Дарко: Я действительно немного волнуюсь,
но позвольте мне
сказать вам, что...
Вы - Антихрист.
Из фильма "Донни Дарко"
В 2003 году природные стихии нанесли человечеству ущерб в 60 миллиардов долларов.
Но разве не актуален вопрос о сумме убытков, произошедших в России от графоманской писанины, продаваемой под видом российского восприятия глобализации? Право, по итогам наступившего 2004 года убыток от этих рукотворных угроз вполне может превысить затраты на восстановление народного хозяйства, которые обязательно будет истрепано ветрами, затоплено водой, побито градом, обляпано снегом и задымлено лесными пожарами.
Вообще именно в России попытки заниматься анализом процессов глобализации с 2004 года однозначно следует приравнивать к сознательному членовредительству. Не говорим о том, что газетные публикации будут прочитаны покупателями СМИ и подписчиками, но не секрет, что в метро мимо газетных киосков прогуливаются школьники, счастливые невесты и зрители фильма А.Звягинцева "Возвращение". Не ровен час. А вдруг?
При знакомстве с книгами и статьями российских специалистов по глобализации читательский юмор едва ли не более важен, чем консервный нож, чеснок и соль при мариновании огурцов.
Обратите внимание. Сегодня всякий уважающий себя российский аналитик охотно примет участие в любой дискуссии на тему глобализации. В современной России, порой, невзирая на самую тяжелую физическую болезнь, исследователь из мегаполиса никогда не откажется выставить газетным читателям линейку продуктов своей умственной деятельностью.
Разве не следует позаботиться о психическом здоровье потребителей массовой культуры и прочих небесных созданий, чтобы, не обладая красноречием исторического персонажа Валерия Миладзе из клипа "Океан и три реки", объяснить среднестатистическому россиянину разницу между мировым кризисом и глобализацией? А что делать, если мы не принимаем дурные манеры наших горе-мастеров договариваться между собой считать глобализацию мировым кризисом или, хуже, подменивать анализ процессов глобализации вслушиванием в поступь мирового кризиса.
Удивительными успехами интеллектуального постмодернизма ознаменован ушедший 2003 году! Поразительные фигуры словесного пилотажа продемонстрированы авторами, прикормленными деловой прессой!
По итогам прошедшего года самую невнятную и пагубную статью 2003 года мы без колебаний ищем в личном деле председателя президиума Института проблем глобализации Михаила Делягина. Фейерверком чудовищных несуразностей одарил автор читателей в статье "Второй кризис Гутенберга", опубликованной в газете "Ведомости" 5 декабря 2003 года на полосе А4.
Закроем глаза на ребяческий азарт, с которым автор (редактор?) растекся в заголовке статьи реминисценцией классического труда Маршалла Маклюэна "Галактика Гуттенберга" (Gutenberg Galaxy, 1962). Откажемся от желания ответить школьный урок по шпаргалкам, нарезанным из эпохального трактата "Мировой кризис. Общая теория глобализации", в 2003 году выброшенного на книжные прилавки таинственным однофамильцем и тезкой М.Делягина. Прочь, суета! Время оседлать Росинанта герценовской интеллектуальной традиции, чтобы быть готовым к любым неожиданностям.
Для начала признаем более чем очевидный факт. Наш повышенный интерес к размышлениям автора вызван сугубо эгоистичным желанием сэкономить мысли и эмоции. Достичь желаемого нам поможет одно обстоятельство, согласно которому в данной неудачной статье с ранее неотмеченной разнузданностью обнажилась методологическая нищета всей системы российского официального знания.
Это не фельетон, а памфлет потому, что делягины всех цветов кожи на территории любых государств заслуживают социально-политического обличения. Если не разоблачать глупость и косноязычие модных теоретиков средствами сатиры, то человечеству грозит интеллектуальная импотенция.
