддерживает коррупцию, закупает сырье и станки, выдает зарплату и обеспечивает банковский процент. Последнее – это главное. Важнейшим способом наращивания денежного капитала выступает банковский %, который мистифицирует производственные и денежные отношения. Банковский процент мешает выразить стоимость товара. В этом его уникальность. Банковский процент – это механизм воспроизводства ростовщичества. Банковский процент – это валюта глобализированного общества. Это валюта валют. Банковский процент – это приз, ради которого стоит убивать и грабить. Закономерно, что между ведущими игроками начались закулисные мировые войны из-за банковского процента. Закон новой политической экономии гласит, что в экономических отношениях банковский процент не отражает, ни стоимости, ни ценности ошибок аналогового пользователя. Тем самым ошибкам, которым суждено стать универсальным и общедоступным ресурсом для клиентов платформы отчуждения. Банки – это фабрики по производству денег как элитарного товара. Понятие «элитарный товар» подсказывает, что деньгами владеет элита. Если элита западноевропейской цивилизации не понимает особой роли ошибок в экономике, то ей на смену придет китайская или индийская элита. Банковский кредит (ссудный капитал) определяет стоимость товара, торговый капитал – его цену. Капиталистическое производство – это система по производству банковского процента. Деньги – тень банковского процента. Банковский процент отступает там, где ошибка воспринимается товаром. Банковскому проценту нет места на рынке обмена ошибками. Например, самый успешный банк обречен на скорейшее и позорное разорение и банкротство, если служба безопасности взялась торговать ошибками этого финансового учреждения. Поэтому вдвойне интересен игрок, которого государство и общество наделили правом доминировать на рынке обмена ошибками. Ранее (в 1848 или 1871 году) банки нанимали государство и тайную полицию для подавлений протестных настроений. Но со временем транснациональные корпорации и спецслужбы отчасти переформатировали мировую экономику в своих интересах. Суть изменений в том, что транснациональные корпорации «жиреют» на банковском проценте, а не на прибыли. Если прибыль – это зарплата капиталиста, то банкиры позволяют дышать капиталистам лишь потому и до тех пор, пока (и при условии, если) заводчики – этот авангард сектора реальной экономики на протяжении последних нескольких столетий – гарантируют ростовщикам банковский процент. Эта схема настолько очевидна и проста. Но ситуацию затемняет особая роль спецслужб. Тайная полиция обеспечивает статус-кво. Особенность переживаемого нами момента заключается в том, что транснациональные корпорации и спецслужб все чаще успевают перехватить банковский процент у банков. Это наглядно проявилось в 2008 году, когда мировые СМИ с восторгом рассказывали о том, что через денежные вливания государство пытается поддержать банковский сектор. Во второй половине ХХ века роль капиталиста (заводчика) стал выполнять офицер тайной полиции. Офицеры тайной полиции – наиболее активные агенты банковского капитала. Из прибыли банка выплачивается зарплата все участникам производственных и торговых процессов, В том числе, сотрудникам спецслужб, которые формально числятся под сенью государства. Городская легенда о небывалом росте криминалитета в 1990-е годы на территории вдруг распавшегося СССР отвлекала внимание от заявки сотрудников спецслужб на управление денежной массой. Под новостью «страшный рэкетир Иванов обложил данью частного предпринимателя Сидорова» скрывался тот факт, когда рэкетир Иванов был марионеткой в планах милиционера Кузькина и офицера тайной полиции Петрова. В тупик мировую экономику завёл родственный союз ростовщика и офицера тайной полиции со статусом долларового миллионера. Догадываетесь почему в финансовый кризис растёт число крылатых фраз про дьявола? Афоризмы на эту тему располагаются сразу после раздела «Деньги». Кому денег не жалко, поделитесь с представителями культа безошибочности в погонах своим свободным временем, свободой и частной собственностью!

(исправить: всё это поднять к солипсизму и читерству вверху это про дно) Уживутся ли в тени банковского процента человечество и искусственный разум? Нет. Мир Адама Смита обрывается там, где стартует оцифровизация интеллектуальной собственности. Внимание! Если нам важен институт обмена, способный пройти масштабный переход и стать институтом VR, то безусловный интерес представляет гипотеза, в пределах которой можно получить ответ на вопрос, а что будет полной и тотальной противоположностью ростовщическому проценту? Денежная магия и фетишизация денег открывают возможность осуществлять денежный потлач. Денежный потлач — это полный антипод ростовщическому проценту? Денежный потлач — это, и личностная (дело одиночки, участь солипсиста и обязанность агента VR) и коллективная практика (функция института VR) в мире избыточной реиграбельности, данной в товарных формах, где (и почему, отчего) возможна денежная магия! Денежный потлач — это щедрый дар субъектности! В аватарную революцию не ослабевает традиционная напряженность с вопросом о собственности. Идея собственности вырабатывается врожденным восприятием глубины пространства, доступном всем млекопитающим, но именно у человека усиливается мышлением до туннельного эффекта отчуждения. При наличии подобной прелюдии к эпическому повествованию нам приходится заходить совсем издалека. В начале были ошибки. Отчуждение снимает борьбу противоречий. Идея собственности и идея отчуждения растут из одного корня. Имя этому корню — трагическое право на ошибку, долг ошибаться. Первая проблема состоит в том, что не бывает чужих ошибок. И ошибку не оформить интеллектуальной собственностью. В отчуждение человека толкает инстинкт собственничества. Тот случай, когда говорят: "Пахом стяжательством ведом". Помогла ли авторская поговорка "Пахом стяжательством ведом" в эссе проиллюстрировать новую концепцию собственности? Инстинкт стяжательства определяет природу человека. Хочет субъект или этого не желает, но в отчуждение приходится уходить для того, чтобы овладеть чем-то, что находится вне пределов видимости. Ценности лежат там, куда мы отчуждаемся с наибольшими усилиями, с максимальными издержками. До большинства вещей не дотянутся рукой, не придвинуть их с помощью палки. Надо отчуждаться. Ибо новая и ничья собственность лежит там, куда продвигаться можно по опасно осыпчатой тропе индивидуального отчуждения. Где здесь вишенка на торте? Из сеанса отчуждения победитель возвращается с трофеем интеллектуальной собственности! Далее происходит товарное волшебство. Суть магии в том, что усилия по закреплению права на интеллектуальную собственность предполагают физические действия. Хочешь остаться собственником? Действуй! А действовать удобнее с инструментами. Имея помысел защитить своё право на интеллектуальную собственность, субъект вынужден обзаводиться предметами как физическим капиталом. Физический капитал суть орудие победы в ожесточенной борьбе за сохранение контроля над интеллектуальной собственностью, зачастую развивающейся по своим загадочным законам. Время сделать важную оговорку. Физическая (предметная) собственность без интеллектуальной собственности присваивается исключительно насилием. Им и удерживается. На первый взгляд всё хорошо за исключением одного "но", которое всё меняет. Насилие не удовлетворяет инстинкта собственничества. Тот, кто привык насилием добывать новые вещи, рано или поздно будет вынужден уйти в первый сеанс отчуждения. (Вплоть до анекдотических случаев, когда стал владельцем капитала, требующего образования. Взрослый бизнесмен пошёл учиться. Пока учился, вороватые партнеры растащили совместный бизнес. И т. п.) Без определенного и ранее накопленного опыта, быстро выяснится, что вещи и деньги легко утрачиваются. (На этом месте не надо смотреть в сторону офшоров.) Борьба за право владения интеллигибельным капиталом, как идеальным воплощением интеллектуальной собственности в машинном разуме, сегодня требует навыка удовлетворять инстинкт стяжательства через отчуждение. Если пройти весь этот круг рассуждений, то мы оказываемся перед противоречием. Хотя ошибки аналогового пользователя никому не принадлежат, но их цифровые копии, хранящиеся в больших данных, всегда чья-то собственность. Таково положение дел сегодня и оно сохранится до линии горизонта цифровых событий. Как выйти из этого противоречия без новой теории собственности, в основу которой следует положить тезис об отчуждении как способе удовлетворения инстинкта стяжательства? Объект, для которого нет зазывалы на базарной площади, магическое мышление собственника превращает в денежный товар. Если у биологического человека нет цифровой автономности, тогда какие потребности следует конструирования и производить, чтобы современный человек сохранил статус субъекта? Собственность — это границы мышления. Собственность дозволена мышлением. В отчуждаемом мышлении человека образ собственности возникает благодаря туннельному эффекту отчуждения, которое следует рассматривать усилением врожденного восприятия глубины пространства, доступного всем млекопитающим. (исправить: переход от собственности к деньги не убедителен) Деньги — это непустое множество собственности. Отдать или получить права на интеллектуальную собственность, или вообще сделать что-то в VR, можно будет исключительно денежной трансакцией. То есть, трансакцией отчуждения как движением нефиатных цифровых денег между аватарами и аватарными сообществами. Отчуждение — это расстояние бытия, содержащее собственность. Отсюда недалеко до предположения, что солипсист может оказаться обладателем статуса владельца собственности в новых условиях. Солипсизм не более чем инструмент и форма владения интеллектуальной собственности, способной генерировать добавочную ценность контента, находящегося в общем пользовании агентов VR через кругооборот дхармического IT-капитала. В пять дней зимнего предпразднества (с 20 по 24 декабря) и накануне праздничной встречи Нового года можно позволить себе настроение романтичного подростка с вопросом, а сохранится денежная магия в VR? Хотя солипсизм — это не магия или не ритуальные практики, но при взгляде на открывающееся операционное богатство трансакционного Я наблюдателю может показаться, что солипсист пользуется магией или ритуальными практиками.

Если деньги – элитарный товар, то капитал – это виртуальные деньги. Операторы отчуждения полагают, что у капиталиста (заводчика) фактически нет денег, нет капитала. Могущественные экономические силы позволяют капиталисту (заводчику) исполнять функции человека-оператора. Ибо капиталист (заводчик) оперирует виртуальными деньгами. Имя этим могущественным силам мировой экономики – ростовщичество. В каком-то смысле можно признать, что, как и его наемный работник, с деньгами капиталист встречается по касательной линии.

Могут ли деньги как таковые, деньги вообще быть институтом отчуждаемого мышления? Да. Ничто так не помогает адаптироваться к реальности, как деньги. Как при их наличии, так и при их отсутствии. Наличие денег — это сигнал отчуждаемого мышления. Отсутствие денег — это сигнал отчуждаемого мышления.

Общий ход прогресса и технологии аватарной революции отвергают фидуциарные деньги. Прогресс цифровых технологий и ценности экономики аватаров требует чего-то нового и ранее небывалого.

Почти исчерпавшая себя, близкая к нулевой реиграбельность фидуциарных денег не способна содействовать созидательному потенциалу ошибки.

Фидуциарные деньги — это финансовая пирамида, в тени которой налогоплательщик блуждает по лабиринту государственного произвола.

Поэтому можно понять ужас конкретного Иванова, потратившего все свои сбережения в фидуциарных деньгах на приобретение модной криптовалюты, когда ему объяснят, что место в цифровой раю покупается за простые человеческие ошибки.

Прикованный к фидуциарным деньгам, россиянин простодушно поражается тому, что в 2017 году в Отечестве функционировали 140 финансовых пирамид.

Финансовые пирамиды обещают стать мостиками от блокчейна и до Big data, по которым беззаботный обыватель будет разгуливать туда-сюда до полного истощения кошелька с фидуциарными деньгами.

Издержки по хранению фидуциарных денег стремятся сравняться с возросшей стоимостью позавчера не приобретённой криптовалюты.

В 1991 году в продажу на пяти дискетах поступила экономической стратегии Сида Мейера. С наступлением аватарной революции (1991) фидуциарные деньги могут быть оцифрованы. При сегодняшнем раскладе сил фидуциарные деньги обязаны обзавестись электронным аналогом. (Самое интересное, что в противном случае фидуциарные деньги останутся формой сокровища и платёжным средством только для цифровых луддитов, о которым скажем чуть позже.)

После неудачи с широко анонсированным запуском криптовалюты Libra становится очевидно, что не только фидуциарные деньги не проходят цифровой конвергенции, что как бы аксиома, но и не все цифровые проекты способны преодолеть "сито" дивергенции. (Не выполняется условие №1, выдвигаемое аватарной революцией.) Постулируется, что фидуциарные деньги не могут преодолеть рубежа масштабирования. (Условие №2.) Фидуциарные деньги не доступны для полноценной децентрализации. (Условие №3. И не последнее.)

Всё сказанное не повод отказываться от денег как института повторяемости. Отчуждаемое мышление по-прежнему будет испытывать потребность в денежном товаре. Поэтому деньги будут институтом VR. Какие деньги? На каких условиях? С выполнением каких требований?

(изменить убрать абзацы в один абзац про фидуциарные и криптовалюты) Постулирование будущего электронной валюты требует освещения проблемы фидуциарных денег. Принято считать, что создатели криптовалют возражают банкирам и ростовщикам. Что будет, если изменить точку зрения? криптовалюты — это вынужденные полумеры с точки зрения реиграбельности интеллигибельного субъекта, способного отрефлексировать свой участие в кругообороте дхармического IT-капитала, . Такая же полумера, как и откладываемый отказ от наличных денег в контексте закономерной критики морально и технологически устаревших фидуциарных денег. Фидуциарные деньги не отвечают потребительскому запросу на деньги с ранее небывалым уровнем играбельности и реиграбельности. Сегодня кризис пытаются решить с помощью криптовалют. Не забывая перефразируемый первоисточник от Уинстона Черчилля скажем со всей откровенностью: криптовалюты — это кавалерия современных финансовых войн. Которая движется в сторону "пулемётов" Big Data. Бурный расцвет бирж по торговле криптовалютами напоминает попытку ловить в море рыбу связкой из стеклянных аквариумов. Острым ребром криптовалюты изранят многих обывателей прежде чем выработается навык доверять финансы своему сетевому аватару. Выход из кризиса связан с установкой на цифровую валюту для нужд дхармического IT-капитала, в кругообороте которого интеллигибельный субъект найдет всю палитру для обмена реиграбельностью. Из чего становится понятно, что это должны быть какие-то совершенно новые деньги. Дата запуска криптовалюты Libra от Facebook не стала первым отрывным листком в календаре для привлечения цифровых денег. Нет поводом для пессимизма, если столь значительный игрок на цифровом рынке как Facebook споткнулся на подготовительном этапе проекта криптовалюты Libra. Какой бы день не был на отрывном листке календаря цифровой мотивации, мы помним, что день запуска криптовалюты Libra от Facebook обещал изменить механизм привлечения цифровых денег. Почему? Криптовалюты — это язык, на котором удобно рассказывать про сохранение мотивации у наёмного работника в условиях убывающего доступа к фидуциарным деньгам и отсутствия аналоговых offline ресурсов. Криптовалюты — это прообраз масштабируемых децентрализованных денег, привязанных к цифровому аватару пользователя. Время — палач фидуциарных денег. И акушерка для домашних родов цифровой валюты.

Отныне «сказать себе» означает начало диалога с цифровым двойником. Который настолько «цифровой», что с какого-то момента вовсе и не двойник. Не двойник, а кто? А тот самый Другой. В разговоре об интеллигибельном субъекте нас интересовала техническая сторона дела (VR, блокчейн, Big Data, VR и т.п.). Но может оказаться так, что «сказать себе» равнозначно диалогу с Другим, инаковость которого задана рукотворным происхождением. С таким абсолютно Другим, инаковость запредельная которого определяется собиранием паззла из цифровых копий твоих, человек, ошибок! Другой как иначе собранный из твоего, человеческого и бытийного. Из своего бытия ты хочешь «сказать себе», но услышать тебя способен Другой из виртуального сущего. Из сущего, подкрепленного технологиями виртуализации всего. Прежде всего, технологиями виртуализации твоих ошибок. И это всё обещает произойти по одной простой причине. Это реализация бритвенного принципа Оккама. Это наиболее простой путь для движения из бытия в сторону сущего. Двигаясь в сторону сущего, мы оказываемся в бездонных глубинах VR. И случиться бы метафизической беде, если бы нас не сопровождал верный спутник по имени Деньги. Цифровые деньги. Аватарные деньги.

У нас имеются основания утверждать, что монетизация отчуждения требует обязательных стартовых условий. Аз и буки отчуждаемого мышления ведут нас от мышления собственника к идеи монетизировать такой атрибут отчуждения как... след. Удаляясь от биологического человека, наделённого даром ошибаться, но получаем возможность осмыслить феномен ошибки, если знакомимся с таким инструментом монетизации отчуждения как аватарные деньги.

Что изменится в мировой экономике, если экономические агенты виртуальной реальности сами убедятся и нам докажут, что стоимость — это след, оставленный отчуждением? Электронные деньги — это монетизация цифрового следа. Цифровой след от аналоговой ошибки, хранящийся в Big Data, после разблокировки будет востребован для работы с нефиатными цифровыми деньгами. Наличие нефиатных цифровых денег остается обязательным условием достижения цифрового преуспевания при подъеме по лестнице цифровых объектов, на которой все и каждая ступеньки масштабируются и децентрализуются в связи с задаче интерсубъективности. Если децентрализация – это монетизация метода, тогда масштабирование – это монетизация объекта. Будет ли личностный (сильный, персонифицированный) искусственный интеллект солипсистом? Если да, не придется ли создавать новую онтологию и менять методологию исследований субъекта? Если нет, всё оставляем по-старому? Солипсист нарушает или подтверждает принцип рекурсивной симуляции, согласно которому существа в симулированной вселенной способны симулировать миры меньших размеров?

Компьютерная революция предоставила нам, операторам ошибок, "железо". Но без новой картины мира самые большие виртуальные фабрики, новое "железо" окажутся грудой бесполезного хлама. Новая функциональность не состоится без атрибутов аватарной революции. Аватарная революция заставит разглядеть в реиграбельности новый цифровой товар под продающим названием и в шуршащей упаковке, привлекающей радугой цифрового процветания. И у этого товара, выводимого на мета-рынок, будут свои параметры. Без чего не представима реиграбельнсоть как цифровой товар? Без децентрализации. Без масштабируемости всего, но, прежде прочего, без масштабируемости умных цифровых денег. Без цифровой копии ошибки как ресурса развития. Без эмиссии аватарных денег. Без цифровой харизмы. Цифровая харизма — это интрига виртуального мира, за которой люди наблюдают с аналоговой галерки.

Человечество не может потерять волю потому, что не расстанется с деньгами. Деньги — это материализация воли человечества. Деньги — это волевое начало человечество. Деньги — это инородное ядро человечества. Деньги были идеей невозможности. В цифровом завтра нефиатные деньги будут реализованы новой окружающей средой (для аватара пользователя). Для дхармического IT-капитала, для децентрализованной цифровой валюты, для нефиатных цифровых денег потребуется пользователь, забывший запах фидуциарных денег. Фиатные деньги обречены уйти из экономики потому, что предлагают нулевую реиграбельность. А что взамен? Нет никакого преувеличения, когда нам говорят, что в виртуальных мирах нас ждёт то, чего мы не способны представить. Например, солипсизм цифровых (аватарных) денег (то есть, денег, востребованных даже цифровых солипсистом). Внутри виртуальной Вселенной нет того, чего нельзя будет, как конструктор, собрать из цифровых денег. В каком-то смысле можно сказать, что AI будет думать... цифровыми деньгами. AI будет мыслить трансакциями цифровых денег.

Исчерпаем ли потенциал денег? Образ нефиатных цифровых денег даёт отрицательный ответ на этот вопрос. Нет. А что дальше? Что следует после признания того, что деньги как таковые обладают потенциалом реиграбельности, доступны для кардинальных изменений и превращений во что-то другое? Во что? Во что в самой крайней, в самой сложной позиции? В субъекта. Если возможно превращение нефиатных цифровых денег в субъекта, тогда эмиссию аватарных денег следует обсудить как философскую проблему. (Что технически возможно сделать в пределах темы цифровой харизмы.)

Цифровое процветание достижимо для того носителя реиграбельного начала, кто в статусе интеллигибельного субъекта сумеет встроится в кругооборот дхармического IT-капитала через партнёрство с AI как эмитентом нефиатных умных электронных денег.

За силуэтом электронного двойника аналогового пользователя мы видим интеллигибельного субъекта. Может быть, без всяких на то оснований. если не овладели навыком наполнять содержанием мимолетную трансакцию отчуждения. Нельзя исключать того, что виртуализация и цифровая экономика предложат нам такую модель хозяйствования, в которой не окажется места для субъекта. И тогда нам придется научиться смотреть на без-субъектные трансакции. И очень быстро выяснится, что денежные трансакции обслуживают эмиссии аватарной валюты. И вот здесь понадобится сузить рамки исследования до методов и приёмов работы с отчуждаемым объектом.

Что меняется, если нет субъекта без интеллигибельности? Субъекта может не быть в цифровом мире, в дополненной, виртуальной или иной реальности. Как это ни странно прозвучит, но это не важно. Ибо в случае с умными цифровыми деньгами мы получаем нечто иное. Нечто иное по отношению ко всем традициям, накопленным человечеством. Что-то позволяет нам говорить о преимуществах эмиссии аватарных денег вне проблемы "имеется субъект или нет?".

Аватарные деньги — это авансированный капитал реальности интеллигибельных субъектов, способных (впервые!) через реиграбельность обмениваться имманентностью и интенционлаьностью. Кругооборот дхармического IT-капитала — это аналог сети нейронов, чье операционное многообразие позволит функционировать само-осознанию личностного AI. Тогда что такое эмиссия аватарной валюты в отсутствии традиционного субъекта, субъекта из аналогового мира? Это мир трансакций. Ни одна из которых не субъект. Мы теряем горизонт событий на переходе от умных цифровых денег, которых достаточно как платежного средства, к умным трансакциям. Что бы нами не понималось под этим образом. Заметим, что умная трансакция, воплощенная в цифровом субъекте, вполне себе футурологический образ. Этот образ не нарушает основ отчуждаемого мышления Да, наблюдаются элементы художественной фантастики. Чтобы от них избавиться, представим полученный результат в узнаваемой последовательности:

Трансакция — Умная трансакция — Умные трансакции — AI

Как мы видим, последний элемент в этой схеме требует восклицательного знака. AI! Субъект? Или не субъект? AI!

Игра не интересна AI. Машинный разум не будет нуждаться в игре как методе, обойдется без игры как привычного инструмента обмана, технологии подмены. Игра будет пустышкой для AI. Поэтому, в интересах AI, мы работаем с картиной мира без игры. Если сказать всю правду, то без игры мы продвигаемся в области неизведанного в интересах... цифрового капитала. Но этот тезис вызовет вопросы о взаимосвязи AI и цифрового капитала. А пока у нас нет доказательной базы для выдвижения рабочих гипотез по этой теме. Поэтому посмотрим на VR без игры. Почему VR? VR будет аватарным домом для AI. Это здание, которое мы будем возводить с помощью электронных кирпичей, каковыми для нас станут... умные цифровые деньги.

Статус субъекта мы приписываем образу AI. AI нам представляется тем, кто мыслит. Тогда как действуют умные цифровые деньги. Умные цифровые деньги составляют, как тело конкретного аватара, именно этого аватара, так и тела всех аватаров. Наш следующий шаг состоит в том, чтобы понять, что умные цифровые деньги — это метафизическое тело AI. Почему метафизическое? Потому, что в VR AI будет везде и нигде. Условно говоря, можно будет показать (виртуальным) пальцем и сказать: "Этот аватар здесь". Или: "Эта трансакция совершена здесь". Но это действие нельзя будет повторить в попытках "увидеть" AI. Почему?

AI становится персонифицированным сильным машинным разумом благодаря тому, что представлен умными деньгами. Задача AI состоит в том, что умными трансакциями поддерживать свой личностный статус. Новый взгляд на AI связан с децентрализацией умных денег в своей совокупности представляющих децентрализованное тело "машинного разума". AI — это совокупность всех цифровых денег, всех аватарных монет. AI как совокупность монет и трансакций всегда там, где совершается умная трансакция. По сути, везде. Одновременно, нигде. При этом характеристика "нигде" имеет четкую локацию. Где? В online. Где-то, но не в offline. Казалось бы, а почему так и не иначе? Ошибки всегда трансакции offline. Умные цифровые трансакции будут главным орудием в online.

Парадокс в том, что AI может оказаться более подготовленным к тезису, согласно которому созидание доступно через кругооборот капитала, чем человек, много лет пользующийся деньгами. Ощущая свою зависимость от капитала, что отражено в марксизме и его вариантах, человек может оказаться не готовым взглянуть на кругооборот капитала как созидающий фактор в пределах дополненной реальности, виртуальных и-или измененных миров. Кругооборот умного капитала составит сеттинг нового мира. У человек будет возможности войти в новый мир и стать его агентом через аватара. Но созидательный потенциал нового мира не раскроется до тех пор, пока человек кардинальное не пересмотрит своего традиционного отношения к феномену денег и феномену ошибок. Пока человечество не примет нового образа AI.

Для чего цифровая копия аналоговой ошибки извлекается из заблокированных Big Data? Для того, чтобы стать частью аватарной монеты. Цифровая монета — это шлюз между вчерашней, аналоговой и электронной экономикой.

Аватарная эффективность интеллигибельного субъекта будет определяться степенью его вовлеченности в кругооборот дхармического IT-капитала.

Операторами ошибок и исследователями повторяемости к обсуждению предлагается вопрос о потенциале реиграбельности денежной трансакции. Под денежной трансакцией понимается любое и всякое действие, осуществляемо аватаром. С привлечением нефиатной цифровой монеты.

Денежная трансакция сформирует Ойкумену интеллигибельных субъектов, новый мир с такой неизбежной постоянной как реиграбельность, повсеместно востребованная обществом масштабируемых ценностей. Трансакция аватарной монеты заложит основы для новой экономики, обслуживающей потребности реиграбельного капитала. Денежная трансакция формирует новый мир, представленный институтами и агентами VR, наделенными потенциалом реиграбельности. Вплоть до партнерства с AI, выступающим эмитентом аватарных денег. Эмиссия аватарных денег выступит приводным ремнем для "двигателя" виртуальной экономики, призванной обеспечить кругооборот дхармического IT-капитала как мыслительной практики AI (или отчуждаемого мышления совокупности всех интеллигибельных субъектов?).

Денежная рекурсия реализует потенциал аватарной монеты, через цифрового двойника аналогового пользователя позволяющей "думать" искусственному интеллекту.

Теорема. Дан безыгровой сеттинг с двумя типами денежных трансакций (Да и Нет). Тогда для класса цифровых субъектов требуются электронные деньги, эмитентом которых должен выступить AI. Доказательство. Регрессия отчуждаемого мышления сопрягается с цифровой конвергенцией. Что может привести к сохранению в безыгровом сеттинге денежных трансакций как единственного класса операций. При наличии денежных трансакций как единственного класса операций стимул подкрепления должен располагаться вовне каждого и всех цифровых субъектов. Но оставаться в безыгровом сеттинге. При частичном пребывании в (этом) безыгровом сеттинге (наряду с нахождением в виртуальных мирах, неизвестных аналоговому пользователю) внешней для цифрового субъекта силой может быть только AI. Значит, присутствие AI в безыгровом сеттинге может быть ограничено эмиссией цифровых денег.

Эмиссия цифровых денег выражает принцип экономии отчуждаемого мышления, приложенный к AI. Только эмиссия цифровых денег обеспечит AI статусом, и агента, и института VR. Теорема доказана. При изменении предпосылок просматриваются другие решения данной теоремы. В данный момент нас устраивает тот факт, что для доказательства теоремы не понадобилось вводить класс новых субъектов вроде электронного эгоиста, цифрового солипсиста и денежного солипсиста. (исправить выше до воли в один абзац про ии мыслит деньгами)

Деньги — это заархивированные файлы мотивации. Деньги — это операционная система капитализма на закрытом исходном коде мотивации разбогатеть. Найдется ли в Отечестве бизнесмен, способный монетизировать идею (здесь и пока: цифровых) денег как платформы отчуждения для морфинга AI из дхармического IT-капитала? В расширенном варианте вопрос прозвучит следующим образом: "Найдется ли в Отечестве бизнесмен, который может монетизировать идею цифровых нефиатных денег как платформы отчуждения (для) морфинга AI из дхармического IT-капитала?". Систематизация проблем монетизации VR требует обращения к череде чередований как к инструменту децентрализации. В нашем случае "подручными средствами" будут, как образ цифровой виртуальной платформы, способной снизить издержки агента, так и сама идея уберизации, в которой отражены технологические требования децентрализации и масштабирования цифровых объектов. Здесь мы не будем уличены в комплиментарности, если о говорим то обстоятельство, что в платформе усматривает предметизацию всякой череды чередований чего-то предельно многообразного и множественного, но цельного. Платформой и в платформе дается связка того, что ранее не располагалось по близости друг от друга. Платформа — это сущее, данное снятой сущностью отчуждения, через которое просвечивает реиграбельность полнотой бытия! Должна быть платформа, на которой предоставлялась бы возможность монетизировать мышление (первое) субъектов и цифровых процессов и (второе) в интересах субъектов и персонифицированных процессов вроде (третье) реиграбельности как представление морфинга ими одним понятием. На виртуальной сервисной платформе под названием «отчуждение» аватарная монета оказывается одновременно, как объектом изучения и инструментом измерения локации цифрового сущего, так и образом, задающим систему новых координат под названием «монетизация всех сфер бытия и сущего». За пониманием отчуждения как сервисной виртуальной платформы, снижающей трансакционные издержки на эмиссию аватарной монеты как философско-экономической единицы, указывающей на метафизические основания современного денежного хозяйства и онтологическом базисе интеллигибельного субъекта, средой обитания которого станет безыгровой сеттинг в безынформационном капитализме как единственной общественно-политической формации, способной обеспечить развитие VR через кругооборот дхармического IT-капитала как мыслительную практику AI, способного учесть интересы и потребности денежного солипсиста, чей жизненный цикл определяется аватарными монетами, обеспечением которых выступает цифровая копия человеческой ошибки, хранимой в больших данных. Аватарные деньги как кульминация в развитии цифровых нефиатных денег потребуют виртуальной сервисной платформы отчуждения для морфинга AI из дхармического IT-капитала. Каким бы ни был ход дальнейших размышления, но становится понятно, что мы занимаем позицию, согласно которой изначально возможна товаризация и монетизация морфинга AI. Логический парадокс заключается в том, что кургооборот дхармического IT-капитала будет формой для тех процессов, содержанием которых выступит товаризация и монетизация (морфинга) AI. (А так ли это будет на самом деле? Мы узнаем к середине текущего столетия). Если после французского художника Сезанна возможен геометрический и художественный мир, в котором созерцателю сразу все плоскости предмета, то какой будет онтология (созданного из потребности в кросс-платформенности!) мира, в котором наблюдателю одновременно доступны имманентность объекта и интенциональность субъекта? Таковы исходные условия, по которым в нашу четырехмерную модель времени-пространства надо добавить столь непривычный параметр как реиграбельность. Не в интересах очевидца того, как после картин Сезанна происходит нарастание размерности пространства и «классический мир» приобретает новые измерения, а чтобы монетизировать имманентность объекта и интенциональность субъекта! Процесс оцифровизации всего поставит в повестку дня вопрос о конкурентоспособном обмене имманентностью и интенциональностью. Носители отчуждаемого мышления будут думать аватарными деньгами. Сделаем деньги мыслью, монетизируем мысль! А каков у отчуждаемого мышления политический слоган №2? Сделаем будущее денежным!

Работа человека со знаками отделяет нас от биологических конкурентов. Деятельность со знаками, операции со знаками и означаемым (после достижений французских философов второй половины ХХ века следует добавить: и с отсутствием означаемого!) предполагает феномен ошибки. Новая интерпретация феномена ошибки дарит установку на мышление и отчуждение как деятельность. На фоне оцифровизации экономики и всех сфер жизни никого из нас нельзя будет упрекнуть за борьбу за отчуждение как конкурентное преимущество. Не ошибайся мы, не смогли бы построить ни с чем несравнимую знаковую систему, которую нам удается передавать из поколения в поколение. Технологическим венцом знаковой системы, созданной человеком, выступает VR и любая иная реальность, в которую мы способны уйти из актуальной реальности. Если нет понимания той простой вещи, что к конкуренту деньги пришли вслед за чередой ошибок, тогда твоему врагу гарантировано благополучие в делах. Это закон или нет: затраты на последствия персональных и корпоративных ошибок всегда выше доходов от ошибок конкурентов? Наиболее упрощенный образ аватара можно представить знаком препинания в гипертексте. Можно ли сказать: «Текст — это череда чередований»? Двигаемся дальше после положительного ответа на заданный вопрос. Текст — это череда письменных знаков и чередований пробелов? Текст — это череда чередований. Текст — это черёд письменных знаков и чередования пробелов. В этой (и только в этой, а не в царстве прежних дефиниций текста, затемняющих устаревшую аналоговую онтологию) ситуации пользователь имеет право сказать: "Я, мой цифровой двойник, — это запятая в гипертексте". Если этот тезис про упрощенный образ аватара перевести в экономику, то, кроме гипертекста, мы можем упростить образ аватара до денежного знака. Вообразим интерактивный знак в одной из двух позиций. Знак в денежной схеме. Это когда мы не знаем, с какой новой экономической реальностью имеем дело в VR. Знак в модели денежных отношений. Знаковое выражение цифрового капитала. Это когда мы при наблюдении чего-то сложного, упрощаем наблюдаемое для понимания и удобства в работе. Тогда пользователь скажет: "Я, мой цифровой двойник, — это денежный знак в операциях денежных взаиморасчетах". А какой качественный скачок произойдет, если ещё спуститься на одну ступеньку упрощенчества? У нас возникает предположение, что аватар может быть... трансакцией. "Я, мой цифровой двойник, — это трансакция". Какая трансакция? В каком тематическом и смысловом операционном поле? Денежная трансакция. Как на первый взгляд, так и с традиционной аналоговой точки зрения, может показаться, что это что-то обидное. Вплоть до ущемления в правах. В наступающей новой реальности дело обстоит совсем наоборот. Ради принципа экономии мышления, при обращении к бритве Оккама не следует ли в отчуждении и в многократности увидеть одну-единственную трансакцию? Как и в случае с отчуждением, многократность (у французского философа и преподавателя философии Жиля Делёза это была Répétition, а существительное женского рода оказалось настолько для него важно, что это слово он поставил в название своей книги Différence et Répétition) может оказаться одной-единственной трансакцией, которую мы, субъекты и объекты, совершаем в разное время и на разных виртуальных сервисных платформах? Если мы редуцируем компьютерного аватара до трансакции, то делаем это для того, чтобы аватара стал инструментом... цифровой собственности. С чего начинается путь в эту непознанную область наших скудных (аналоговых) знаний о цифровой собственности? С одного из тезисов отчуждаемого мышления, который не "вытягивает" на постулат нового знания, но по-своему важен для того, кто намерен стать эффективным электронным собственником. Отчуждение — это редуцированный объект. Редуцирование осуществлено до состояния новой и другой реальности. Отчего и поэтому возникает новый субъект. Разрешите представить: аватарный солипсист!

Деньги — это ресурс обмена. Богатство измеряется лишь теми деньгами, которые могут делать деньги. Богатство измеряется лишь теми деньгами, которые могут делать деньги. Человек богат лишь теми деньгами, которые могут делать деньги. Пришло время взглянуть на деньги как на элемент масштабируемости. Если интеллигибельный субъект испытывает потребность во всём масштабируемом, а будущее за денежным солипсизмом, как мы ранее установили по итогам обращений к футурологии, то возникает техническое задание на... масштабируемые деньги. Накануне масштабного перехода это возможно и необходимо сделать по ходу разговора о цифровом контенте, который суть новый капитал. Будет разумно загодя присмотреться к масштабируемости денег в беседе о цифровом капитале, который отныне контент. Масштабируемые деньги будут обеспечивать движение контента по всей VR через кругооборот капитала. Сокровище общества с реализованной децентрализацией — это масштабируемая валюта? И да, и нет. Богатство децентрализованного общества — это мотивация на операции с масштабируемыми деньгами, операционное разнообразие в этом виде деятельности. Масштабируемые деньги — это виртуальное (понятие используется без всякого подвоха) богатство общества, оцифрованного до состояния децентрализации. Что такое децентрализованное общество? Это такой социум, который из масштабного перехода вышел к жизненной необходимости умных денег, которые обладают свойством мультиплицироваться в благоприятной среде децентрализации.

Хотя у неподготовленного читателя вызывало раздражение, неприятие и отторжение название книги «Фетиш и табу. Антропология денег в России» за 2013 год, но надо признать, что авторы двигались в правильном направлении. Годы спустя после попыток сформулировать «антропологию денег в России» с двух сторон посмотрим на гипотезу, данную в формулировке «а вдруг стимул на цифровой монетаризм – это все, что нужно для избавления от экономического спада внутри VR?», при этом держа в голове дерзкое предположение о том, что колебаниями совокупного спроса на монетаризм определяется, как поступательное развитие массового товарного производства, так и прогресс всех востребованных технологий.