"Второй кризис Гутенберга" - проходной эпизод в водевиле на тему российского восприятия глобализации. Критика текстовых и идейных построений М.Делягина предпринимается нами не с целью оспорить мозговые штурмы руководителя Института проблем глобализации. Нет, но для сведения счетов с теми концепциями, что морально устарели на следующий день после того, как редакцией нашей газеты были обнародованы догматы Лорибуки и принципы философии опасности.
М.Делягин поставил вопросы, на которые в течение последних 5 лет мы ищем ответы. Редакция "Пророчеств и сенсаций" не претендует на состязание с "Ведомостями", но ожидает от старшего товарища признаний в допущенной ошибке. Ибо декабрьская публикация 2003 года показала глубину падения исследователя, берущегося за жгучие проблемы современности, но катастрофически далекого как от энциклопедических очерков "Британники", так и от хотя бы поверхностного знания методологического базиса Лорибуки.
Помнится, в книге "Мировой кризис. Общая теория глобализации" М.Делягин давал следующее определение: "Глобализация - это процесс формирования и последующего развития единого общемирового финансово-экономического пространства на базе новых, преимущественно компьютерных технологий". Ах, братцы, какая ностальгия охватывает, когда держишь в руках газетную полосу, но в мыслях остаешься с "единой общемировой" точкой омегой делягинского сознания!
Но в статье "Второй кризис Гутенберга" городу и миру М.Делягин поведал одному ему известные причудливые комбинации, аляповато составленные из вроде бы узнаваемых элементов процесса глобализации.
По стилю изложения в авторе можно распознать члены президиума Института проблем глобализации. Да нет, что это, читатель, омрачились оба твои полушария? Конечно, на пожарной лестнице храма науки мы поскользнулись на водице, пролитой не иначе как самим председателем президиума!
В частности, пятый абзац, посвященный проблеме №2, у М.Делягина до крайности насыщен ошибками. Очень не хотелось бы этого делать, но приходиться обвинять М.Делягина и других теоретиков глобализации в многочисленных умалчиваниях, логических спекуляциях и откровенной лжи. Кроме агрессивной тавтологии ("перепроизводство слишком производительных информационных технологий" вызвано ранее зачем-то введенным "технологическим прогрессом своего рода технологического барьера") мы сталкиваемся с определением неизвестного через неизвестное и неясностью в расплывчатости признаков. Пообещав поиск глобальных закономерностей, М.Делягин описывает "нарастающую глобальную напряженность", "насаждаемую посредством высоких стандартов потребления" через "глобальные СМИ". Неужели трудно было найти синонимы "глобальному"? И нельзя ли поподробнее узнать о деятельности НЕглобальных средств МАССОВОЙ информации?
Первый текстовой кризис приключился у М.Делягина, едва на Монблан глобальной чепухи он взобрался по тропинке "системного кризиса мировой экономики, а точнее (право, похвально усердие на ниве точности - А.Ю.), экономик (эк их! чего мелочиться - А.Ю.) развитых стран". Судя по всему, нет у автора лупы подходящего размера, чтобы рассмотреть крах СССР и прогресс-кризис дюжины азиатских экономик. Давно и справедливо подмечено, чем дальше реформируемая РФ отстает от КНР, тем ожесточенее споры либералов о прогрессирующем кризисе священной козы, безотказно дающей американское молоко и европейскую шерсть.
Как можно писать книги и статьи, не замечая того, что формулировка "мировой кризис" есть признание некоей глобалзации до обсуждаемой глобализации? М.Делягин заблуждается, полагая, что некие кризисы время от времени сотрясают "современную западную цивилизацию", а в основном ее развитие происходило в каких-то спокойных ритмах и по некоему прогрессивному вектору и едва ли не по плану. То, что мы привыкли называть "современным западным миром" и есть цивилизация кризисов. Кризис - норма этого мира. Поэтому на протяжении последних столетий в Европе называли "революцией" кризисы, поражавшие воображение и производившие наибольшие материальные и общественные разрушения в городах.