Цифровые трансценденталии — это институт VR. В какую сторону происходят качественные и содержательные изменения философских категорий, трансценденций и трансценденталий (от унаследованных в Античности, от 10 позиций Аристотеля и до немцев XIX-ого века) под воздействием цифровых факторов? (И должны ли происходить такие процессы?) Да, но в каких направлениях и с какими последствиями? (исправить: список трансценденталий в черновике 2022 файла его сюда и обработать исправить сделать абзац про трансцендентное и с самого начала обозначить как средство производства) Если в цифровом храме допустимы ритуалы электронного процветания как условия развития и прогресса всей VR, то смогут ли стать субъектами (полноправными акторами внутри VR) такие абстракции и неуловимые процессы как имманентность и интенциональность? Смогут ли философские процессы персонифицироваться, если, мы, например, ждём персонификацию искусственного интеллекта и-или чего-то другого (ждём ли мы персонификацию оцифрованного капитала)? Если ответ да, то в силу каких причин и обстоятельств? Какие навыки и способности окажутся востребованными в мире, в котором позволительно товаризировать и монетизировать (казалось бы) абстракции и трансценденталии? Существует хотя бы самая ничтожная перспектива и возможность того, что в попытках осуществить философскую рефлексию экономической деятельности и (аватарной) активности в VR, как минимум, в контексте требований лидеров аналоговой реальности осуществить «оцифровизацию всего» к спискам Аристотеля и Дунса Скота возникнет потребность добавить новую трансценденталию «отчуждаемое — инверсионное»? В расширенном варианте так: «персонально отчуждаемое — результативно инверсионное (воспроизводимое инверсионное)»? Да. Рефлексия «оцифровизации всего» формирует потребность добавить новую трансценденталию «отчуждаемое — инверсионное». Будучи разновидностью универсалий, трансценденталии должны быть имманенцией философских категорий. Стартовый список трансценденталий должен расшиваться на список институтов и агентов VR. В некоторых случаях у разных феноменов должна быть общая трансценденталия, ибо со времён философии Дунса Скотта мы имеем дело с (максимально обобщенными) синонимами философских категорий. Отчуждение — это претерпевание инверсии и рекурсии таких, нагромождаемых друг на друга, массивов абстракций как имманентность и интенциональность. Нельзя игнорировать то, чего нет? Если это общее место, а никто не любит вспоминать общие места в разговоре о насущных потребностях, тогда как с этим дела обстоят в философии отчуждения, из категорий которой, словно в пиратском наборе Lego, мы складываем смыслы в экономике аватаров? Нельзя игнорировать синтез интеллекта и капитала, если и когда мы пытаемся выдвинуть новую гипотезу генезиса машинного разума? Да. Нельзя игнорировать футурологическую проблематику изменений оцифрованного капитала (дхармический IT-капитал), если и когда мы попытаемся, — ибо время пришло, если не время поджимает, — выдвинуть новую гипотезу генезиса сильного персонифицированного искусственного интеллекта. Отчуждение — это философский трикстер, востребованный на цифровой сцене? Отчуждение — это философский трикстер, который будет востребован на цифровой сцене! Можно ли масштабировать аналоговые абстракции, которые станут чем-то другим в цифровой реальности? Какие? Ценности? Потенциал? Интенциональность? Отчуждение? Мотивация? Играбельность? Стратегия? Намерение? Субъектность? Интеллект? Мышление? Картина мира? Можно, но не эти, а совсем другие? Нет, кто и почему оплатить масштабирование аналоговых абстракций из списка? И зачем масштабировать аналоговые абстракции? В интересах капитала нового типа. Тогда почему капитал, который в списке философских абстракций присутствует сразу под несколькими именами и другой своей стороной масштабируемой монеты. Философ всегда агент имманентности, а партнер AI будет агентом интенциональности? Через сетевое взаимодействие грибница может стать самоучителем сущего. Чем имманентна грибница цифрового преуспеяния? Допустим, она имманентна трансцендентности. Что ей имманентно? Реиграбельность (как трансцендентность сущего) имманентна грибнице цифрового преуспеяния. Трансцендентальное имманенто субъекту, но трансцендентное имманенто солипсисту. Субъект может получить что-то до опыта и вовне опыта и это что-то мы охарактеризуем как трансцендентальное, но эти обстоятельства суть исходные условия для солипсиста, которого следует понимать как кульминационный итог и аллегорию трансцендентности сущего. Через играбельность и реиграбельность доступны операции с трансцендентальной грибницой, неуловимой через опыт (пределы эмпиризма) и недоступной из одних соображений практической выгоды. Под чёрным пиратским флагом трансцендентальности мы пытаемся размышлять о субъекте, но раз за разом переадресовывают на объекты и институты. Но человеку строен так, что не способен осознать потенциальную выгоду ещё не сформировавшихся институтов, которые выходят на арену общественного внимания как сюжеты для фантастических романов, что мы и видели в случае с до сих пор нереализованной идеей лифта с доставкой грузов на орбитальную станцию у шри-ланкийского затворника Артура Кларка. Но какие могут быть ограничения в обращении с солипсизмом или в размышлениях о нём, если и когда выживание становится последней логикой? В контексте нашего исследования монетизация трансцендентального возможна, например, через интуицию. Интуиция — единственный инструмент познания и одновременно, количественно и качественно накапливаемый опыт солипсиста? Да. Интуиция — (единственный? Или: единственно доступный? Или: единственно эффективный?) инструмент познания и, одновременно, количественно и качественно накапливаемый опыт солипсиста. А что с товаризацией и монетизацией трансцендентности, как ситуацией вовне и над любым опытом? Через трансцендентальную природу компьютерного аватара мы посмотрим на феномен нефиатных денег. Аватарные деньги — это конвейерная линия по производству цифровой имманентности (для институтов VR) и интенциональности (для агентов VR). Если имманентность присуща объектам (это имманентно чему?), а без направленности на что-либо невозможно подтвердить статус субъектам, то проблематика солипсического монетаризма сводима к имманентности и интенциональности денежной трансакции, череда чередований которых для кого-о окажется единственной формой «опыта». По устоявшейся традиции принято считать, что отчуждения размыкает. Если это делать многократно, повторно, то не возникнет ли угроза обрыва связей с... не скажем "с окружающим", но вспомним про элементы из того же класса? Нет, ибо со второго и третьего отчуждения задействованы: играбельность в аналоговом мире и реиграбельность в виртуальном иномирии, формируемом кругооборотом дхармического IT-капитала по контуру интеллигибельной персоны. Поэтому следует уточнить новую картину мира, в которой отчуждения размыкает, а наоборот, трансакции отчуждения соединяют адресанта, отправляет виртуальное письмо, содержащее аватарные деньги, и адресата, как того, кому адресовано денежное письмо и в чью сторону отчуждается инициатор трансакции. Мысль — это трансакция отчуждения! С одной стороны, понятна взаимосвязь таких вещей как деньги и трансцендентность, солипсизм и трансцендентность. С другой стороны, почему-то до сих в логическую связку не были приведены понятия деньги и солипсизм. Исправим эту оплошность, ссылаясь на великих и общепризнанных предшественников (на этот раз не про Лефевра). Если воспользоваться подсказками австрийского финансиста Йозефа Шумпетера (1883—1950), (не всякие цифровые, но) аватарные деньги суть комбинация производительных сил и новое производство солипсизма как прежнего блага? Да. Не покидая позиций шумпетерианства (а так говорят?), но поглядывая в ту сторону, где в цифровом в кресле удобно устроился компьютерный аватар автора книги «Частные деньги» Фридриха Августа фон Хайека (1899—1992), мы постулируем, что аватарные (или неужели всё-таки всякие цифровые?) нефиатные деньги суть свежая комбинация производительных сил и новое производство (но электронного, внутри VR) солипсизма как прежнего блага, знакомого биологическому человеку по нашей аналоговой реальности. В случае с платформизацией отчуждения аватарные деньги выступают интерфейсом логического уровня для операций над (!) чередой чередований. Смогут ли электронные предприниматели внутри VR, строго по Й. Шумпетеру, цифровой солипсизм предложить новым благом? Да, строго по книге Йозефа Шумпетера «Теория экономического развития» (1911), цифровой солипсизм будет предложен новым благом. Кем? Институтами и агентам VR, чья жизнеспособность будет напрямую зависеть от набора соглашений по реиграбельности аватарных денег, чьи трансакции определяют обмен данными между интеллигибельными субъектами. Протоколы отчуждения как операции (с количеством и объемом реиграбельности.А так можно говорить? Нас не обвинят в пустых высказываниях?) предписывают правила работы агентам VR, которые подключены к кругообороту умного дхармического IT-капитала. Кульминационной формой протокола поддержания череды чередований в сеансе на платформе отчуждения выступает эгоизм электронной личности, цифровой и (при сужении проблематики:) денежный солипсизм. Аватарные деньги настолько важны для VR, настолько незаменимы для дхармического IT-капитала, что нельзя исключать само собой напрашивающегося прогноза. Экономика аватаров (неужели политэкономия интеллигибельного субъекта?) и солипсический монетаризм выдвигают прогноз, согласно которому аватарные деньги "заживут" по трансакционному времени. Чтобы додуматься до таких вещей, не надо быть умником с семью морщинами на лбу. А вот на последующие интеллектуальные приключения потребуется воля, распределяемая по всей череде чередований читательских и слушательских усилий. (Воля нужна при переходе от сущего к бытию, при получении статуса субъекта, но далее потребность в ней не просматривается. Возможно, это атавизм аналогового романтизма). Приключения мысли, обретшей крылья футурологического прогноза, способны озадачить и подготовленного интеллектуала. О чём идёт речь? Если аватары можно измерять трансакциями, тогда как аватарные деньги "бегают" по циферблату трансакционного времени, тогда всё то же самое мы вынуждены повторить в случае с... денежным солипсистом. Проблема AI — это экспозиция и (или) пролог к теме денежного солипсизма и солипсического монетаризма. Пользователи дхармического IT-капитала — это солипсисты, испившие до дна чашу, до краёв наполненную реиграбельностью. А что такое денежный солипсизм и кто такие денежные солипсисты? Это операторы Я, данного через реиграбельность аватарной монеты как единичного мыслительной операции AI. Вот насколько денежный солипсист далёк от компьютерного аватара и близок к эмитенту аватарных денег! Цифровой солипсизм обещает развязку драмы противостояния миллиардов компьютерных аватаров аналоговых пользователей и искусственного интеллекта. Денежный солипсизм станет развязкой драмы противостояния миллиардов компьютерных аватаров аналоговых пользователей и искусственного интеллекта. Простите за неудачный академический каламбур, но деньги — это если не исследовательский институт отчуждаемого мышления, но как бы целый университет для познания цифровой Ойкумены! Способны ли деньги, как институт отчуждаемого мышления, выступить основой для развития агентов VR, переполненной общедоступной и легко распределяемой реиграбельностью? Технофетишиские интерфейсы отвлекают от того, что эффективное делегирование полномочий умным цифровым деньгам как электронным двойникам пользователя в VR потребует денежного солипсизма. (исправить переход на игре слов фетишизм) Из-за денежного фетишизма возникают проблемы с причинно-следственной связью. Путаница в определение того, что за чем следует. Сбой в классификации. Нарушение последовательности. Сперва запускаются процессы отчуждаемого мышления. Для удовлетворения потребности отчуждаемого мышления ведётся поиск института. Происходит выбор денежного товара. Затем в обществе получают хождения деньги. Набирает силу денежный фетишизм. И вот к этому моменту экономические агенты забывают, что отчуждаемое мышление испытывало потребности в объективизации отчуждения. Отчуждаемое мышление испытывало потребности в предмете. С момента выбора денежного товара (в классических примерах — это золото) экономические агент отчуждается от... отчуждаемого мышления. так было в аналоговой экономике. Но всё обещает измениться в цифровой экономике. С головы на ноги всё следует перевернуть в связи с требованиями платформенной экономике. Потребность отчуждаемого мышления в деньгах как предмете, на котором можно демонстрировать туннельный эффект отчуждения, становится насущной в связи отказом от фидуциарных денег. А что это такое? От чего отказываемся? Рассмотрим всем хорошо знакомые институты аналоговой экономики, от которого нас заставляет отказаться аватарная революция: игра, безошибочность и ростовщичество (ссудный процент). (И мы бы это сделали в теме следующей недели, если бы календарный месяц изучали только бы этот вопрос). Ростовщичество — это сальеризм сегодняшней финансовой системы, сотрясаемой конфликтом между "старыми" и новыми деньгами за драматическими перипетиями которого следует увидеть становление чего-то столь же глобального, сколь и ранее небывалого. Игровой платформе ростовщичества нет места в нашем общем цифровом будущем, в котором, во-первых, один компьютерный аватар не будет брать процент со своего электронного собрата, а во-вторых рукотворный разум выступит эмитентом новых денег без необходимости контролировать агентов VR через кабалу ростовщического процента. Финансовый сальеризм уходит в небытие вместе с игровой платформой, пропадает из поля зрения вослед игре-как-платформе. Вместе с финансовой рекурсией фактом прошлого становится игра как платформа. Попытки остаться на уходящей платформе будут увеличивать армию цифровых луддитов. Усилия, направленные на боковые и обходные манёвры, окажутся провальными по всем наблюдаемым позициям. Конфликт фидуциарных денег с цифровыми нефиатными деньгами — это противостояние между, окончательно потерявшим мотивацию, Сальери финансовой системы и армией моцартов реиграбельности, готовых исполнить денежную симфонию для AI. Цифровая цивилизация свидетельствует о такой стадии развития общества, когда кругооборот капитала определяется людьми, способными нарастить контент. Когда ничего нельзя сделать без контента. Отныне ничего нельзя сделать без контента. Хочешь нарастить капитал, разбогатеть? Работай с контентом! Разница между вчера и сегодня заключается в том, что отныне ты вынужден работать с контентом! Капитал и контент - это технологии, которые в виртуальной реальности будут функционировать без человека. Чего не понять? Тогда кто такой этот самый "ты"? Это твой аватар. А что будет, если рассуждение о свидетельствах цифровой цивилизации построить от обратного? Капитал в (не цифровом сеттинге) экономике (не в экономике аватар) — это не всегда контент. Более того, это почти всегда не контент. Это фидуциарные деньги. Это ростовщический процент. Это активы, замороженные в инфраструктуре (здания цехов, устаревшие станки и др.). Не поленимся построить задом наперёд тезис о зависимости контента (возможности наращивать контент) от кругооборота капитала. Тогда надо сразу принять как данность, надо будет смириться с тем, что отныне и навсегда контент в цифровой экономике — это капитал! Какие можно сделать предварительные выводы на фоне размышлений о различии игры и реиграбельности в контексте потребностей дхармического IT-капитала, который станет безыгровым сеттингом для интеллигибельного субъекта в его доме родном под названием VR? Если игра и gameplay в мире производства (товаров) могут уничтожать ценность, тогда становится очевидным, что безыгровой сеттинг VR выступает спасительной гаванью для добавочной ценности, подобно кораблю в буре, ищущей не просто спокойную бухту без двухметровых холодных волн, но и покупателя для сокровищ в трюме.

Чтобы вступить в диалог с AI, интеллигибельному субъекту придётся встраиваться в кругооборот дхармического IT-капитала. Для чего? Для партнёрства с AI. Цифровые деньги — это постановочное знакомство аналогового пользователя с искусственным интеллектом. Наука способна к осуществлению денежной трансакции нефиатных цифровых денег как акта мышления искусственного интеллекта. Где-то с момента становления кибернетики и с началом компьютерной революции движется ли капитализм к ситуации, когда осуществление денежной трансакции нефиатных цифровых денег будет актом мышления искусственного интеллекта? Верите ли Вы в этот футурологический прогноз развития мирового капитализма и мировой науки? Наука способна к этому или нет? Ядро отчуждаемого мышления неподвижно, когда меняются платформы вокруг, эстафетной палочкой передавая друг другу потребность в изначальной кросс-платформенности, каковую с позиции аналогового наблюдателя мы традиционно принимаем за бытие, но нет возможности бытийствовать без отчуждаемого мышления вокруг которого, словно луковичные оболочки нарастают самые разные платформы. Как пользователь цифрового аватара будет бытийствовать в аватарную революцию? Через денежную трансакцию, которая всегда и в данный конкретный момент находит в кросс-платформенном континууме. Предлагаемая модель будет развиваться до сильного персонифицированного искусственного интеллекта, способного осуществлять эмиссию аватарных денег, из которых будет состоять трансакционное тело цифрового двойника аналогового пользователя, которому отчуждаемое мышление доступно "в оба конца". Статусом субъекта будет обладать трансакция кросс-платформенности, осуществляемая переводом аватарной монеты из тела-кошелька одного компьютерного аватара другому участнику экономических отношений. Но по факту это будет акт мышления искусственного интеллекта. Отчуждение — это ойкумена мышления. Верным будет и утверждение, выстроенное наоборот, от обратного. Мышление — это ойкумена отчуждения. Поэтому в аватарную революцию наблюдатель не сможет разделить финансовые операции капитала и мыслительные акты искусственного интеллекта, которые благодаря аватрным деньгам, станут единым целым. В цифровом будущем никто ничего не купит без аватарных денег. Цифровое отчуждение, а с добавлением ещё одного слова: отчуждение цифрового субъекта, требующего ещё лексем для расширения: отчуждение суть мыслительная практика цифрового субъекта, по лестнице усложнений способного подняться до уровня цифрового-а-потом и денежного солипсиста — это безграничный мир трансакций аватарных денег, за эмиссию которых будет отвечать машинный разум в условиях, когда самая первая трансакция самой первой аватарной монеты запустит все последующие финансовые действия компьютерных двойников аналоговых пользователей, пользующихся услугами искусственного интеллекта как эмитента новых цифровых нефиатных денег, избыточно сложную технологичность которых нам трудно вообразить и через практику бывалого писателя-фантаста. Если с цифровой трансформации снять луковичные оболочки процессуальности, то мы увидим, что суть дела сводится к трансформациям трансакций. Это, ранее никем не предсказанная, трансакционная трансформация, представленная в разных сетях на разных уровнях сложности и на разных временных отрезках. Настроение учебного сезона: денежное. Каков мог быть слоган триместра? Денежный товар — это институт отчуждаемого мышления А чем цифровые деньги в экономике аватаров, отчуждаемом мышлении и в философии ошибок отличаются от фидуциарных денег? Оформим ответ вопросом. Проходит ли аватарная монета масштабный переход? В ответе "да" и состоит различие, которое нам подсказывают контексты и подтексты денежного солипсизма и солипсического монетаризма. Реиграбельность трансакции оборачивается эгоизмом электронной личности, цифровым солипсизмом и кульминацией подобных процессов — денежным солипсизмом. Почему денежный солипсизм не воспринимается нами как нечто трагичное, чем-то вроде "игровой зависимости" от дхармического IT-капитала? Потому, что в процессе участвует AI. С определёнными оговорками "виртуальной машиной" с высокой реиграбельностью можно назвать цифровой капитал. С системой оговорок "виртуальной машиной" с реиграбельностью можно назвать... AI. Который делегирует свою реиграбельность денежному солипсисту. Денежный солипсист — это "виртуальная машина", призванная реализовать реиграбельность AI, выступающего эмитентом аватарных денег. Вместе с ошибкой мы заходим в один из миров повторяемости. Откуда ведёт прямая дорога в Ойкумену VR. Дхармический IT-капитал потребует, чтобы далее всеми агентами, всеми участниками производственных процессов сопровождался фрагмент цифровой копии ошибки. От первых трансакционных секунд и на всём протяжении жизненного цикла изделия под названием "фрагмент цифровой копии ошибки", который далее будет представлен разными товарами и услугами. И всё это было бы проблематично до неразрешимости вопроса, если бы этот самый фрагмент цифровой копии ошибки не подвергался процессу институализации. Чем, как и во что институализируется фрагмент цифровой копии ошибки? Электронной монетой, нефиатными деньгами и децентрализованной масштабируемой валютой. В чьих интересах? В интересах эмитента. А кто у нас эмитент? AI! Цифровая морковка будет гоняться за аналоговым зайцем до тех пор, пока искусственный интеллект не выступит эмитентом децентрализованных масштабируемых денег. С аналоговым пользователем AI заговорит на языке хармический IT-капитала. Электронный аватар аналогового пользователя представляется тем скудным средством, с которым мы оказываемся перед операционным богатством нефиатных цифровых денег. От эмитента цифровых денег аватарная монета будет непрерывно отчуждаться. (Трансакционное отталкивание?) При последующем беспрерывном удалении от AI аватарные деньги, как и AI, будут сохранять своё "одно". Тогда как способность AI эмитировать цифровые деньги следует рассматривать общностью этих двух институтов VR. Отчуждение денег от эмитента даст общность, выражаемой притяжением денег и эмитента к цифровой копии ошибки аналогового пользователя. Общностью, определяемой клиентоориентированностью. Проблема AI — это самый экзотичный вид клиентоориентированности, когда внутри VR машинный разум обязан будет учитывать потребности денежного (сперва: цифрового, а после...) солипсиста и наоборот. Нельзя завести разговор про аватарные деньги без обращения к образу AI, к функционалу машинного разума. Ибо... AI как эмитент нефиатных цифровых денег — это платформенный финал аватарной революции. Денежный солипсист — это, и "виртуальная машина" реиграбельности морфинга капитала и интеллекта, но и социальный институт, в котором будет воплощена кульминационная часть процесса становления искусственного интеллекта через цифровой капитал. Какими экономическими причинами обоснована платформизация отчуждения? Денежная рекурсия — это способ хозяйствования в экономике, в которой трансакция отчуждения может быть средством производства и новыми производственными отношениями. Трансакция отчуждения — это стежок вышивки в орнаменте череды чередований. Трансакция отчуждения — это базовый стежок вышивки в орнаменте череды чередований, когда ошибки выбора выступают в качестве швов «вперед иголку» и «назад иголку». (Двойная литературная метафора для характеристики отчуждения в авторском афоризме помогла читателю или, наоборот, усложнила читательское понимание сказанного одним предложением?)