Напомним, что в последнем издании легендарной "Британники" (Encyclopaedia Britannica) под globalization понимается не "мировой кризис экономик", но процесс, характеризуемый опытом повседневности и отмеченной распространением предметов потребления и идей, способствующих стандартизации проявлений культуры во всем мире. На ближайшие годы глобализация позиционируется мирной эволюцией капитализма, укрепленного телекоммуникациями, Интернетом и навыками проведения электронных деловых сделок. К негативным последствиям процесса традиционно приписываются уничтожение местных традиций и региональных различий при ориентации на стандарты единой мировой культуры.
Дарко: Зачем ты заставил меня затопить здание школы?
Фрэнк: Им
всем угрожает большая опасность.
Из фильма "Донни Дарко"
В первой фразе автор жалуется на "погруженность в текущие проблемы", которая ему и его читателям "мешает воспринимать глобальные, более долгосрочные закономерности". Синтаксическое построение первого предложения таково, что "текущие проблемы" прочитываются частными (неглобальными) и краткосрочными закономерностями. Очевидно, что автор книги "Мировой кризис. Общая теория глобализации" (М., 2003) влез в личину среднестатистического читателя деловой прессы России, прикупающего газету "КоммерсантЪ" к подписным "Ведомостям" и ежедневно посещающего сайт РБК для получеия очередной цифровой дозы. Он вынужден так поступать потому, что на самом деле считает, что "Философия как наука и стиль жизни была и остается всего лишь попытками постижения наиболее общих закономерностей развития всего сущего" (примечание 75 из начала книги). Что получается? На первый взгляд автор обещает приоткрыть завесу тайны над законами природы и общества. Но на самом деле, их поиск "всего лишь попытки". Зачин статьи содержит кокетливый намек на некие подспудные законы? И да, и нет. Зачем деловым людям на короткий период времени чтения газеты заниматься тем, что "стиль жизни"? Здесь пока нет фактической ошибки, но если М.Делягин выбирает не тот зачин, то на чем основывается уверенность в его способности правильно сформулировать проблемы? И вообще готов ли читатель, озабоченный поисками закономерностей, вести диалог, насыщенный намеками?
Необъяснимым образом М.Делягин не может отказаться от любимого глагола. Поэтому у него несчастное "человечество погружено в три ключевые текущие проблемы". Нервная дрожь охватывает читателя в предчувствии "погружения" в неведомо куда "текущие" проблемы, к счастью, подчиняющиеся долгосрочным закономерностям. Которые, судя по всему, бьют пенистой криницей из скалы теоретического знания, разделенной трещиной мирового кризиса. Как говорится в детской игре, "теплее".
Если опустить косноязычие и тавтологию М.Делягина ("... формирование в результате технологического прогресса своего рода технологического барьера"), то им фиксируются три проблемы.
Во-первых, развитые страны вступили с остальным миром в жестокую конкурентную борьбу, "ведущуюся буквально на уничтожение". Если не придираясь к речевым формулировкам, нельзя не отметить образное несоответствие. БАРЬЕР разделяет, но борьба ведется на уничтожение. Поверх стены, через или из-под нее? Да здраствует обнаруженная М.Делягиным Берлинская стена "второго кризиса" первой глобализации, сложенная из кирпичиков вранья про мировой кризис. Если серьезно, то все вышесказанное М.Делягиным имеет отношение не к миру, но описывает внутренние процессы фашистского общества Израиля, когда "своего рода технологические барьеры" разделяют вооруженных и компьютеризированных семитов и бесправных малограмотных выходцев из арабоязычных низов.
Между этим тезисом и темой публикации расстояние равное дистанции, отделяющей роддом от кладбища. Проблема в том, что в России эти два учреждения возводились друг против друга через улицу. Бывали такие безобразия. Но, как правило, земельные участки разделялись хоть каким-нибудь покосившимся заборчиком. Хоть и воруют на просторах Отчизны заведующие роддомов и кладбищенские директора, но дело свое знают: штакетником обозначены границы рождения и смерти. Иное дело, М.Делягин. Это рачительный сеятель несуразицы пораскидал по газетной полосе не один мешок семян академического бреда, посчитав, мол, что вырастет, то сгодится грудному младенцу и покойнику со вставной челюстью.