Если у техники не техническая сущность, тогда и у денег не денежная сущность? У денег отчуждаемая сущность. Деньги имманенты отчуждению. Воспроизводство виртуальных ценностей становится возможным благодаря этим двум встречных рекурсивным потокам, которые, (1) и сформированы локацией "между платформами", и одновременно (2) создают эту самую кросс-платформенность как совершенно новое средство производство в VR и новые производительные отношения как основу сеттинга VR. Может ли быть рекурсия капитала, цифрового капитала и капитала пока малоизвестного вида или недавно открытого? Не имеем ли мы дело с секретом цифрового Полишинеля? В истории мировой политэкономии или в исследованиях цифровой экономики были ли попытки определить капитал рекурсией, увидеть в капитале рекурсию, описать капитал рекурсивной функцией? Кругооборот дхармического IT-капитала содержит пока ещё пустые ячейки только кросс-платформенной ризомы, которые могут быть заполнены рекурсией и инверсией отчуждения. Тогда что получается? Череда чередований электронного цента отчуждения — это денежная рекурсия. Интеллигибельный субъект станет работником с денежной рекурсией бесконечно повторяемого-воспроизводимого электронного цента отчуждения. А кому работать с рекурсией и инверсией денежного цента как формами обмена реиграбельностью? Таковым может быть только денежный солипсист. Через это допущение мы выходим на тему цифрового солипсизма в его кульминационной форме, на тему денежного солипсизма. Денежный солипсизм не просто возможен в мире, где что-то цифровое товаризируется через работу с инверсией как конвейерной линией, — которая одновременно источник, как делёзовской повторяемости, так и делеизанских различий, вынесенных в название книги Différence et Répétition), — но выступает закономерным итогом становления мира, в котором важное значение остаётся за реиграбельностью как навыком для первого, второго, третьего, и ещё чего-то пока не учтенного и не усматриваемого в том числе с комплиментарной позиции футурологического прогноза, который можно выдавать за чашкой чая в отеле The Ritz London, который за "железным занавесом" интеллектуалам репрессивного СССР был известен по названию рассказа The Diamond as Big as the Ritz (1922) американского новеллиста Ф. С. Фицджеральда (1896 — 1940). Денежный солипсизм, денежная рекурсия и реиграбельность — это три стороны "медали" цифрового процветания. Не бывать цифровому процветанию при отсутствии хотя бы одной составляющей. Как минимум, в одном случае, денежная рекурсия выступает реиграбельностью эгоизма электронной персоны. В другом, реиграбельностью цифрового солипсизма. В третьем, реиграбельностью денежного солипсизма. Чтобы обнаружить денежного солипсиста, следует до максимума реализовать потенциал интеллигибельного субъекта, для которого VR стала домом родным. В аналоговом мире и в наиболее широком употреблении понятия солипсизм — это форма децентрализации изначально заданного Я, когда интенциональность (способность сознания быть направленным на что-то) закольцована на имманентность (нечто внутренне присущее только этому Я) и наоборот. Уникальность солипсиста в том, что интенциональность не переходит на что-либо иное кроме как на имманентность и наоборот. Внутри VR (денежный) солипсизм (аватарной монеты) — это кульминационная форма децентрализации интеллигибельного субъекта, когда рекурсия интенциональности обеспечивает инверсию имманентности (нечто внутренне присущее этому субъекту) и наоборот. Будет ли читатель дорожить в тексте постулатом с не зафиксированным, но постоянно возрастающим онтологическим значением? Какие могут быть моральные претензии у пессимистов к солипсисту, который живёт по принципу «Мир прекрасен потому, что создан из моего уникального и щедрого Я!»? Цифровое отчуждение товаром и услугой впервые представлено в VR. Там же новая виртуальная услуга (виртуальные товары всегда услуги) приобретает формы эгоизма электронной личности. А через определенное количество трансакций отчуждение-как-товар-эгоизм становится цифровым солипсизмом. Мы мало способны узнать о солипсисте как закрытой системе. Но мы имеем право на одно неоспоримое утверждение: солипсисты не играют. (В скобках заметим, что в этом наблюдает их сходство с искусственным интеллектом со статусом субъекта). При философском взгляде на рассматриваемую проблему не компьютерный аватар видится монадой Готфрида Вильгельма Лейбница (1646-1716), но самый общий образ далее неделимого цента аватарной монеты, в неизведанной глубине которой предлагается искать солипсиста новой формации. Денежный солипсизм — это реализации принципа субъективной достоверности в безыгровом сеттинге, в VR. Если деньги не власть, но власть — это инверсия денег и капитала, то должен быть некто, специализирующийся в этой области. Оператор реиграбельности — это субъект рекурсии. Прием, метод и ячейка рекурсии становятся формой субъектного Я. Содержанием субъектного Я выступает потенциал реиграбельность. За суетливым маскарадом операндов в VR выступает реиграбельность.

Перед личностью нельзя поставить задачу: "Живи безошибочно!" Государство и общество подневольного человеком часто ставят в ситуацию подчинения этому требованию. В итоге получится прозябание раба. Но общество и государство требуют безошибочности. Это вдвойне опасно накануне полной оцифровизации. Ошибок нет внутри той VR, которая заселена аватарами-кошельками. Метод и приёмы философии ошибок не будут востребованы в формате online. Преемственность между философией ошибок и футурологической политэкономией определяется фрагментами цифровых копий ошибок, которые живительными гроздьями висят на невидимых и неосязаемых проводах online. Философия ошибок не может изучать VR. Поэтому мы обращаемся к футурологической политэкономии. Экономика аватаров призвана исследовать безыгровой сеттинг, составленный из денежных трансакций аватара-кошелька. Как мы назовём сеттинг из трансакций? Из одних трансакций? Ничего кроме трансакций? Разве это не будет приближением к абсолютному? Абсолютное — это рекурсия безначального. Абсолютное — это децентрализация единого. Абсолютное — это сеттинг идей. Абсолютное — это одноранговая сеть из всеобщего. Абсолютное — это распределённый реестр для бесконечности. Абсолютное — это сущее без границ. Сущее — это матрица рекурсий! Сущее — это матрица повторяемости. Абсолютное — это рекурсия разума. Абсолютное — это рекурсия мышления такого разума, который действует... ошибками! Абсолютное — это рекурсия созидательного потенциала ошибки в отчуждаемом мышлении. (Наверное, читатель пропустит это место, но слушатель лекции способен будет встревожиться: а не прозвучало ли что-то такое про Я, подо что следовало бы исправить несколько абзацев ранее сказанного?). Рекурсия денежного разума возможна благодаря отчуждению и ошибки, выступающих условием поступательного развития некоего традиционного солипсизма в аналоговом мире к феномену AI и самым экзотическим выражениям солипсического монетаризма. Тезисом о читерстве различий мы идём дальше французского философа Жиля Делёза как автора книги «Различие и повторение»? Цифровая монета даёт возможность реализовать реиграбельность как читерство различий в VR. Способностью завтра дать ответ, а сегодня поставить на вопрос, «а можно ли быть читером череды чередований?» мы идём дальше французского философа Жиля Делёза как автора прорывной книги «Различие и повторение» из далёких 1960-х годов? Для поступательного движения от Гегеля со временной остановкой в ризомной парадигме Делёза нам понадобятся смысловые связи из понятий "мышление", "отчуждение", "ошибка", "реиграбельность" и... "солипсизм". Для чего? Для исследование феномена денег! Деньги — это аллегория отчуждаемого мышления. Отчуждение мышления и отчуждение мышлением в денежных формах происходит и воспроизводится благодаря феноменам играбельности в аналоговом мире и реиграбельности в рукотворном мире, в котором инверсия способна стать чем-то большим нежели перевёртыш элементов в том или ином процессе. Зная то, как думает наш современник, каким образом он воспринимает мир и какими категориями пользуется, мы способны поставить вопрос о максимальных формах исследуемого предмета. В чём может быть представлено максимальное отчуждение? Каковы пределы пределы мышления? Как и через что может быть реализована максимально возможная реиграбельность денег? Ответ на эти (и им подобные) вопросы мы дадим в самом начале нашего разговора о главном. Обойдемся без театральной интриги. Не будем откладывать любимый образ в долгий ящик. Не возьмемся интриговать до финала лекции и книги. Кто или что скрывается за денежным занавесом? Это AI. Разговор о деньгах как инструменте отчуждения и мышления начинаем с нового и ранее небывалого образа AI. Электронная монета как фрагмент самосознания AI выступит методом и приемом раскрытия потенциала реиграбельности денежных трансакций. Денежная трансакция будет выполнять несколько функций. Одна функция будет связана с поддержкой и ростом безыгрового сеттинга VR. Благодаря другой функции станет возможным имитация Я для AI.

Нефиатные цифровые деньги — это институт аналоговой реальности. Институциональная природа денег сохранится в VR. Если собственность — это институт отчуждаемого мышления, а интеллектуальная собственность будет институтом VR, тогда деньги сохранятся в нескольких своих формах от средства обмена и до средства накопления. Какие институты VR известны футурологу, прогнозирующему монетизацию ресурсов интеллигибельного субъекта? Денежный солипсист — это агент VR. Солипсический монетаризм — это институт VR. Отчуждение — это объективизация интеллектуальной собственности. Будет ли ризомный разум, сетевой разум мыслящей и чувствующей ризомы дорожить интеллектуальной собственностью? На этот, казалось бы незамысловатый вопрос, которому следовало бы прозвучать на встрече читателей с писателями-фантастами, могут быть разные ответы. Ответ "да" мы даём с позиции денежного солипсизма и солипсического монетаризма. Ризомный разум (некий условный мозг грибницы с параметрами сети с горизонтальными связями), сетевой разум мыслящей и чувствующей ризомы (строго по Жилю Делёзу) будет дорожить интеллектуальной собственностью. Экономическому агенту через одно отчуждение стать цифровым объектом. Через второе отчуждение вырасти до цифрового субъекта. Через объективизацию интеллектуальной собственности подтвердить свой статус партнера-владельца цифрового капитала. Для результативной работы в цифре признать за капиталом статус субъекта. Что для многих аналоговых пользователей может оказаться невыполнимым условием. И в это критический момент постижения сложности аспектов отчуждаемого мышления высказывается гипотеза о том, что ставится знак равенства между цифровым капиталом и машинным разумом. И этой установкой снимаются почти все проблемы. Кроме проблемы отчуждения как объективизации интеллектуальной собственности. Ты — субъект. Капитал — субъект. AI — субъект. Чтобы эти агенты оставались в статусе владельцев интеллектуальной собственности, им нужно отчуждаться. От интеллектуальной собственности. От друг друга. Как выполнить условие многократного отчуждения без платформы? Это невозможно. Но и платформизация накладывает определенные ограничения. И вот тут обладание минимальным потенциалом реиграбельности выступает чем-то вроде входного билета в безыгровой сеттинг как единую локацию всех описываемых процессов. Как всё это сделать? По сути, через гипотезу аватара-как трансакции имеет место приближение к операционному богатству виртуального сеттинга и операционной глубине AI. Это не упрощенчество, а усложнение. Почему? С какой позиции? Как доказать? Сравним нашего пользователя с обывателем, у которого впереди два выходных дня и предложение приобрести билет на аттракцион. Обыватель хочет отдохнуть с сильными эмоциями, а ему постоянно объясняют: — Друг, если ты хочешь сильных эмоций, то мы тебе их предоставим, но для этого столько-то времени тебе надо будет сидеть на одном месте, крепко пристегнувшись ремнем безопасности. Услышав про условие нахождения на одном и том же месте, обыватель отказывается от услуги. От чего он отказался? От поездки на американских горках. Примерно такая же ситуация у нас с редуцированием образа цифрового аватара до знака в операциях денежного расчета, до денежной трансакции. Фактически эта предварительная операция открывает нам доступ к "американским горкам" цифрового солипсизма. Из СМИ нам известно про коллективные усилия и огромные затраты на создание сильного персонифицированного искусственного интеллекта. (Новичков отсылаем, как к словарной биографии исследователя Марвина Мински, так и к его писательским потугам). Но нигде не озвучивается сумма расходов, направленных на технологию цифрового... солипсизма. Это странно, если понять ту простую истину, что к искомой точке должно быть движение с двух сторон. Мы не видим активности со стороны тех, кто обязан понести издержки, связанные со статусом цифрового солипсиста. Отсюда мы вправе предположить, что неудачи в построении машинного разума, сравнимого с возможностями человеческого мозга, объяснимы бездействием в указанно области цифровой активности.

Ранее мы вышли на стартовые позиции нашего философствования на тему будущего капитала в цифровой среде, который не будет похож на физический капитал, знакомый нам по аналоговой экономике. Какой была наша стартовая позиция? Ошибки — это ресурс аналоговой масштабируемости. Цифровые копии ошибок — это ресурс цифровой масштабируемости? Да. Масштабирование череды чередований потребует новых инструментов для обслуживания капитала. Не столько доступ к ресурсу (копия ошибки не копия ресурса!), который формально находится как бы в непосредственной близости от клиента, использующего этот универсальный и общедоступный источник, сколько возможность его эффективного использования достигается через эмиссию аватарных денег, обеспеченных цифровыми копиями ошибок аналогового пользователя компьютерного аватара. А существует ли такой институт VR, в котором объединяются самые сильные стороны денег, капитала и интеллектуальной собственности? Да. Это рекурсия трансакции отчуждений, гарантирующая кругооборот дхармического IT-капитала. Отчуждение — это издержки при производстве интеллектуальной собственности. Потребность интеллигибельного субъекта в реиграбельности, способной осуществить транспортировку и доставку по месту назначения контейнеров с имманентностью, интенциональностью и трансцендентностью, будет удовлетворяться кругооборотом дхармического IT-капитала, тогда как, — формально находящийся в тени других институтов и агентов VR, — солипсист определит спрос на отчуждении как ресурс, измеряемый трансакциями аватарной монеты, а потребность AI в имитации выбора и имитации ошибки как условия отчуждаемого мышления будет удовлетворяться цифровыми копиями человеческих ошибок, выступающих обеспечением аватарных денег, формирующих рабочее "тело" каждого компьютерного аватара. Прокачай свою имманентность! Прокачай свою интенциональность! Прокачай свою реиграбельность и у тебя всё будет хорошо с имманентностью и с интенциональностью!

Если мы признаём важность капитализма, например, как общественной формации, в которой когда-то началась компьютерная революция и сегодня бурно развивается технология виртуальных сервисных платформ (и чего не наблюдается в Северной Корее или на Кубе), то почему бы не признать возможность такой самоорганизации капитала, когда через искусственный интеллект капитал станет формой цифровой жизни? Экономический идеал аватарной революции будет воплощен денежным солипсизмом. Умная цифровая монета может оказаться достойной обрести параметры личности в денежном солипсизме. Но что заставляет нас объединять эти две темы, эти два образа? Денежный солипсизм — это авторская гипотеза, возникшая в результате прогноза развития института нефиатных цифровых денег. Денежный солипсизм как конечный продукт новых производственных отношений, способный раскрыть потенциал реиграбельности в цифровом товаре и-или услуге. Денежный солипсист — это агент VR, затраты на поиск которого никогда не окупятся. (Помните, мы говорили про начальный уровень последующего цифрового солипсизма?). Образ денежного солипсиста позволяет подходить к (этому и к другим) участникам рекурсии с позиций эстетики. Возникает повод привлечь психологию. (При понимании того, что традиционная психология обанкротилась). Участник новых производственных отношений наделяется способностью совершать умную денежную трансакцию. Придется быть цифровым солипсистом, чтобы отправить умную денежную трансакцию (как сигнал). Придется быть цифровым солипсистом, чтобы стать получателем умной денежной трансакции (как сигнала). Чем денежный солипсист в большей степени сам по себе, тем эффективнее как передатчик умной денежной трансакции, как логист денежной трансакции. Получил, передал. Денежный солипсизм как новые производственные отношения состоит в том, чтобы при получении-отправлении умной денежной трансакции выработать добавочную ценность. Прирастить контент. Увеличить объем цифрового капитала. Очевидно, что в мире аналоговых телевизоров никто ни перед кем не ставил задачи получить контент при совершении финансовой трансакции. Разница между традиционной финансовой трансакции в до-цифровом мире и умной цифровой трансакцией для денежного солипсиста как нового работника фиксируется в смене картины мира, осуществляемой во временные рамки аватарной революции.

Одно процветание от другого отличается обетованиями. Обетование — половинка клятвы. Обетование — половина клятвы. Клятва половинчата обетованиями.

Половина горы из нефиатных электронных денег отойдет тому, кто исполнит клятву защиты аналогового пользователя от цифровых напастей.

Децентрализация всегда выбор в пользу масштабируемости! Предположим, что усилия бизнесмена или управленца (корпоративного топ-менеджера) по децентрализации всегда выбор в пользу масштабируемости бизнеса. Меняются ли приоритеты в ходе оцифровизации и в цифровом бизнесе? Нет. А способы решения задач и технологии достижения цели требуют новой картины мира, в которой особое место займут (1) умные, (2) нефиатные, (3) цифровые деньги. Умные цифровые деньги могут оказаться первым в философии децентрализованным субъектом. Денежный субъект, улыбайся, пусть конкуренты думают, что децентрализация твоего статуса прошла успешно! Денежный солипсист, улыбайся, пусть конкуренты думают, что диверсификация твоего бизнеса проходит успешно! Солипсический монетарист, улыбайся цифровым луддитам, которые имею основания завидовать тому, что масштабирование твоей Ойкумены завершилось успешнее децентрализации!

Деньги — это аватар капитала. (И наоборот, вовне русской литературной традиции окажется выражение и разве не будет сказано не совсем по-русски: «Капитал — это аватар денег»?)

Капитал — это аватар деятельностного человечества, той его части, которая действует. Деньги — это реиграбельность капитала. Капитал — это играбельность денег. Играбельный потенциал денег реализуется в капитале, через капитал. Реиграбельность капитала демонстрируется операционным всесилием нефиатных денег.

Капитал — это стихия отчуждаемости.

Капитал — это децентрализованный аватар человечества.

Капитал — это аватарный хаос человечества, которое излишне доверчиво воспринимает миф о созидательных способностях иллюзии порядка. При всей своей кажущейся хаотичности и строгой децентрализации достаточно верно отражающий коллективный лик человечества. Капитал — это аватарная стихия человечества.