Есть адвокатская уверенность, что М.Делягин всегда хочет сказать одно, но законообразно у него обязательно получается что-то совсем иное. Для М.Делягина важна конкуренция как процесс, но в силу неточности речи картина предстает противоположная: технологический барьер отбрасывает слабые страны за грань существования. Уничтожает не контакт в конкурентной борьбе, но отсутствие точек соприкосновения. Есть барьер, нет конкуренции.
М.Делягин остолбенел перед барьером, которого принципиально не видит его американский коллега Ноам Холмский, озабоченный беспринципностью развитых стран, занимающихся разграблением природных богатств остального мира. Какие метаморфозы претерпевает делягинская стратегия конкурентной борьбы между технологически переразвитой Японией и нищей сырьевой Россией в свете того, что ежегодно японцы потребляют незаконно вывезенных российских морепродуктов более чем на 20 миллиардов долларов? Какова здесь причинно-следственная связь? За счет дешевого рыбного фосфора японцы совершают новые открытия? А затем технологический прогресс отгораживает Японию "своего рода технологическим барьером" от требований беспомощной российской стороны прекратить контрабанду морепродуктов? Словом, ни одна фраза статьи, ни одна мысль М.Делягина не соответствуют реальному положению дел и не отражают конфликты реального мира.
Согласится ли М.Делягин с тем, что разгромленный Ирак, победу над которым армия США и союзников одержала благодаря прогрессу? Если да, то разве поражение Ирака предопределено "непреодолимым для слабых (стран? - А.Ю.) качественным ужесточением конкуренции"? Если нет, когда это Ирак, Ливия, Сирия, Египет или Афганистан принимали стратегические значимые решения, способные изменить ход и направление конкурентной борьбы всего мира с США и Европой?
Во-вторых, помимо технологического барьера некий "культурно-цивилизационный барьер" (барьер №2?) ввергнул экономику развитых стран в системный кризис. М.Делягин отметил, что кризис предопределен "перепроизводством слишком производительных информационных технологий". Барьер №2 "дополнительно сужает потенциальные рынки сбыта". Стоп, хорошего понемногу
Далее М.Делягин заговаривается, когда объясняет, что "глобальный монополизм препятствует снижению цен", который человек с улицы не увидит нигде, кроме как в магазинчике уцененных детских игрушек.
Исходным пунктом мышления по-делягински служит "глобальный монополизм". Это настолько важно для автора, что здесь видится не пункт или параграф, но точка отправления М.Делягиным интеллектуальных потребностей. Культурный барьер? Высокие цены? Где они, когда речь заходит о таком универсальном товаре как автоматическое оружие? Неужели афганцы и прочие жители неразвитых стран предпочитают приобретать автомат Калашникова, а не М-16 не на основании фронтового опыта, но из-за ценовой разницы? Да, Россия потеряла "глобальный монополизм" на производство и продажу оптовых партий АК-47, но разве в 1960-е лучшее оружие было недоступно для воинов Вьетнама или Анголы? Неудачные примеры? А что, разве разные рыночные законы действуют при продаже Windows или пистолета ТТ? Разве экспортная судьба российских истребителей пятого поколения не напрямую связана с информационными технологиями?
Мы не добрались до проблемы №3, когда любимец "Ведомостей" окончательно заплутал между двух тезисов. Важное для него "перепроизводство слишком производительных информационных технологий" наступило как следствие "формирования в результате технологического прогресса своего рода технологического барьера". Здесь опускаются руки.