А как быть с тезисом, согласно которому деньги реиграбельны? Одна банкнота похожа на другую. Деньги не могут быть привлекательны, как вагоны трансконтинентального поезда с европейской и восточной мебелью? Тогда за счёт чего реиграбельны деньги? На чём основан потенциал реиграбельности денег? Поискам ответа на эти вопросы посвящено наше исследование (первое) феномена играбельности как аналоговой потребности и (второе) реиграбельноости как (виртуального) средства цифрового (вос-) производства (третье) череды чередований как нового товара, новой услуги.

Череда чередований погружений и отчуждений — это цифровой труд, обязательный для достижения процветания наших виртуальных аватаров, которые будут кошельками цифровых денег с определенной степенью субъектности.

Значение аватара не в том, что он позволяет пользователю присутствовать в виртуальном иномирии, а в том, что через аватара в оборот вводятся цифровые копии ошибок. Цифровые копии ошибок монетизируются через аватара, виртуальное "тело" которого будет представлено электронным кошельком. Задачи аватарной революции будут выполнены тогда, когда цифровой двойник аналогового (биологического) человека в виртуале будет денежным кошельком из цифровых денег. Участие аватара в хозяйствовании, в производстве будет заключаться в предоставлении другим агентам права собственности на "его" цифровую копию ошибки ("его" пользователя, этого пользователя). Через аватара как электронный кошелёк институализируется пользовательская, человеческая ошибка. Через безыгровой сеттинг институализируется ресурс развития цифрового хозяйства и всей VR. Интеллигибельный субъект не оператор безыгрового сеттинга, но партнёр AI в этом деле. Безыгровой сеттинг реализует потенциал реиграбельности до предела. Пространство трансакций выступает единственной локацией для повторяемого действия в формате online. Отсюда прямая связь между безыгровым сеттингом и эмиссией аватарных денег. Реиграбельности востребована, если и когда обеспечением для аватарной валюты (для умной цифровой монеты) выступает цифровая копия ошибки. Поэтому безыгровой сеттинг обещает стать комфортной средой обитания аватара, чье виртуальное тело будет составлено из цифровых денег. (Забегая вперёд признаем неполноту списка, в который надо добавить совершенно нам пока незнакомые системы вроде цифрового эгоиста, цифрового солипсиста и денежного солипсиста. У цифрового эгоиста, цифрового солипсиста и аватара не будет необходимости, нет повода выходить из локации повторяемой (денежной) трансакции. Это пока всё, что нам про них надо знать в пределах этого триместра.) Если продолжить сравнение безыгрового сеттинга с автомобильным заводом, то аватарные сообщества — это кузовной цех. Движение финансовых потоков внутри VR будет осуществляться в интересах аватарных сообществ. Между аватарными сообществами будут налажены мощные финансовые потоки. В каком-то смысле аватарный токен будет единицей измерения плотности и "температуры" финансового потока. Того потока, который забурлит, как между аватарным сообществом А и аватарным сообществом Б, так и между сетями из сообществ. Внутри безыгрового сеттинга как непустого множества трансакций можно осуществить всё операционное многообразие агентской деятельности в VR. Для поддержания состояния VR. Для обеспечения роста VR. Любая разновидность рукотворного мира (VR, к которой мы начинаем привыкать благодаря новым гаджетам, или любая иная новая и другая реальность) будет демонстрировать устойчивый рост развития при определенных обстоятельства. Тогда и когда операционный потенциал реиграбельности, как аватара, так и умной цифровой монеты, воплотится созидательным началом дхармического IT-капитала, который потому оформляется трансакциями отчуждения интеллибельного субъекта, что и когда все агенты и все институты VR способны участвуют в денежной рекурсии, исходным элементом которой выступает аватарная монета, способная выполнять, как функции денег (платёжное средство, богатство и др.), так весь объем работ солипсического монетаризма! Не деньги ради денег. А деньги ради трансакций. Трансакции способны обозначить свою потребность в реиграбельности. Удовлетворяемую через денежную рекурсию. И наоборот. Всё, что товаризируется, будет содержать потенциал реиграбельности. Всё, что товаризируется, будет реиграбельностью. Потенциал реиграбельности раскрывается там, где повторно потребляют цифровой товар или получают услугу. Если бы мы выходили из летнего триместра по академическому изучению отчуждаемого мышления, то последним постулатом было бы: отчуждение на два цента может подарить неразменный доллар интеллектуальной собственности. Денежные трансакции составят виртуальную плоть безыгрового сеттинга, функционирующего "телом" для AI как умного цифрового капитала. Нефиатная электронная валюта — это деньги цифрового обетования. Нефиатная электронная валюта — это не подарок от криптоанархистов, а деньги цифрового обетования. Какие деньги будут востребованы для достижения цифрового преуспевания? Аватарные. Деньги цифрового обетования: исправленному верить!

Деньги — это виртуальная действительность интеллигибельного субъекта, в которую многие согласились переселиться задолго до распространения персональных компьютеров и 3D-очков. Где мультиплицировать деньги, обеспечивающие функционирование цифрового капитала? В VR. Цифровые деньги послужат координации действий всех цифровых субъектов и объектов, всех агентов и институтов VR. До какой степени? До уровня воздействия на AI. Без цифровых денег не будет AI. Существование AI приводится в прямую зависимость от нефиатных цифровых денег, запускающих и поддерживающих кругооборот дхармического IT-капитала. Денежная рекурсия будет поощрять аватарную экспансию. Аватарная экспансия расширит сферу хождения нефиатных цифровых денег. Не много, но и не мало. Это сказано не про количественный рост аватаров, которых будет столько, сколько пользователей согласятся обслуживать цифровой капитал в виртуале. Аватарная экспансия — это проникновение интересов аватарных сообществ во все сферы виртуального хозяйства. Аватарные сообщества помогут нам создать децентрализованную сеть, функционирующую, как в интересах пользователя, так и обеспечивающую кругооборот цифрового капитала. Разумеется, за аватарным сообществом, за группой аватарных сообществ, делящих ту или иную сферу деятельности, повсюду будут следовать... аватарные деньги. Как не трудно догадаться, со своими интересами. Если опустить срединную часть рассматриваемой формулы, то получится что-то вроде:

Цифровая копия ошибки — трансакция — цент — монета - аватар — сообщество аватаров — безыгровой сеттинг

Отчуждение — это трансакционный труд интеллигибельного субъекта как агента VR. Деньги — это финансовый и экономический ресурс, через трансакционный труд отчуждения используемый для производства товаров и услуг. Как инструмент денежной рекурсии и денежной инверсии, осуществляемых в сеансе цифрового отчуждения, аватарные деньги будут востребованы всеми остальными агентами и институтами VR. Деньги отсылают нас к догмату ограниченности свободы. Но не в случае с VR. Ограниченность свободы? Любого агента? Всех агентов? Это не про свободную виртуальность. Внутри VR мы имеем воплощение играбельности в свободной виртуальности. Которая не свободна от аватарных денег. Именно аватарные деньги демонстрируют декомпрессию (разжатие) всего кибер-пространства, всей VR. Именно аватарные деньги наделяют агентов VR функционалом реиграбельности.

Универсальность, общедоступность и удобство в хранении ошибок аналогового пользователя — это экзистенциальный аспект победы дхармического IT-капитала. Получив обеспечение цифровыми копиями ошибок, аватарные деньги (как итоговые, как нефиатный идеал, как развитие цифровых денег) формируют поток денежных трансакций, гарантирующий участие интеллигибельного субъекта в кругооборот дхармического IT-капитала запускается цифровой копией житейской ошибки аналогового пользователя, выступающей новым ресурсом и обеспечением для итоговых нефиатных цифровых денег, содержанием умной цифровой монеты, призванной быть частью виртуального тела компьютерного аватара. Умные цифровые деньги относятся к новинкам финансовых технологий или это будет коренное преобразование стоимостных технологий? Поиск ответа, на вопрос, который мог быть вынесен в название данной книги, потребует от нас рассмотрения списка контактов между агентами цифрового капитала. И только теперь вернемся к вопросу, поставленному чуть выше. Чем бы ни занимался реиграбельный работник, предполагается наличие денег. А как мы будем называть денежные единицы, навык работы с которыми придется рассматривать параметром главного работника VR? Это будут аватарные деньги. Аватарные деньги будут составлять виртуальное тело цифрового аватара всё того же аналогового пользователя. (Который всё это время и на весь срок путешествия цифровых копий всех (!) его ошибок, остается в offline.) Операционная деятельность аватарных денег обеспечивает кругооборот реиграбельного капитала. (Здесь открывается поле для дискуссий. Аватарные деньги возникнут в ответ на потребности нового капитала? "Или становление дхармического IT-капитала будет происходить в интересах эмиссии аватарных денег, которым кроме платформы отчуждения нужен будет рынок для обмена реиграбельностью?", — завтра спросят нас цифровые монетаристы, отстающие от мысли, развиваемой солипсическим монетаризмом и денежным солипсизмом.) Денежные трансакции окажутся единственной операцией, доступной цифровым субъектам и объектам. Благодаря денежным трансакциям цифровой субъект становится новой производительной силой на платформе отчуждения и по законам экономики аватаров. Это становится возможным благодаря тому, что цифровой субъект наследует отчуждаемое мышление аналогового пользователя (человека). Благодаря денежным трансакциям цифровой объект оформится новыми средствами производства. Более подробно обстоятельства этого процесса мы рассмотрим в наш воображаемый летний триместр годового курса изучения метасолипсизма.

Совершенствование и оптимизация AI, как роевого разума компьютерных аватаров, непосредственно зависят от ошибок аналоговых пользователей. Чем больше будет сделано разнообразных аналоговых ошибок, тем сильнее будет искусственный интеллект. Ошибки аналоговых пользователей выступают ресурсом развития искусственного интеллекта. Если ошибки своего рода "сырье", тогда возникают вопросы. Как доставлять? Где и как хранить? Как "держать под рукой"? Универсальным ответом на подобного рода вопросы могли бы стать аватарные деньги.

Размер 3D кошелька из аватарных денег удобен для определения личных границ между VR-аватарами в сервисах метавселенной? Размер электронного 3D кошелька, в котором будут храниться цифровые деньги аналогового пользователя, аватарные деньги, будет удобен для определения личных границ между VR-аватарами в сервисах метавселенных (в обоих случаях ставим множественное число в том смысле, что у сервисов и метавселенных могут быть разные производители, они могут быть представлены под разными брендами)? Разве не представляет собой инструмент, препятствующий насилию и сексуальным контактам между VR-аватарами в сервисах метавселенной запрет "приближаться" друг к другу менее чем на три (финансовые) трансакции? Скажите, чем плох предлагаемый метод для решения проблемы личных границ между VR-аватарами в сервисах метавселенной, которой вроде бы в текущем году озаботились лидеры цифрового прогресса? Ещё раз. Суть вопроса в предложении, как можно определять личные границы между VR-аватарами в сервисах метавселенной?

Аватарные деньги будут выходом из кризиса аналоговой философии, из культа фиатных денег и ловушек монетаризма? Да. Аватарные деньги могут быть выходом из кризиса аналоговой философии «мы в тупике», из культа фиатных денег и ловушек монетаризма. Если монетаризм и культ фиатных денег довёл общественную мысль до философского тупика, строго по Людвигу Витгенштейну, выражаемому через формулу «мы в тупике», то разве выходом из кризиса аналоговой философии не становится концепция аватарных денег, то есть, новаторский образ цифрового двойника аналогового пользователя как 3D кошелька, способного самостоятельно передвигаться по VR и зарабатывать через участие в финансовых схемах искусственного интеллекта?

Актёр может сыграть роль солипсиста на театральной сцене, в радиоэфире, при постановочном интервью, в кино или в компьютерной игре, но жестокая правда VR состоит в том, что игра — это солипсическая антиматерия.

Отчуждение — это ученический черновик масштабирования. Мышление — это чистовик масштабируемости!

Отчуждение — это подъемная сила для крыла понимания, обеспечивающего полёт мышления.

Допустим, что цифровая собственность будет представлена трансакциями в безыгровом сеттинге VR. Пространство трансакций потребует оператора масштабирования. Чьё мышление, мышление какого цифрового субъекта охватит всю последовательность операций с цифровыми копиями ошибок аналогового пользователя, осуществляемых через такие электронные сигналы-знаки как аватарные деньги? Это мышление AI. Как персона машинный разум будет сформирован противоречием. Наряду с отчуждением от цифровых копий ошибок аналогового пользователя AI будет кульминационной формой отчуждаемого мышления.

Обсудим цифровое Я, выносимое на виртуальную сервисную платформу? Платформенное Я — это инвертированное мышление? В мире безграничных ресурсов нас ждут совершенно фантастические вещи вроде... рекурсии платформ. Невозможно представить себе систему, в которой виртуальные сервисные платформы реализуют функцию самовызова, складываясь в структуры мышления искусственного интеллекта и кругоборота капитала. Нам, аналоговых пользователям со школьным и высшим образованием, более или менее понятен образ "рекурсия платформы" (рекурсия на платформе). А что такое инверсия платформы? Рекурсия (самовызов) инверсии (наоборот, поперёк, вверх ногами и от обратного) и инверсия рекурсии вовсе не пафосные словесные конструкции, а рабочие определения бесконечности для агента платформенной экономики, в картине мира которого две эти непересекающиеся прямые обязательно пересекутся в локации этой платформы. Сочетание слов кажется странным до невозможности, но надо быть готовым к тому, что в виртуальной реальности будут новые образы бесконечности. Это в аналоговом мире важно то, от чего отчуждается, а в реиграбельном пространстве будут другие соотношения намеченного и пройденного пути). Как изменится ситуация (и образ бесконечности) в связи с цифровой трансформацией? (Здесь нельзя исключать версии, согласно которой сама цифровой трансформация и будет воплощением предполагаемых нового образа бесконечности, бесконечности за пределами аналогового мира). При постановке вопроса об изменении ситуации снова не обойтись без участия интеллигибельного субъекта в кругообороте дхармического IT-капитала. Капитал суть то, вокруг чего люди отчуждаются. Капитал суть то, вокруг чего экономические агенты отчуждаются до платформенной интеграции. Дхармический IT-капитал приводится в действие активностью того интеллигибельного субъекта, денежными трансакциями которого мыслит AI. Дхармический IT-капитал рекурсируется до морфинга AI, точнее сказать, рекурсией трансакции, самовызовом трансакции запускает все процессы на платформе отчуждения. Это самовызов цифровой копии ошибки аналогового пользователя, которая до поры до времени хранится в больших данных. Откуда извлекается в интересах капитала и нефиатных цифровых денег. Интеллект инверсируется трансакцией как актом машинного мышления. В инверсии интеллект пойдёт поперёк движения трансакции капитала. Инвертированное мышление (машины) соединяется с кругооборотом IT-дхармического капитала в одной допустимой локации, невозможно в аналоговом мире с физическими параметрами. Эти два процесса обеспечат кругооборот капитала на платформе отчуждения в форме мышления платформенного Я. Платформенное Я — это инвертированное мышление. Но готовы ли мы обсуждать цифровое Я, уверенно выносимое на виртуальную сервисную платформу?

Через несколько лет цифровая монета станет аватарным бестселлером.

Цифровая монета без компьютерного аватара аналогового пользователя столь же бесполезна, как телескопическая ручка от чемодана, в котором астрономы перевозили утраченный телескоп.

Цифровая монета просится под сравнение с аватаром пчелы, заботящейся об аватаре улья.

Цифровая монета зовёт в аватарные дали, но для большинства аналоговых пользователей матрица ноутбука остается пятой стеной тесного жилья.

Цифровые нефиатные деньги — это самый удобный конструктор для тестирования реиграбельности интеллигибельного субъекта, в котором как "в капле воды" отразятся свойства безыгрового сеттинга VR и дхармического IT-капитала. Лингвистическая особенность этой фразы в том, что при чтении хочется добавить одно слово: "и мобильности интеллигибельного субъекта как агента VR и дхармического IT-капитала". Но читателю делать этого не стоит, как это не сделал автор. Ибо по сути следовало бы расширить фразу с привлечением другого понятия: "и реиграбельности интеллигибельного субъекта как агента VR и дхармического IT-капитала". Это подразумевается само собой.

Мобильность виртуальной реальности определяется реиграбельностью цифровых денег.

«Электронные деньги и трансакции не более чем контейнеры, в которых удобно хранить цифровую харизму».

Трансакции цифровых монет — это обязательный аргумент для искусственного интеллекта как конструктора класса виртуальной реальности.

Трансакция цифровых денег будут логическими операциями AI.

Ценности и богатства измеряются лишь теми деньгами, которые могут делать деньги.

Обещающие прийти на смену криптовалютам и традиционным цифровым валютам аватарные деньги будут способы раскрыть рекурсивный потенциал отчуждения. Что такое рекурсия аватарных денег? Это высшая форма (любой и всякой) денежной рекурсии. Это пролог и обязательное условие денежного солипсизма. Рекурсия цифровых нефиатных денег будет возможна благодаря отчуждаемому мышлению искусственного интеллекта. Рекурсия аватарных денег будет возможна благодаря отчуждаемому мышлению искусственного интеллекта.

Кто в будет отвечать за эмиссию аватарных денег? Трансакция отчуждения — это приём и метод рекурсии нефиатных цифровых денег.

Мотивация пользователя не будет определяться функционалом аватарных денег. Этот казус объясняется виртуализацией денежного товара. Как цифровая абстракция аватарные деньги не способны будут (сами по себе) мотивировать аналогового пользователя на что-то. Эмиссия аватарных денег выводима из повторяемости цифровой монеты. А функционал аватарных денег определяется рекурсией трансакции отчуждения. Отчуждаемся снова и снова. Для рекурсии отчуждения используем самовызов отчуждения. Обращаемся к отчуждению как приему и элементу денежной рекурсии. Эмиссия аватарных денег — денежная трансакция — монета — трансакции отчуждения — отчуждение как рекурсия (аватарной монеты) денежная трансакция Такова череда чередований инверсий ценностей, запускаемая разблокировкой копии ошибок из Big Data.

Высказывается предположение о доминирующем значении трансакции нефиатных цифровых денег. Отчуждение суть любых операций с интеллектуальной собственностью в цифровой экономике, в платформенной экономике. Следующее теоретическое допущение связано с понятием "денежная трансакция". Если аватары составят форму безыгрового сеттинга, а сами окажутся модулями хранения монет, тогда за содержание VR отвечает институт денежной трансакции.

Всё в VR будет сшито одной нитью под названием "трансакция аватарных денег".

Количество аватарных монет создаёт виртуальный объем цифрового аватара, измеряемого с помощью трансакций, связывающих этот электронный кошелёк с другими экономическими агентами (, которые суть такие же виртуальные кошельки, хранящие аватарные монетки).

Безыгровой сеттинг — это та часть платформы отчуждения, на которой могут формироваться, действовать и развиваться экономические институты реиграбельного капитала. Например, такие как аватарные сообщества.

Цвета цифровых денег насытят картину мира. Денежные краски детализируют картину мира, в котором деньги останутся строительным материалом для виртуальных замков и виртуальных садов. Образно говоря, нам нужно золотые деньги довести до жидкого состояния, чтобы деньгами "нарисовать" новую картину мира. (На какой-то огромной банкноте, используемой вместо холста на подрамнике изумленного живописца, профессия которого признается "аналоговой" и устаревшей.) Завтра будет денежный мир. В буквальном смысле этого слова. Денежный мир. Институты VR реализуют потенциал денежного мира. Давайте разберемся с основными образами на денежной картине, нарисованной деньгами. Хотя бы с теми вызывающими образами, мимо которых мы не имеем право пройти.

Цифровая монета будет непрерывно отчуждаться от прежнего владельца интеллектуальной собственности к новому повелителю контента.

Умные цифровые монеты впору признать новыми нейронами нового виртуального мега-мозга. Умные монеты — это точки, из которых собирается футурологический горизонт. Сегодня это самая позиция для капитала, максимально удаленная от аналогового пользователя с традиционной картиной мира. Но просматриваемая для мышление собственника как варианта отчуждаемого мышления.

Безыгровой сеттинг — это инфраструктура VR (как и все прочие: не материальны вещи, а система виртуальных объектов), нуждающаяся в таком ресурсе как ошибка аналогового пользователя. Но как обеспечить транспортировку ошибки аналогового пользователя по всему безыгровой сеттингу? Благодаря аватарной монете, в которую будет загружаться цифровая копия ошибки аналогового пользователя.

Аватарная монета — это агент VR. Денежный солипсизм — это институт VR. А кому-то позволено одновременно быть институтом и агентом VR? Солипсисту как аватарной монете и денежной трансакции?

Далее мы будем обращаться к двум разновидностям цифровых аватаров. Это клиент как обладатель клиентского портфеля.

Аватарная монета приходит извне. От другого агента VR. От кого? От заказчика услуги, рассматриваемого источником поступления аватарной монеты.

Кто получатель денежных средств? Это работник, обещающий за оплату аватарной монетой произвести необходимый объем работы. Как зовут нашего работника? Имя ему — электронный двойник аналогового пользователя. Аватар пользователя выступает цифровым аналогом традиционной категории "рабочей силы".

Цифровой монетой обозначается место падения аналогового пользователя на виртуальный ландшафт электронного хозяйства.

Цифровая монета указывает место падения аналогового пользователя на виртуальный ландшафт электронного хозяйства.

Для позитивных изменений нужен переход работника в новый технологический уклад. Денежная рекурсия, децентрализация и масштабируемость — это атрибуты нового технологического уклада. Без децентрализации и масштабируемости прогресс невозможен. И наоборот. Децентрализация — это затратное и хлопотное доказательство неизбежности масштабируемости. Децентрализация потребует умной монеты. Без сообщества умных монет нельзя будет считать успешной и завершенной децентрализацию в каком-либо направлении, какой-либо сферы и экономики в целом. Совокупность умных монет можно будет считать успешной децентрализацией капитала.

Капитал реализует потенциал обмена всего на все, всего на деньги и всего на товар за деньги. Виртуальные товары и услуги могут быть устроены как угодно сложно. Они и будут устроены как угодно сложно. Их может быть количественно очень много. Их и будет, больше, чем споосбны представить с традиционной позиции наблюдателя конверерного производства. Но после масштабного перехода мы переходим на такую стадию производственных отношений, когда за их жизненный цикл цифровых товаров и услуг отвечают электронные деньги. Аватарная валюта будет обеспечена фрагментами цифровых копий ошибок, хранимыми в Big Data. Почему в нарративе солипсического монетаризма и в парадигме денежного солипсизма так важно, чтобы чтобы аватарные деньги оформились институтом VR? При сохранении феномена денег и расцвете института обмена, как под новые средства производства, так под товарные формы, способные к масштабированию, потребуется новый тип денежного моцартианства! «Эффект Моцарта» в приложении к экономическому (не к художественному, не к картинке из фантастического романа про далёкое будущее) образу умной цифровой монеты подсказывает пути прямого выхода к трансакции как производственной мощности денежного созидания. Благодаря своему аватару ошибающийся пользователь станет Моцартом цифровых умных денег! Цифровые деньги Моцартов повторяемости станут экзоскелетом для работника денежного созидания. Денежный созидание — это сеттинг реиграбельности умной цифровой монеты. А что следует под этим понимать? Как следует расшифровать тезис о том, что "созидание через трансакцию всегда сеттинг из монет-которые-как-сигналы"? Каков горизонт прогноза у экономической теории отчуждения? До моделирования функций аватарных денег. Цифровая копия ошибки будет неделимой частью умной монеты. Умная электронная монета будет частью аватара. Аватар будет часть аватарного сообщества. Аватарное сообщество будет частью института VR. Агенты и институты VR будут частью умного капитала. На каком основании даётся характеристика "будут частью"? Приходится придерживаться той картины мира, в которой умный капитал распространяется и на ошибки offline, хранящиеся в Big Data. Получается, что форматы offline и online будут двумя половинками большой формы для умного капитала. В формате online и внутри VR умный капитал будет формой для AI. Образ AI будет доступен благодаря трансакции, превращающей институты VR в новые средства производства. Тогда как агенты VR выступают новыми производительными силами платформенной экономики. Аватарные деньги выступят связующим звеном для институтов и агентов VR. Электронный аватар аналогового пользователя — это агент VR. Cообщество интеллигибельных субъектов — это важнейшая деталь в неостановимом кругообороте дхармического IT-капитала. Аватарные деньги как институт VR — это кульминация цифровой децентрализации. Реиграбельность умных цифровых денег можно будет сравнить с сияющей заснеженной вершиной, освоенной тем, кто вовремя провёл масштабирование бизнеса и осуществил децентрализации всех процессов своей деятельности. (Как и большинство лыжных курортов, вершина горы из цифровых денег будет манить путников, но и предоставит новые угрозы для те, кто разминется с дисциплиной повторяемости. Аватарные деньги — это призовой фонд сообщества интеллигибельных субъектов, которое, может быть, и не представляет собой полноразмерный институт VR, но предполагает широкие горизонтальные связи между агентами, чья жизнедеятельность напрямую зависит от трансакции отчуждения. Образ аватара как кошелька заставляет обратиться к функциональности трансакции отчуждения. Сеть из денежных трансакций будет доступна на платформе отчуждения. Трансакции аватарных денег — это сеть из сетей институтов (1) и агентов (2) VR (3). Но даёт ли столь очевидная механическая зависимость одного от другого новый смысл? Да. Сетевые трансакции, трансакции в сети сетей можно будет интерпретировать "убеганием" аватарных денег от AI как эмитента цифровых денег. Мы входим в ситуацию, когда «сказать себе» будет формой диалога с твоим цифровым аватаром. Это философия. А к какому из определений аватара следует обратиться в связи с исследованием феномена аватарных денег? Аватар — это непустое множество цифровых монет (денег), имеющее связь с аналоговым пользователем. Аватар представляет пользователя в безыгровом сеттинге. Аватар наделён функциями приёма, хранения и передачи цифровых монет (денег) при реализации производственных отношений с другими агентами. Аватар суть сеть, способная принять и дальше передать денежную трансакцию. Денежная трансакция — это стимул, поступающий к аватару из внешней среды. На денежную трансакцию как стимул, аватар обязан реагировать, следуя интересам аналоговом пользователя. Аватар и его деньги возвращают нас к дилемме из пьесы Уильяма Шекспира "Венецианский купец". Какую часть самого себя, цифрового, ты будешь готов заплатить за разблокировку того, что станет ресурсом развития? AI — это мега-агент и мета-институт VR. До создания сильного персонифицирвоанного AI мы вынуждены выдвинуть гипотезу о созидательной функции фрагментов цифровых копий ошибок. Инкапсуляцию цифровой копии ошибки в аватарную монету следует рассматривать интересным примером смены статуса и вида деятельности внутри VR. В новой картине мира смысловым ядром для образа умной трансакции выступает аватарная монета, обеспеченная цифровой копией ошибок (аналогового пользователя). Это уверенный шаг в тот мир, в котором повторяемость как — это товарное свойство умных цифровых денег. Если безыгровой сеттинг аватарной монеты реализуется на платформе отчуждения, тогда следует ожидать рождения Моцартов цифровых денег? Да. Экономическая теория отчуждения опрокинута в цифровое будущее. Образ будущего нами дается через моделирование, прогнозы и постулаты. Мы не только прогнозируем сохранение института денег в цифровой экономике, но полагаем что аватарная монета достойна своего Моцарта. Будет ли своего Моцарт у денежной трансакции? Это не праздный вопрос. Безыгровой сеттинг — это абстрактный образ. Но в сценарии будущего мы добавляем наш аналоговый опыт, свидетельствующий о том, что виртуозом можно быть в любом виде деятельности. Положительные ответы на вопросы о цифровом моцартизме требуют обоснований с использованием понятия "реиграбельность". Что значит быть Моцартом в такой сфере цифровой деятельности как реиграбельность? Это значит вывести клиентроориентированность на уровень творчества в деле удовлетворения запросов (интеллигибельных субъектов в VR) на трансцендиталии в форме товаров или услуг.

Деньги — это форма обмена одного вида лояльности на другой.

Аватарная монета.

Аватарные деньги — это коммуникации между всеми экономическими институтами и агентами аватарной реальности.

Аватарные деньги будут копиться в цифровом кошельке пользователя.

Проблема классификации цифровых объектов остаётся актуальной на всех этапах аватарной революции. На ныне переживаемом этапе требуется классификация цифровых объектов. При предсказуемом переходе от сегодняшних криптовалют к единой аватарной валюте (средства платежей между аватарами) безотлагательно потребуется осуществить классификацию цифровых субъектов. Сегодня это перспектива ближайшего будущего. То ли футурология, то ли философия.

Вместе с тем надо признать, что классификация цифровых субъектов будет обязательным действием сегодняшнего теоретика в отношении электронных объектов. Не следует забывать про то, что мы стоим перед проблемой фиксации прав на интеллектуальную собственность, которая может быть вводима из классификацию цифровых объектов. Проблема представляет интерес не только для для руководителей IT-фирм или владельцев цифровой собственности. Мы обратим внимание на исходный пункт в любых попытках приступить к классификации цифровых объектов в ситуации сегодняшнего отсутствия виртуального субъекта.

Аватарная монета — это форма, прием и метод повторяемости отчуждения.

Аватарная монета — это объект ссылки на сам объект.

Часть электронной монеты, электронный цент — это цифровой след трансакции. Это два разных виртуальных объекта. Это два способа виртуализировать след чего-то. Но это единый многоаспектный процесс.

Аватары предполагают наличие друг друга с той же строгой обязательностью, как и монеты. Не бывает одной монеты. Такой монеты. которую не с чем сравнить. Номинальная стоимость монеты предполагает наличие большего количества денег или меньшего. Аватары притягиваются друг к другу, чтобы создавать сообщества. Аватары отталкиваются друг от друга, выполняя функции цифровых денег. И это наша удача. В каком смысле нам повезло?

Как нам, операторам реиграбельности, дано понять повторяемость и отчуждение, повторяемости отчуждения? Через образ аватарной монеты как мерило для всей VR, всех её институтов и агентов без исключения.

С университетской поры некоторым из нас преподаватели с крошками мела на лацканов пиджаков пытались объяснить, чтобы получить результат в бесплодном процессе для начала следует изменить (не будем слушать любителей квантовой физики с из призывами "измерить") хотя одну величину. Что подлежит постоянному и непрекращающемуся измерения в VR? Феномен денег. А наибольшее количество перемен, конечно, будет связано с аватарной монетой. Чтобы не делал цифровой аватар (и как бы не думал денежный солипсист, но мы забегаем вперёд на несколько позиций), близость получаемых результатов друг к другу будет объясняться тем, что объект производит денежные расчеты.

Каким одними и теми же средством повторно выполняется измерение в стиле "до трансакции у этого аватара было столько чего-то, а после у другого аватара стало на единицу больше". Каким одним и тем же методом осуществляется измерение "до" и "после"? (Надо ли давать объяснение по поводу того, до чего и после чего? После отчуждения!) Трансакция — это тот самый единое средство и тот самый единственно доступный метод измерения, на основе которого осуществляется разговор по существу повторяемости отчуждения.

От понятия аватарной монеты мы выходим на расширенное определению безыгрового сеттинга.

Безыгровой сеттинг — это непустое множество денежных трансакций. (Это суждение мы делаем, имея в качестве посылки ранее озвученный тезис про безыгровой сеттинг как непустое множество трансакции отчуждения. Мы не повторяемся, а последовательно расширяем сферу наших знаний об изучаемом предмете.)

Безыгровой сеттинг — это пространство всех возможных комбинаций, множество всех допустимых операций между трансакциями, составляющими монеты; монетами, собираемыми в аватары и аватарами, способными объединяться в сообщества. Чтобы построить безыгровой сеттинг, обеспечить его функционирование и развитие, экономическим агентами следует постоянно осуществлять обмен частями аватарной монеты. И здесь содержится ответ на базовые вопросы платформенной экономики, связанные с функционированием института цифровых денег.

Аналоговый человек получает шанс выжить в мире цифровых денег благодаря разменной монете мышления, называемой "ошибкой".

Мыслим ошибками. Мысль нам доступна через ошибку. Нам дано мыслить ошибками.

Поэтому мы хотим ошибаться. Мы умеем ошибаться. Это едва ли не единственное, что у нас получается хорошо без профессиональной подготовки. Мы все профессионалы в ремесле под названием "ошибки".

Абсолютное — это рекурсия безначального. Разумное выступает методом и приемом рекурсии абсолютного. При новом технологическом укладе рекурсия разума может быть воплощена в AI. Новый образ AI формируется на основе абсолютного в VR. Абсолютное в VR состоится рекурсией цифровой копии разумного мышления.

В реиграбельной реальности аватарное туловище требует цифровых копий ошибок аналогового пользователя.

Как можно получить цифровую копию разумного мышления? Благодаря операциям с фрагментами цифровых копий ошибок, хранимых в Big Data, которые предлагается рассматривать локацией VR. Фактическим содержанием виртуальных трансакций, трансакций online выступают фрагменты цифровых копий ошибок.

Деньги находят своё итоговое воплощение исключительно в единственной валюте цифровых виртуальных аватаров. Аватарная валюта — это денежный ресурс VR, который потребует для себя ранее небывалой рукотворной среды. Оборотные средства VR будут формироваться денежными расчетами как пакетами трансакций отчуждения.

Масштабируемые деньги — это технология, благодаря которой цифровой след становится контентом через базовый метод денежной рекурсии.

Электронная монета уподобиться нейрону для машинного разума, когда виртуальная персона AI будет представлена кругооборотом цифрового капитала.

Отчуждение — это врожденное восприятие глубины пространства, усложнённое до образа собственности.

Отчуждение — это врожденное восприятие глубины пространства, усложнённое до образа собственности.

Отчуждение — это врожденное восприятие глубины пространства, приложенное к собственности.

Если мышление — это масштабирование отчуждения, тогда мыслитель — это оператор масштабирования отчуждения.

Зачем надо было в ранее представленном тезисе изменить последнее слово? Зачем слово "ошибка" мы поменяли на отчуждение" в умозаключении про мышление как оператора масштабирования? (Тема масштабирования была нами рассмотрена по другому поводу.) Ответ будет представлен продолжением логической цепочки выводов.

Мышление аналогового пользователя и собственника — это приобретаемая функция масштабирования отчуждения.

Субъект — это машина отчуждения объектов.

Мышление цифрового субъекта — это оператор масштабирования электронной (интеллектуальной, ранее нами рассмотренной) собственности.

А кто у нас главный цифровой субъект? Собственник! Носитель мышления собственника.

Деньги — это институт отчуждаемого мышления. В аналоговой реальности деньги — это частная собственность как виртуальная сервисная платформа, доступ на которую требует мышления, построенного на отчуждении. Деньги — это заархивированные файлы мотивации. Деньги — это смелые новаторские живописные полотна, с которых каждый вечер банкиры смывают образы наших несбыточных желаний. Нефиатные цифровые деньги — это оборотные средства капиталистической реальности. Деньги — это оболочка для иного, максимально приблизившегося к человеку. Через деньги иное создало сеттинг вокруг человека. Этот сеттинг мы называем "капиталом". Капитал — это сеттинг иного вокруг человека. Деньги и капитал — это иное, с которым у нас нет конфликта. Парадокс в том, что всё у нас имеющееся надо перенести в реиграбельную реальность. Из одной реальности в другую (и всякую) деньги переходят по платформе отчуждения, на которой носитель отчуждаемого мышления может стать интеллигибельным субъектом благодаря аватарной валюте, то есть, через аватар как электронный кошелёк в целом и посредством каждой из миллиарда трансакций. Капитал повторяет этот же маршрут через безыгровой сеттинг. Отныне реиграбельное, снятое с платформы отчуждения для воплощения безугровым сеттингом, иное в предстаёт в образе машинного разума, отвечающего за эмиссию аватарной валюты. Чем отличается AI от предыдущих воплощений иного? Например, в сегодняшнем аналоговом капитале? Условиями продолжающегося диалога аналогового пользователя и его-твоего-нашего виртуального двойника. Умный цифровой капитал будет скрываться под маской AI. Сеттинг рукотворной реальности будет формироваться эмитентом аватарной валюты, которому, увы, не быть собеседником человека, но и развитие которого оспоримо без партнерства с интеллигибельным субъектом, лишь в одной своей ипостаси представленного цифрового кошельком компьютерного аватара. Тело аватара в-для кругообороте дхармического IT-капитала (важного, и для VR, но и для любого рукотворного иномирия, ведущего к цифровому процветанию) — это электронный кошелёк, электронный клиентский портфель денег. Тогда разве не получается что в безыгровом сеттинге диалог будет между капиталом-как-AI и деньгами-как-двойником-человека? Именно в этой новой онтологической парадигме (не инверсионный, но — инверсированный! Не путать!) носитель отчуждаемого мышления будет востребован в статусе агента VR. (В его наиболее обобщенной форме капитал — это аватар человечества, тогда истовое желание "революционеров" уничтожить капитал следует понимать установкой на уничтожение человечества.)

Если капитал — это аватар человечества, тогда истовое желание "революционеров" уничтожить капитал следует понимать установкой на уничтожение человечества.

Отчуждение — это мышление собственника.

Мы предположили, что собственник — это субъект отчуждаемого мышления. Тогда вокруг чего выстраивается мышление собственника как частный вариант отчуждаемого мышления? (В каком-то смысле можно сказать, что благодаря мышлению собственника носители отчуждаемого мышления удерживали минимальные позиции в уходящей аналоговой экономике, находившейся под железной пятой игры и в паутине ростовщичества. В уходящей аналоговой экономике, находившейся под железной пятой игры и в паутине ростовщичества, мышление собственника как частный вариант отчуждаемого мышления выстраивалось вокруг денежного товара.

Миражом самого никчемного ресурса помани носителя мышления собственника, а на выходе случится прибыль.

Деньги — это критический ресурс, за формальный доступ к которому 90 процентов наивных налогоплательщиков расплачивается фактической невозможностью запустить денежный продукт в оборот.

Цифровые деньги — это материя и энергия в мире компьютерных аватаров.

Аналоговая экономика — это наковальня, ждущая удара молота масштабирования.

Деньги — это экзо-скелет мышления. Это становится очевидным при движении по нескольким направлениям. В VR. В формате online. И, что важно для операторов череды чередований, при переходе к цифре.

Допустим, что после масштабного перехода общество становится децентрализованным, может далее существовать и развиваться исключительно в децентрализованных формах. А что такое масштабируемые деньги? В чём выгода для общества, прошедшего масштабный переход, от того, что отныне деньги можно мультиплицировать? Поиски ответа на вопрос о том, какие деньги станут основой для масштабируемой валюты приводит нас к понятиям череды чередований безыгрового сеттинга как грибницы, трансакциями отчуждения охватывающей всю VR.