Лучше бы М.Делягин совсем отказался от попыток написать хотя бы одно предложение по нормам русского языка! И взял бы себе за образец какого-нибудь косноязычного вузовского лектора, автора мемуарных книжек или депутата. Разухабистый получился бы текст о мировом кризисе. Но нет, автор превращает свою статью в печатный аналог компьютерного квеста.
Дело не в "перепроизводстве слишком производительных", а в злоупотреблении понятия "технология", которое одновременно и барьер, и прогресс.
Для М.Делягина, в-третьих, важна "систематическая пропаганда как таковая (? - А.Ю.)", которая "в силу неразвитости технологий (каких?! Тех, которые есть прогресс и барьер? - А.Ю.)" в историческом прошлом была господствующей пропагандой, не приносящей коммерческой прибыли. М.Делягин изменил бы своей манере письма, если бы подробнее остановился на характеристике критерия неэффективности. Ирония заключается в том, что высокооплачиваемый публицист "Ведомостями" обозначается представителем (лидером?) системы российского знания, которая жуть как коммерчески неэффективна и стопроцентно теоретически несостоятельна! Как антитезис, прибыльная систематическая пропаганда при развитых технологиях - это Голливуд или что-то другое? И какое государство в XXI веке следует привести в качестве примера негоцианта, наживающегося на чем-то противоположном "естественной монополии"? Франция что ли богатеет на фильмах с арабским актером Сэмом Насери? Или Великобритания втридорога продает фотографии покойной принцессы Дианы в объятиях египетского миллионера?
Без повода и предупреждения М.Делягин внезапно поворачивается спиной к монете, чтобы вонзить свой воспаленный взор в... череп бедного Йорика!
Автор категоричен, когда утверждает, что "управляющие системы... просто не соответствуют новым условиям, а часто даже оказывается не в состоянии осознать новые вызовы". Мало что изменилось с тех времен, когда "систематическая пропаганда... представляла собой "естественную монополию" государства" и не зарабатывала золотых монет для своих политических лидеров. Здесь вспоминается летающая голова Лунного короля из высокобюджетного американского фантастического фильма о бароне Мюнхгаузене. Согласно М.Делягину, систематическая пропаганда уподобляется летающей голове Лунного короля, отказывающейся признать связь с похотливым, глупым и прожорливым телом (государство). Никто не назовет М.Делягина дураком, но отчего он фонтанирует дурацкими наблюдениями?
Использование циркового медведя в рекламе надувного матраса имеет больше смысла, чем обращение М.Делягина к тезису относительно "состояния (!) осознания" чего-то (операнд не назван!) кем-то (повторно требуем отчетливо назвать операнд).
От проблемы к проблеме, от тезиса к тезису коснеет язык номенклатурного публициста. Невозможно понять автора, который не завершив чуда с "превращением формирования сознания", в следующем предложении озадачивается "сформировавшимися" "управляющими системами". К этому месту начинает закрадываться предположение о том, что понятие не соответствия всего и всему есть те самые очищенные от повседневной суеты восприятия чаемых закономерностей. Но пока догадка не подтверждается.
Так или иначе, но делягинский тезис "систематическая пропаганда - это "естественная монополия" государства" был второй мыслью, доступной для понимания и усвоенной при первом знакомстве со статьей (трудно назвать "чтением" процесс погружения в делягинские кошмары). Напомним, что первой общедоступной мыслью автор предложил по-диссидентски ироничный взгляд на международный терроризм. Впрочем, и во второй половине текста М.Делягин наводил тень на плетень. Например, что означала его склонность заковычивать выражения "естественная монополия" и "кризис Гутенберга"? И почему в заголовке нет кавычек? Чувство жгучего любопытства снедает читателя, зачем к "глобальной напряженности" и "глобальным СМИ" автор добавил загадочный "глобальный монополизм"?
С опешившим читателем российский гуру от глобализации щедро поделился ремесленническими фантазиями, политологическими предположениями, замыслами социолога и экономическим глубокомыслием.