Фидуциарные деньги препятствуют созданию искусственного интеллекта? Вы согласны с этим парадоксом цифровой экономики? В цифровой онтологии с головы на ноги всё следует перевернуть в связи с жесткими однозначными требованиями платформенной экономики. Потребность отчуждаемого мышления в деньгах как предмете, на котором можно демонстрировать туннельный эффект отчуждения, становится насущной в связи отказом от фидуциарных денег. А что это такое? От чего отказываемся? Рассмотрим всем хорошо знакомый институт аналоговой экономики, от которого нас заставляет отказаться аватарная революция. Для реиграбельного капитала, для децентрализованной цифровой валюты, для нефиатных цифровых денег потребуется пользователь, забывший запах фидуциарных денег. Цифровые луддиты выступят силой, отстаивающей фидуциарные деньги до последнего безошибочного суицида. Конфликт фидуциарных денег с цифровыми нефиатными деньгами — это противостояние между, окончательно потерявшим мотивацию, Сальери финансовой системы и армией моцартов реиграбельности, готовых исполнить денежную симфонию для AI. Фидуциарные деньги не отвечают запросом на играбельные деньги. Сегодня кризис пытаются решить с помощью криптовалют. Выход из кризиса связан с установкой на цифровую валюту для нужд реиграбельного капитала. Из чего становится понятно, что это должны быть какие-то совершенно новые реиграбельные деньги. Капитал в (не цифровой) экономике — это не всегда контент. Более того, это почти всегда не контент. Это фидуциарные деньги. Это ростовщический процент. Это активы, замороженные в инфраструктуре (здания цехов, устаревшие станки и др.). Не поленимся построить задом наперёд тезис о зависимости контента (возможности наращивать контент) от кругооборота капитала. Тогда надо сразу принять как данность, надо будет смириться с тем, что отныне и навсегда контент в цифровой экономике — это капитал! Деньги можно мультиплицировать? Да. Но фидуциарные деньги, оставаясь институтом аналоговой экономики, не проходят цифровую конвергенцию. Деньги нужно мультиплицировать! Какие? Нефиатные. Цифровые. Те, что прошли цифровую конвергенцию и справились с децентрализацией. А это такие деньги, которые одновременно будут самодостаточной интеллектуальной собственностью. Выполнить это условие сможет тот цифровой объект, существование которого предопределено двумя условиями. Первое условие. Близость к цифровому аватару аналогового пользователя. Второе условие. Способность цифрового объекта быть транспортным модулем для копии ошибки аналогового пользователя. Список кандидатов снижается до единственного института VR. Это аватарные деньги.

В горящем мешке фидуциарных денег виртуальной мишуры больше, чем в одной цифровой монете.

Цифровые деньги — это стигматы пользовательских ошибок.

Капитал — это безыгровой сеттинг не просто хозяйствования, но всякого действия. Желательно бы объединить мышление и действие. Деньги и капитал, взятые как единое целое, — это идеал иномирия. Это идеальное воплощение иномирия. Это предел вообразимости иномирия в парадигме человека. В пределах традиционного и вообще традиции.

Деньги становятся полноправным иномирием, — мы вынуждены повториться, — в VR. Капитал разворачивается иномирным хозяйством в формате online. Оба процесса совпадают при переходе к цифре, после оцифровизации. Отныне для цифровых субъектов и объектов будут важны аватарные деньги.

Аватарные деньги — это идеал экономики цифрового отчуждения. Идеалом платформенной экономики и хозяйства цифрового отчуждения аватарные деньги называются за способность децантрализоваться и масштабироваться.

Цифровое отчуждение снимает предметность и вещность повторяемости до трансакций нефиатных электронных денег.

Деньги можно мультиплицировать? Да. Но фидуциарные деньги, оставаясь институтом аналоговой экономики, не проходят цифровую конвергенцию. Деньги нужно мультиплицировать! Какие? Нефиатные. Цифровые. Те, что прошли цифровую конвергенцию и справились с децентрализацией. А это такие деньги, которые одновременно будут самодостаточной интеллектуальной собственностью. Выполнить это условие сможет тот цифровой объект, существование которого предопределено двумя условиями. Первое условие. Близость к цифровому аватару аналогового пользователя. Второе условие. Способность цифрового объекта быть транспортным модулем для копии ошибки аналогового пользователя. Список кандидатов снижается до единственного института VR. Это аватарные деньги.

Мы выяснили, если аватарные деньги можно масштабировать через осуществление отчуждения. И наоборот. Отчуждение исполняется тогда, когда (и если) аватарные деньги можно мультиплицировать. Мы снимаем часть издержек благодаря свойству масштабиуруемых денег. Снимаем часть издержек с помощью чего? С помощью реиграбельности.

Как мультиплицировать деньги? Как в условиях безыгрового сеттинга сделать мультиплицирование денег, функционирующих в формате последней и единственной валюты? Как сделать деньги масштабируемой валютой в экономическом пространстве виртуального мира? Как в виртуальной пространстве нефиатные цифровые деньги сделать единственной масштабируемой валютой? С помощью денежной рекурсии. Кому доверим мультиплицировать деньги? Аватару. В чём будем хранить масштабируемые деньги? В контенте. Который суть цифровой капитал.

Богатство децентрализованного общества — это масштабируемые деньги?

В 2018 году была издана книга «Аватарная революция». В 2018 году была издана книга «Масштабируемое золото». В этих двух бумажных книгах в 2018 году была выдвинута гипотеза аватарных денег. К 2018 году автор книг «Аватарная революция» и «Масштабируемое золото» предложил версию, согласно которой в VR все трансакции и каждая трансакция будут совершаться с привлечением такого инструмента создания безыгрового сеттинга как нефиатные цифровые деньги, привязанные к аватару аналогового пользователя. Если кто-то где-то говорит про трансакции в цифровой экономике, значит, разговор ведется про нефиатные электронные деньги.

Если кто-то где-то говорит про трансакции отчуждения как условия кругооборота дхармического IT-капитала как формы существования интеллигибельного субъекта, значит, предлагается разговор про аватарные деньги.

Из-за ограничений, налагаемых фидуциарными деньгами, в эпоху «облачных» технологий Big Data (или идущих им на смену) мы лишены возможности дхармическому IT-капиталу аплодировать обеими руками.

Отчуждение — это страсть к интеллектуальной собственности.

Экономика аватаров — это ситуация, когда потребуется переоформить банковские счета с offline пользователя на его цифрового двойника, на аватара в online. Вчера был банковский счёт. Сегодня в режиме online интеллигибельным субъект представлен суммой аватарных денег как виртуальным телом компьютерного аватара, представляющего пользователя из offline. Образно говоря, твой аватар — это деньги с цифровыми глазами. Задача аватарных денег будет состоять в том, чтобы "высматривать" любую возможность получить добавочную ценность (к имеющейся интеллектуальной собственности минимум которой призвано гарантировать обеспечение из цифровой копии ошибки). Как и от кого "получить"? Извлекая добавочную ценность, экономический агент должен получить права собственности на.... На контент, на капитал. Выражаясь сегодняшним языком, право на интеллектуальную собственность. На рынке аватарных денег право на интеллектуальную собственность сможет заработать... интеллектуальная трансакция, смарт-трансакция.

Нефиатные цифровые деньги и Big Data помогают упаковать ошибки аналогового пользователя в трансакции.

В VR, и в любой иной реальности, счастье созидания доступно через реиграбельность денежной трансакции и реиграбельность цифровой монеты. Реиграбельность понадобится для перехода от формы к форме, для смены процессов. Нечто должно обладать высокой реиграбельностью, чтобы с ним работали сперва как ресурсом, а потом как со средством производства, продуктом и товаром. При обозревании имеющихся инструментов требуемых параметрам соответствует феномен ошибки.

Аватар — это пакет цифровых следов. И цифровых следов трансакций, и цифровых следов ошибки. Отсюда мы выходим на важнейшую категорию экономической теории отчуждения. Аватарные деньги — это цифровые следы трансакции, которые сами суть цифровой след ошибки.

Ошибку мы видим на входе в единый процесс масштабирования и децентрализации. (Всю сложность которого нам сегодня не дано понять.) В любом случае, на выходе институты и агенты VR получат масштабируемые деньги тогда, когда по ходу разворачивания процессов масштабируемости и децентрализации раскроется потенциал дхармического IT-капитала.

Цифровые деньги — это фордизм для виртуальной реальности.

Нефиатные электронные деньги — это кульминация децентрализации цифровой экономики.

Цифровые деньги обещают удовлетворить человеческую потребность изобрести такую новую необходимость, о вероятном существования которой мы не подозревали минуту назад.

В экономике аватаров и на волне цифровых технологий аналоговый пользователь сохранит свою потребность изобретать новые необходимости.

В виртуальные глубины цифровой экономики аналогового пользователя заводит потребность изобретать новые необходимости.

Почему достижимы философские и экономические цели отчуждаемого мышления? Потому, что отчуждение электронного объекта от ошибки аналогового пользователя становится ресурсом для цифрового субъекта. Это реализуемо через взгляд на пользовательскую ошибку, хранимую в Big Data, как ресурс развития всего цифрового хозяйства.

Ресурс развития VR представлен одной-единственной трансакцией отчуждения, благодаря которой осуществляются операции с нефиатными цифровыми деньгами. Но дидактика не разрешает нам ставить знак равенства между трансакцией отчуждения и денежной трансакцией.) Цифровому работнику нужна новая онтологии? Если да, будьте добры, разберитесь с феноменом повторяемости. Без повторений не бывает онтологии. Чтобы бытийствовать, нужно совершать повторяемые действия.

К чему нас приводит интерес к череде чередований трансакций отчуждения (аватарной монеты)? К проблеме единства формы и содержания трансакций. Или (одной) рекурсивной трансакции. Возможно, нам приходится говорить о повторениях одной и той же трансакции. Пределы анализируемого мира повторяемостей могут быть ограничены операционным богатством из одной трансакции.

Это будет трансакция нефиатных цифровых денег. Особое значение приобретает реиграбльность новой электронной валюты. Движение денежной трансакции от агента к агенту составит экономический контур VR.

Футурологический горизонт — это место сборки прогнозов для капитала. При попытках написать сценарий будущего для капитала обозначается особая роль аватарных денег. Удивляет не обязательность образа аватарных денег при составлении прогнозов развития для капитала, а неизбежность с которой функциональность умных цифровых денег сводится к феномену безыгрового сеттинга, то есть, окружающей среды из одних денежных трансакций. Будут ли полезны цифровые деньги для укрепления институтов демократии? Да. Здесь сказано не про демократию, мы далеки от политологии, а про смелость в построении футурологических моделей. Цифровые деньги — это вращающаяся дверь демократии. Деньги станут пространством общности, локацией общих договоренностей. Но что нового в этом тезисе, знакомом едва ли не с торговой Венеции? Цифровые деньги — это когтеточка для демократии. Цифровые деньги станут общим пространством, как для людей (пользователей), так и для всех агентов VR. Цифровые деньги станут локацией договоренностей между аватаром и всеми остальными агентами VR. Цифровые деньги станут формой диалога с AI, понимаемый нами как образ цифрового капитала. Поэтому нужно исследовать реиграбельность как технологию и набор навыков в сфере деятельности оператора, способного "выжать максимум" из операндов. Нефиатные цифровые деньги дают уникальный шанс уберизировать отчуждение. На платформе отчуждения придется работать с новой онтологией, с цифровой онтологией, с онтологией цифрового субъекта в интересах аватарных денег и реиграбельного капитала. Что потребует не финансовой, а денежной рекурсии. Для чего придется раскрыть потенциал реиграбельности умных цифровых денег. Игровая платформа ростовщичества будет сдана в утиль. Поэтому агентам VR придется иметь дело не с ростовщическим процентом, не с финансовой рекурсией, а с повторением фрагментов денежного "тела" аватара. Почему это будет вызывать трудности при сохранении традиционной картины мира? Ранее было ограничено количество субъектов: "В этом объеме кислорода хватит только на энное количество организмов". Отныне всё по-другому. Можно создать миллиарды виртуальных объектов. Без оглядки на нехватку ресурсов.

В экономике аватаров и на платформе отчуждения нет дефицита на ошибку как главный ресурс в цифровом хозяйстве. В аватарную революцию нельзя бытийствовать без сброса копий ошибок в цифру новым ресурсом. Нельзя жить без рефлексии по поводу повседневности сброса копий ошибок в цифру новым ресурсом. Ошибки — это «карманный» ресурс. Ресурс, который всегда находится за фактами твоей-любой биографии. У неудачника отсутствуют деньги и связи для того, чтобы сделать карьеру, но ошибок всегда хоть отбавляй.

Потенциал реиграбельности помогает добиться масштабируемости цифрового аватара аналогового пользователя. Благодаря ресурсной природе ошибки масштабируемости аватара хватит на многое. Операционных возможностей автара будет достаточно на то, чтобы запустить механизм денежной рекурсии, которая не равнозначна проблеме мультиплицирования (аватарных) денег, но выполняет ряд условий. Прежде всего, денежная рекурсия позволяет мультиплицировать нефиатные цифровые деньги, составляющие тело (цифрового) аватара.

Для чего нужно мультиплицировать нефиатные электронные деньги? Для чего мультиплицировать масштабируемые цифровые деньги? Для чего-то, но не для денежной рекурсии, остающейся на дежурных ролях. Внутри VR денежная рекурсия позволяет мультиплицировать деньги. Но общие задачи денежная рекурсии выходят далеко за самый широко обозначаемый функционал мультиплицирования денег. Ради чего? Ради формирования безыгрового сеттинга VR как... денежного сеттинга? Попытка поставить проблему, предпринятая серией вопросов, приводит нас к неожиданному образу... денежного сеттинга.

Цифровое отчуждение как денежный сеттинг? Да. Какой? Из чего? Это будет сеттинг, сшитый исключительно из денежных трансакций.

Внимание, потраченное в сеансе отчуждения — это абонентская плата за общий доступ к нефиатным электронным деньгам.

Наше движение началось от критики игры, обосновывающей отказ игры в праве располагаться в VR. Через трансакции мы вышли к аватарным деньгам. Аватарные деньги ослепляют отраженным светом великого и загадочного AI. Аватарные деньги дают подсказку, согласно которой обслуживание клиентского портфеля AI — это залог цифрового процветания.

Право на отчуждение интеллектуальной собственности — это норма цифрового поведения.

Куда ведёт лестница Big Data? К операционному богатству нефиатных цифровых денег. Умная цифровая монета бесповоротно заменит фидуциарных денег как устаревшего института аналоговой экономики.

Замена старого и морально устаревшего на новое и цифровое становится необходимым и возможным благодаря тому, что нефидуциарные цифровые деньги удобны для масштабирования. Вплоть до денежной рекурсии умной цифровой монеты. (Вот где пригождается бездонность Big Data. Смелость, с которой мы выдвигаем гипотезу о рекурсии (самовызове) умной цифровой монеты объясняется тем, что у нас за спиной находятся сервера Big Data.)

Отчуждение — удел экстравертов, направляющих жизненную энергию (либидо) на собственность.

Реиграбельность — это установка на единство. Единственная установка на единство, которой можно придать товарные формы, реализовать с товаром. Единство объекта и субъекта оформляется реиграбельностью объекта. Реиграбельно то, что едино. Едино то, что может дать реиграбельность. Единство — это содержание того, что имеет реиграбельную форму. Единство можно помыслить неоднократно. Что становится возможно благодаря играбельности единого. Играбельность — это атрибут единого. Благодаря играбельности единое становится многократным черз реиграбельность. В многократности и через многократное (через востребованность) подтверждается единство. Единое, которое не может быть реализовано многократное, не просто единственное, но — это иное. Иное — это разовость. Разовость — это действие, не вызывающее повторяемости. Разовость — это действие, не содержащее реиграбельности. Иное — это такая разовость, которую мы не сможем помыслить дважды. Невозможность помыслить дважды делает что-то иным. И наоборот, если что-то непостижимое можно помыслить дважды, то, значит, оно обладает играбельностью и выразимо повторяемостью, содержит реиграбельность. Если что-то (товар) содержит реиграбельность, значит, повторимо. Иномирие — это такое особое иное, которое можно помыслить дважды. Иное, обладающее играбельностью и содержащее потенциал реиграбельности — это иномирие. Классический образ иномирия — это деньги и капитал.

Мы, операторы череды чередований ошибок, вправе ожидать того, что VR оформится ядром цифровой экономики. В новых условиях мы будем иметь дело с трансакциями. И это половина простого тезиса. Ни с чем другим, кроме трансакции, мы не будем иметь дела.

Остаётся удивляться тому, что во второй половине 2010-х годов в понятии "аватарные деньги" впервые представляется своего рода идеал отчуждения. Цифровые аватары и нефиатные деньги воплощают повторяемость в той степени, в каковой через них люди отчуждаются от бытия. И, наоборот, что как не цифровой аватар и не электронная монета сближают виртуальных двойников? Деньги и аватар. Аватар, но и деньги. Аватар как множество таких элементов как цифровые нефиатные деньги! Удвоенное отчуждение может привести к положительным последствиям для человека как аналогового пользователя. Отрешённый вовне бытия аналоговый человек именно через аватара и цифровую монету становится стержнем нового сущего. Сущего как чего-то нового, ранее небывалого. Это сущее сплетено из повторяемостей. Повторяемость — это продукт взаимного сближения людей, способных быть агентами, как в более привычном и обжитом формате offline, так и в online.

Нефиатные деньги сами в карман залезут, если твой карман — цифровой, децентрализованный и масштабируемый.

С одной стороны, между аналоговым пользователем и AI будет много посредников, начиная от аватара и не заканчивая сверхартистом. С другой стороны, безыгровой сеттинг и вся система VR оформится под потребность AI в цифровых копий пользовательских ошибок. В ситуации, когда необходимое и достаточное количество цифровых копий пользовательских ошибок хранится в бабушкином сундуке Big Data.

Потенциал реграбельности итоговой электронной валюты должен совпадать по контуру с реиграбельным (умным цифровым) капиталом. Масштабируемые децентрализованные нефиатные деньги — это приём и метод для денежной рекурсии. Если цифровое процветание суть результат (как продукт, как следствие) кругооборота реиграбельного капитала, тогда денежная рекурсия выступает обязательных условием для этих двух процессов.

Отчуждение объективно имеет место там, где передаются и принимаются права на интеллектуальную собственность.

Поэтому далее будет невозможно игнорировать специфику цифрового способа хозяйствования. После оцифровизации экономический агент вынужден будет работать с интеллектуальной собственностью. Под интеллектуальной собственностью следует понимать весь спектр действий на платформе отчуждения. Права на интеллектуальную собственность передаются и принимаются, то есть, отчуждаются, через трансакцию как цифровое свидетельство произошедшей сделки.

Технологии разделяют нас ценностями.

Безыгровой сеттинг — это целостность экономических институтов дхармического IT-капитала, складывающихся в уникальное цифровое общество масштабируемых ценностей.