Но финальная проблема окончательно истощила потенциал последовательного мышления у нашего газетного Зевса, перед мысленным взором которого год за годом проносятся исторические иллюстрации на тему несистематической пропаганды, царской волей не допущенной к формированию чего-то там несознательного. Дойдя до проблемы №3, М.Делягин уподобляется ловкому фокуснику. К середине статьи он вдруг, вот ловкач, вытащил из рукава термин "глобализация". Пусть любимые президенты из окон военных истребителей наблюдают за кризисом мировой системы! М.Делягин засучит рукава для ловли глобальной крысы, которую западные спонсоры заботливо положили ему в тарелку с неглобальным майонезом. Жаль, блики от застекленного президентского портрета мешают кремлевскому Пацюку удивить пришлых людей бесконтактной ловлей стандартной еды кризисного будущего. Итак, внемлите, проблема №3 - это "общее падение эффективности управления, связанное с глобализацией"!
Косноязычие публициста М.Делягина - источник неприязни к идеям этого крупнейшего российского исследователя глобализации. Беда в том, что в данном случае российская узколобость помножена на какой-то чудовищно односторонний подход к глобализации в целом и к составляющим ее элементам.
Как мы видим, деление на первое, второе и третье не внесло ясности в характеристику общего положения дел. Очевидно, что перед М.Делягиным редакцией поставлена задача обучить великовозрастных читателей "Ведомостей" особому языку в модном разговоре на тему глобализации. К примеру, чего только не вытворяет модный автор с понятием "технология"! Начинали с двух технологических барьеров. Далее автор более подробно остановился на "слишком производительных информационных технологиях".
К счастью, этот сивый бред сиреневой кобылы закончился робким вступлением к теме "превращения формирования (ого! - А.Ю.) сознания не просто (ну еще бы! - А.Ю.) в массовый (хм-м, и чего бы тамплиерам не срубить на лесной поляне Голливуд? - А.Ю.), но и в (если наоборот, то: в и но! Вино? - А.Ю.) наиболее прибыльный вид коммерческой деятельности" при управляющих системах "доинформационной реальности", насмерть изуродованных "неразвитостью технологий"!!! Уф! Сотни лет философы спорят о природе сознания, но что из себя представляет "превращение формирования", приносящее прибыль?
Если М.Делягин выражается таким языком, то он заслуживает звание "полковника" в армии тех пользователей русского языка, которым в гостиницах бесплатно предлагают словарь типичных русских выражений.
Путаница и сумбурность вызваны ошибками произвольного вывода, когда осознание (как антитезис - невменяемость?) новых (старых) вызовов напрямую затруднено неразвитостью технологий (как антитезис - технологическим прогрессом, неужели?). И наоборот. Читатель вправе бы рассмеяться над прочитанной несуразицей и бросить чтение, но далее его поджидает монструозное предложение из 26 никак между собой не связанных слов. Гигантское предложение заканчивается словом "управляемых", а следующее начинается со слова "управляя". С точки зрения живописца это лексическое полотно выглядит следующим образом: "... управляемых. Управляя..." Надо ли уточнять, что и здесь не наблюдается слово "кризис" вынесенное в название статьи? Забегая вперед, откроем великую тайну М.Делягина: кризис есть революция. Но автор (и редакция?) осторожничают из-за общих представлений об идиосинкразии буржуазного читателя на запретное слово. К слову сказать, М.Делягин демонстративно не прибегает к популярному словечку "реформа", в крайнем случае соглашаясь на безвредный спортивно-физкультурный "скачок".
Введя новые и какие-то по маркиз-де-садовски изощренные "технологии формирования сознания" М.Делягин обвиняет не называемых им представителей "систематической пропаганды" и апологетов "естественной монополии" государства в том, что "они начинают действовать на основе внедряемых ими представлений, а не реальности, переставая отличать желаемое от действительного". Ирония абзацев, размещенных в середине газетной публикации, заключается в том, что кроме частных бизнесменов "Ведомости" ориентированы на топ-менеджеров, "красных директоров" и госслужащих. Переходя из сферы экономики и социологии к психологии и метафизике, автор перестает отличать белое от черного. Ему так важно было понравиться читателю, что к середине статьи он с трудом ориентировался в мусоре из слов и образов.
Точное изложение мыслей кажется автору вульгарным, поэтому он запускает обе руки в поленицу неблагоразумия.
Отказываясь смотреть себе за спину и потеряв представление о пройденном пути, М.Делягин вынужден походя признать "некоторые другие проблемы", ограничившись, впрочем, общепринятым загадочным реагированием на "воздействие на общество внесистемных сетевых транснациональных структур". Обрадовавшись прорыву к модной лексике, М.Делягин напрочь забывает собственные многословные описания проблемы №1, №2 и №3. Он с упоением отдается процессу отслеживания не соответствий связей "инерционных общественных структур резкому росту количеству информации, обусловленному распространением новых технологий".
Итак, М.Делягин придерживается культа "несоответствий". Для него "несоответствия" - методологический фетиш. "Новые технологии" - это Каспийское море, которое загадочные злодеи пытаются перекрыть "управляющими системами, сформировавшимися в прежней, доинформационной реальности".
М.Делягин так радуется первому уместному и оправданному использованию понятия "новых технологий", что начинает совершенно новую статью, никак не связанную с "перекрытием Кара-Богаз-Гола для поддержания уровня Каспийского моря" (из 2 фразы данного текста).
Загадкой остается похмелье автора, проистекающее не от заморских вин и не деревенского самогона, но только одного вида пакетиков с дрожжами, в маркетинговой изощренности выставленных в магазинной витрине.
Близость к ясности опьяняет автора.
Кто видит просчеты и ляпсусы "Второго кризиса Гутенберга", у того нет иного выхода, как решительно и ясно обозначить место М.Делягина, которому повезло не попасть в один временной отрезок с беспощадным В.Белинским. И все же...
Впервые мы слышим смех М.Делягина, которого забавляет "изобретение книгопечатания", приведшее к "качественному росту числа людей, задумывающихся об отвлеченных предметах". На всем протяжении своей статьи М.Делягин настолько очевидно вторичен, что закрадывается сомнение: не смеется ли он с чужого голоса? Утвердительный ответ получаем, вспомнив единственное высказывание Виссариона Белинского о жителе города Майнца Иоганне Гуттенберге (1400-1468). В "Литературных мечтаниях" (1834) в размышлениях о роли денег в развитии журналистики В.Белинский обронил замечание относительно "остроумного изобретения Гуттенберга" (ПСС, том 1, стр.99).
Пока автор хохочет над юморным несоответствием замысла Гуттенберга печальным последствиям мирового кризиса, мы пройдем мимо качественно возросшего числа людей (китайцы что ли?), и упремся в самое загадочное место статьи.
Новый абзац М.Делягин начинает с диагноза, когда "управляющие системы того времени, сформировавшиеся в прошлой реальности, не справились с вызванной книгопечатанием информационной революцией". Здесь одна глупость громоздится на другую. Что ранее говорил М.Делягин? Чего стоит его проблема №3, если "управляющие системы" государств XXI века пришли в информационную реальность из периода "несистематической пропаганды", но, как оказалось, остались неизменны с догуттенберговской "прошлой реальности"? Как это понимать?
Выражайся автор нормальным русским языком, мы бы поняли, что к информационному обществу человечество пришло с государственной надстройкой, унаследованной от индустриальной эпохи.
Но следите за рукой фокусника и губами оратора! Какие зияющие бездны доисторических времен открываются у М.Делягина во фразе, посвященной "управляющим системам" времен Гуттенберга, "сформировавшимся в прошлой реальности"??? Если отказаться от соблазна увидеть М.Делягина, более чем успешно пародирующего самого себя, то мы вправе назвать этот абзац смысловым ядром публикации. Абзац начинается с исторического экскурса "Управляющие системы того времени..." и завершается подсчетом жертв Тридцатилетней войны.