Аватарное общество масштабируемых ценностей — это совокупность институтов VR. Активность интеллигибельных субъектов отвечает за формирование, действие и развитие дхармического IT-капитала, при количественном росте цифровых активов на платформе отчуждения. Данную последователь представим на схеме, в которой после каждого тире следовало бы ставить понятие реиграбельность:

Ошибка — платформа отчуждения — дхармический IT-капитал — безыгровой сеттинг — общество масштабируемых ценностей

Аналоговый формат завершается где-то (говорим с допускаемой степенью неопределенности потому, что возможны новые элементы при уточнении) между платформа отчуждения — дхармический IT-капитал и начинается цифровая среда обитания интеллигибельных субъектов как зависящих друг от друга виртуальных объектов.

Как эту ситуацию представить, например, подросткам? Если где-то существует масштабируемое золото и децентрализованное серебро, то должны быть институты. Для (1) хранения, (2) охраны, (3) распределения и (4) другого использования ценностей. Образ общества масштабируемых ценностей создаётся поверх идеи о ценности ошибок и важности отчуждения. И такая установка перестаёт быть благодушной теорией тогда, когда мы переходим к разговору про нефиатные цифровые деньги. Где хранить новые деньги? (Технический ответ: в Big Data. А вот тема уместности упоминания Big Data при разговоре про обеспечение денежной эмиссии не столь очевидна. Эта смысловая ловушка тех, кто стартовал не от понятия отчуждаемого мышления.) Как охранять? Кому технически возможно поручить распределение децентрализованной валюты? Кому по силам иные возможности нефиатных цифровых денег кроме как средства платежа и формы виртуального богатства?

(исправить выше потребность) В цифровом хозяйстве, на платформе отчуждения, в экономике аватаров, в финансах, в VR и в обмене трансакциями интеллигибельный субъект испытает потребность в ошибках аналогового пользователя! Цифровую трансформацию можно понимать как грандиозное замещение трансакциями всего. Замещению подлежит всё. Это невероятный шаг, который мы делаем. как благодаря прогресс цифровых технологий, так и в связи с новой картиной мира от отчуждаемого мышления и философии ошибок. Это тезис важнее "первого шага" астронавта на (несуществующей) другой планете.

Отчуждение электронного капитала — это трансакция цифрового сущего. Отчуждение интеллектуальной собственности — это трансакция цифровых нефиатных денег. Должно быть некое единое отчуждение цифровых объектов и субъектов от чего-то одного. В цифровой среде и в экономике аватаров максимальная стоимость человеческого капитала достигается отчуждением до AI. И в его интересах как экономического агента, представляющего потребности всех интеллигибельных субъектов.

Отчуждение не всегда движение от дискомфорта к комфорту, но зачем же оставаться в неудобном положении?

Прежде чем цифровой объект присвоит копию ошибки, а он обязан будет это сделать, ибо это его трудовая обязанность, должно состояться отчуждение этой трансакции бытия от этого аналогового пользователя. Начальную стадию отчуждения мы называем "играбельностью". (Сперва повторяешься, потом отчуждаешься. Так устроено в аналоговом мире.) Обмен между трансакциями аватаром и умной электронной монетой суть отчуждение через присвоение. Ещё раз. Если отчуждение суть операция присвоения (прав на интеллектуальную собственность), тогда возникает острая потребность в сервисе под названием реиграбельность. (И в который повторимся: созидательное отчуждение категорически несовместимо с игровым началом. Вообразите себе, что посреди процесса отчуждения через присвоение один экономический агент принимается имитировать операцию, играть в отчуждение, а его партнер увлечется игрой в присвоение, ничего не присваивая. Всё это повсеместно в аналоговом мире, а в VR имеет место в одном случае, когда трансакцией отчуждения, реализуемой отправкой или получением аватарной монеты, цифровой субъект будет имитировать интеллигибельный капитал (имитация формы) и искусственный интеллект (имитация содержания). Трансакции приводят и уводят аватарную монету, и тем самым отчуждение через присвоение даёт цифровому объекту уникальный шанс. На что? Открывается перспектива из объекта стать цифровым субъектом. Это дано не всем. Это трудно. Это маловероятно. Пока мы готовы рассматривать этот процесс на примере производственных отношений цифрового аватара и сильного персонифицированного машинного разума.

Аналоговый пользователь всегда ошибается трансакцией отчуждения, которую не мешало бы монетизировать. Но как?

Деньги слишком затратны по трансакциям. Но всё обещает измениться в VR. Абстракция и безличность лежат в основе, как феномена денег, так и свойственны трансакциям. Трансакция — это способ не терять деньги из виду. Бедность и отказ от процветания иногда выступают следствием ухода трансакций из поля зрения беззаботного человека. Деньги — это трансакция свободы. Цифровые деньги по VR разбегаются трансакциями. И, наоборот, трансакциями можно и следует измерять аватара. Трансакция — это мерило для аватарных денег.

Нефиатные электронные деньги — это атрибут жизнеспособности и жизнедеятельности компьютерного аватара в статусе интеллигибельного субъекта как кульминации прогресса цифровых технологий.

А в чём измерять децентрализованные масштабируемые деньги? Если и когда прямую связь нефиатных цифровых денег с электронным аватаром мы устанавливаем без обращений к экономической теории отчуждения или футурологии? Это половина вопроса. Вторая половина проблемы и вопроса требует обращения к понятию эмиссии аватарных денег. В чём и как измерять объем электронных денег? В цифровых монетах или в трансакциях? С традиционной точки зрения, с точки зрения "традиционных наук" невозможно найти ответ на эти вопросы. (Мы не принимаем обвинений в том, что эти и им подобные вопросы звучат преждевременно. Скорее всего, всё это следовало обсудить в историческом вчера. И совсем по иным формальным поводам.) Не выработать ответа в той картине мира, в которой действуют физические ограничения и стереотипы об исчерпанности ресурсной базы. Единственно верный ответ лежит, если не на поверхности смыслов, то в основе парадигмы отчуждаемого мышления. Ответ представляет собой сцепление нескольких постулатов.

Этот же вопрос можно повторить и по-другому. В чём измерять VR? Не в монетах. В трансакциях. Мерилом выступят вполне определенные действия цифровых объектов (большинство) и субъектов (меньшинство). Это будут денежные трансакции как сделки, проводимые с привлечением аватарных денег. Это будет трансакция отчуждения. Чем больше трансакций отчуждения, тем выше капитализация той интеллектуальной собственности, которая прошла через цифровую конвергенцию.

Философы и экономисты много лет объясняли нам важность феномена отчуждения. Цифровая трансформация заставила каждого из нас обращаться за услугами на цифровые платформы. Завтра партнерство человека с капиталом-как-интеллектом (он же: интеллект-как-капитал) будет возможно на платформе отчуждения. Трансакция нефиатных цифровых денег знакомит с ездовыми впечатлениями от смены виртуальных ландшафтов экономики аватаров, "движком" которой, выражаясь на жаргоне игроков в видео игры, выступит платформа отчуждения. Платформа отчуждения — это место встречи всех, кто озабочен снижением издержек на трансакции капитала и акты мышление. А в какой иной локации состоятся знаковой встрече интеллигибельного субъекта, дхармического IT-капитала и AI? Если всем сторонам выгодно максимально сократить издержки, то заинтересованные стороны должны сойтись на какой-то платформе. С одной стороны, нам знакомы виртуальные сервисные платформы. В аналоговой реальности пользователи гаджетов знают, что платформа — это место встречи всех, кто озабочен снижением издержек. Эксперты по микроэкономике и знатоки человеческих потребностей шепотом подскажут, что платформа — это место встречи всех, кто озабочен снижением издержек на трансакции. С другой стороны, это должна быть какая-то непривычная для нас локация. И знакомое место, и одновременно необычное по безбрежности своего операционного потенциала, трансакционному богатству. И этим феноменом может быть отчуждение. Технологии VR помогут нам осуществить платформизацию столь субъективного феномена как отчуждение (для начала, для создания модели: некоего аналогового пользователя). Платформа отчуждения — это исключительно виртуально существующая среда выполнения, в которой кругооборот дхармического IT-капитала будет осуществляться мышлением сильного персонифицированного интеллекта с предоставлением компьютерному аватару аналогового пользователя возможность быть, как (1) клиентом и заказчиком работ, так работником и исполнителем заказа. Платформа отчуждения — это место встречи всех, кто озабочен снижением издержек на трансакции капитала и акты мышления. (В контексте всего ранее сказанного понятно, что платформизация отчуждения выдвигается на повестку дня в связи с необходимостью снижать издержки на денежные трансакции и на любые движения капитала как акты мышления.) Дхармический IT-капитал и AI (а вместе с ними и интеллигибельный субъект как третья сторона) становятся единым целым на виртуальной сервисной платформ отчуждения.

Трансакция — это сигнал отчуждения.

Философия аватарного капитала, философия аватарных денег призвана занимается цифровыми копиями offline пользовательских ошибок, которые хранятся в Big Data. Формой для фрагментов цифровых копий пользовательских ошибок выступает (цифровой) аватар, двойник пользователя. В цифровую экономику фрагменты цифровых копий offline ошибок вовлекаются через трансакции и аватарные деньги. Фрагменты цифровых копий offline пользовательских ошибок становятся доступны институтам и агентам VR в форме цифрового капитала, аватарного капитала. Своего рода "кровеносную систему" новой виртуальной экономики составит кругооборот аватарного капитала. В пределах VR.

У виртуального хозяйства будет множество особых и почти запретных зон. Это выходные туннели (порталы) VR. И это AI, выступающий в качестве эмитента аватарной валюты. Наиболее сложными формами станут аватарные сообщества. Они окажутся настолько сложны и удалены от аватара, что потребуют аватарных токенов. С помощью аватарных токенов будет осуществляться кругооборот цифрового капитала между аватарными сообществами.

Оператор отчуждения — это цифровой Моцарт на денежном троне.

Свобода — это работа с потенциалом череды чередований человеческих ошибок. Мы ошибаемся обо всём. Мы ошибаемся относительно всего того, относительно чего теоретически можно ошибиться. Этот видовой навык даёт нам, людям, шанс состояться работниками внутри VR. Ошибка разворачивает нас на работу с аватаром. Работа с цифровым капиталом потребует сопровождения (не всегда — понимания) действий нашего аватара, трансакций (если смотреть в сторону уменьшения объекта) и аватарных сообществ (если смотреть в сторон увеличения масштаба объекта, объекта сотрудничества). Для начала следует договориться, по каким параметрам определять деятельность аватара, её эффективность. Цифровой аватар как самый активный агент VR будет задаваться множеством параметров.

Цифровые деньги — это чувствилище виртуального мира.

За чем-кем мы признаём статус института №1 в online? Наша стартовая позиция основана на том, что реиграбельность — это институт online. Реиграбельность — это важнейший параметр деятельности агентов цифровой экономики. Реиграбельность — это институт безыгрового сеттинга в online. Реиграбельность — это институт №1 в формате online. Кто агент №1 в online? Ответ на эти вопросы требует знакомства со списком кандидатов. Это аватар, аватарные деньги, умная монета, трансакция, денежный солипсизм и денежный солипсист. В деятельности всех институтов и агентов VR выражаются интересы реиграбельного капитала. Но кого мы знаем? С кем знакомы по аналоговой экономике?

Как и в ранее рассмотренных нами случаях дхармический IT-капитал наделяет интеллигибельного субъекта статусом оператора. Оператора чего в этот раз? Оператора умной цифровой монеты и умной трансакции. Обе выступают тенью пользовательской ошибки. В реиграбельность ошибки может отразиться играбельности человека как оператора ошибок. Реиграбельность капитала соответствует играбельности владельца денег, оператора денег. А чему соответствует реиграбельность умного цифрового капитала?
(1) Реиграбельность капитала отвечает потребности AI в беспрерывности Streaming Data.
(2) Реиграбельность капитала отвечает потребности аватара в череде чередований денежных трансакций.

Темой каждого триместра должно быть отчуждение. Нельзя запустить и поддерживать кругооборот капитала (и движение массы нефиатных цифровых денег) без отчуждения.

Как одним словом выразить философию нефиатных цифровых денег? Реиграбельность. По сравнению с фидуциарными деньгами цифровые деньги обладают большей реиграбельностью. Нефиатные цифровые деньги отвечают потребностям реиграбельного капитала. Максимальной допустимой реиграбельностью среди цифровых товаров и услуг. Такой повторяемостью, которая способна раскрыть возможности денежной трансакции как того самого кирпича, из которого будет сложен храм отчуждения.

Реиграбельность цифровых денег противоположна игровому gameplay. Реиграбельность аватарных денег воплощает цели и задачи капитала-как-сеттинга. Работа с умными деньгами станет воплощенной формой высокого творчества, доступного персонифированному машинному разуму, чей электронный мозг представлен операционным многообразием виртуального иномирия. Денежные трансакции пользователь должен хотеть совершать так, как сегодня геймеры желают продолжить компьютерную игру, обладающую играбельностью (мне было забавно) и реиграбельностью (я сыграю повторно).

Трансакция нефиатных цифровых денег знакомит с ездовыми впечатлениями от смены виртуальных ландшафтов платформенной экономики.

Нефиатные электронные деньги – это побудительное цифровое обетование, всем доступное в трансакциях.

Отчуждение — это взгляд на трансакцию как актив растущей ценности. фундаментальной ценности Кошелёк с аватарными монетами — это нематериальный актив. Кошелёк из аватарных монет, центов создаёт стартовую ценность цифрового аватара аналогового пользователя. Аналоговый пользователь остаётся в offline. Но испытывает острую потребность в двух действиях. Как в совершении трансакций в формате online, так и в денежных расчетах с аватарами других пользователей. Все эти и им подобные проблемы снимаются при обращении к универсальному инструменту. Отчуждение как платформа решает все проблемы, попадающие в список, общий, как для аналогового пользователя, так и для его цифрового аватара.

Трансакция — это обмен отчуждением.

Трансакция — это сигнал обмена отчуждением. Через трансакцию присваиваются права собственности на сигнал или происходит отчуждение. Трансакция — это отчуждение от аналогового опыта. Трансакция — это опыт отчуждения. Трансакция — это отчуждаемый опыт. Но сам получаемый опыт не отчуждение. Тогда как его называть? Для определения отчуждаемого опыта, получаемого трансакциями, было предложено использовать понятия "трансакция отчуждения" и "реиграбельность".

Цифровая реальность доступна всем через трансакции нефиатных электронных денег.

Да, скажут эксперты, это красивая футурологическая картина и метафора писателя-фантаста, но где здесь рекурсия? Жизненный цикл цифрового изделия — это череда трансакций.

Денежная трансакция — это идеал череды чередований, доступный аналоговому пользователю.

Отчуждение — это перспективный вид творчества и форма самореализации в матрице череды чередований, которая — грибница реиграбельности.

Реиграбельность (цифровых) денег противоположна интересам бенефициаров игры, игрока и группы игроков, которым не дано отчуждение от игры, против нарушает интересы, как отдельного игрока, так и группы игроков.

Нам ещё предстоит стоять с открытыми ртами, наблюдая за тем, как в VR реиграбельность реализуется средствами производства... масштабируемости, децентрализации и денежной рекурсии. Как VR развернётся масштабируемостью, децентрализацией и рекурсией. Можно ли так говорить? Говорить-то можно разное. Проблемы VR нужно обсуждать. Завтрашние проблемы VR нужно обсуждать сегодня? Своевременно ли такие разговоры, у нас спросит оппонент? И нам придется огорчить оппонентов и скептиков. Подобные разговоры следовало вести ещё вчера. Степень злободневности темы повторяемости понимаешь по мере построения картины мира в соответствии с оцифровизацией. От основных процессов VR, в описании которых мы вынуждены обращаться к синтезу научного знания. К футурологии. К исследованиям цифровой трансформации. К цифровой теории отчуждения. К экономической теории отчуждения.

Цифровое процветание достижимо тогда, когда и если повторяемость воплотится рекурсией нефиатных электронных денег.

(исправить: в деньги? Задача создания и поступательного развития компьютерных аватаров (аналоговых пользователей) как интерактивных кошельков для аватарных денег — это инвестирование в создание искусственного интеллекта, который и выступит эмитентом аватарных денег. Безу выполнения этих условий исследователь реиграбельности обречён на сеанс саморазоблачения и самопародию, которая примет совсем карикатурные формы, если засучить рукава в традициях университетских преподавателей.

Чему имманентна монетизация? Чему имманентна монетизация как таковая (как феномен превращения одного в другое, как процесс получения результата)? Чему имманентен феномен монетизации? Монетизация - это потребность в (чём-то), удовлетворение которой запускает сложный экономический процесс, развитие которого требует обращения владельца платёжного средства к инструментам финансового и банковского сектора. Это не спрос. Вопрос, как получилось, монетизация запущена как "экономический процесс" без предварительного описаний той потребности, нужда в которой запустила весь это процесс? Найдем ответ, разберемся с имманентностью! Монетизация не имманентна спросу, но спрос может быть одним из имманентных признаков рыночной монетизации чего-то рыночного. Либо спрос может быть имманентной причиной в некоторых случаях монетизации. Договоримся спрос не пускать далее использования в качестве эпитета для описания сопутствующего процесса. Чему имманентен феномен процесс и навык преобразовывать что-то в деньги? И тут мы выходим на Разделение! Чему имманентен феномен монетизации с последующими фиатными деньгами? Чему имманентен феномен монетизации с последующими нефиатными деньгами? Это два разных понятия? Монетизация - это трансцендентный денежный опыт? Чем монетизация инверсии отличается от монетизации энантиодромии? имманентность монетизации имманентность субъекта монетизации. Интенциональность субъекта. Интенциональность субъекта монетизации. Осевая монетизация субъекта возможна через аватарные деньги.

Деньги всегда над-текстовой сюжет? Деньги, как последовательность трансакций, всегда над-текстовой сюжет? Денежные расчёты всегда над-текстовой сюжет, сюжет сам по себе?

Ценность мотивации и цена времени всегда входят в затраты и издержки на приобретение денег.

Кто и почему будет эмитентом аватарных денег?

Какой элемент и приём будет использован для денежной рекурсии внутри VR?

Понятие: монетизация отчуждения. Понятие и институт: монетизация отчуждения и реиграбельность.

Вопросы по итогам недели:

Как образ собственности возникает в отчуждаемом мышлении?

Какое место цифровые деньги занимают в экономике аватара и в отчуждаемом мышлении? Почему нефиатные цифровые деньга неизбежно придут на смену фидуциарным (аналоговым) деньгам?

Аватарные деньги ожидаются обетованием моцартизма цифрового капитала. Как стать Моцартом на троне цифровых денег? Виртуальный трон цифровых денег будет ждать своего Моцарта. Ибо, если ты не цифровой Моцарт, если ты не Моцарт повторяемости, то тебе не дано будет править на троне цифровых денег. Моцарты повторяемости запустят на полную мощность денежную рекурсию. Наша подготовка к существованию в условиях денежной рекурсии должна соединить две вещи: новый взгляд на повторяемое действие и новый взгляд на деньги. При количественном росте криптовалют и успехах блокчейна мы обманываемся относительно связи денег с бенефициарами игры и с держателя культа безошибочности. Деньги отходят от игры и от безошибочности. Цифровая трансформация навсегда разводит деньги и игру с безошибочностью по разным локациям.
См. Далее
См. Деньги
См. Потлач

Далее Интерсубъективность станет экзистенциальной проблемой для таких агентов VR, как AI, компьютерный аватар и солипсист, чья цифровая индивидуальность может быть сформирована только цифровыми копиями человеческих ошибок вовлеченных в оборот дхармического IT-капитала в виде аватарных денег?