Молодежь! Прими во внимание, что есть в мире печатных изданий некий абзац, который уместно привести в качестве примера в логических словарях-справочниках на тему "ошибка ложной последовательности", "ошибка ложной причины", "ошибка многих вопросов", "ошибка относительно следствия", "ошибка поспешного обобщения", "ошибка произвольного вывода", "ошибка спорного основания", "ошибка разделения" и, может быть, в качестве довеска к статье "ошибка сложения", посвященной смешиванию общего термина с собирательным. В том смысле, что управляющие системы того времени не справились с гением Гуттенберга, но пережили Реформацию, осложнив существования человечества в эпоху Интернета.
Наговорив подобной ахинеи, М.Делягин переходит на нормальный язык, цитируя общеизвестную и повсеместно растиражированную мысль о причинно-следственной связи так и не названного автором первого кризиса Гутенберга с катастрофической убылью населения Германии в ходе Тридцатилетней войны. Кстати, вместо двусмысленного выражения предлагаем говорить о первом кризисе Лоренца Костера. Этот голландский мастер в середине XV века первым предложил резать из дерева отдельные буквы.
Чтобы показаться умным мальчиком, разбирающимся в теме, М.Делягин вынужден написать: "таким образом, резкое увеличение количества информации является не только благом..." Вот тебе, бабушка, пример неспособности вынырнуть из потока "текущих проблем"! Неужели мысль из разряда "является не только благом" дает научную и полномасштабную характеристику каких-либо "глобальных, более долгосрочных закономерностей", на которые нам намекали в первом предложении этого неудобоваримого опуса? Детсадовские малыши вправе закидать косноязычную воспитательницу ночными горшками, если, рассказанная страшная ночная сказка завершится морализаторством на тему "не только благо"!
Если в начале статьи М.Делягин заверял читателя, что "международный терроризм - лишь частное и не самое опасное проявление" "нарастающей глобальной напряженности", которая суть проблема №1, то для последних четырех абзацев у него находятся общечеловеческие
страшилки.
Как буквально выразился М. Делягин, "в тех случаях, когда информационный взрыв превышает возможности управляющих систем, сложившихся в обществе, - а сегодня уже и в человечестве, - он создает для него серьезные системные опасности".
Очевидно, в предыдущем абзаце М. Делягин, этот политкоэкономический пупс с обиженно надутыми губками, тянется розовыми кулачками в сторону так до сих пор и не переведенной на русский язык книги М. Маклюэна "Understanding media: the extensions of man". Кокетливое заигрывание с творческим наследием великих пророков помогает (в скобках заметим) отечественному автору заинтриговать намеком на несерьезные системные угрозы, нависшие над беззаботным человечеством. Жаль, что и этот намек остался бутафорским ружьем, которое не выстрелило до самого финала.
Замковый камень в сводах этого храма бессмыслицы и ранее выглядел инородным объектом текстовой конструкции М.Делягина (тезис о будто бы не меняющемся государстве), но здесь строительный мусор упал прямо на темечко читателю, потерявшему бдительность, свойственную ночным посетителям стройплощадки.
Дело не в том, что М.Делягин неверно смотрит на роль государства в грядущую эпоху всевластных корпораций. Чудовищные воспоминания преследуют читателей его книги, в головах которых засели несуразности вроде: "Когда механизмы самоорганизации общества, основанные на относительно равноправном взаимодействии его элементов, оказываются в результате таких (длительных и жестоких социальных потрясений или угрозы агрессии со стороны соседних обществ, - А.Ю.) потрясений или угроз недостаточными для поддержания нормального функционирования его хозяйственных и социальных структур, последние в той или иной форме передаются государству. В этом случае государство, олицетворяющее собой общество, принимает на себя всю полноту власти и связанной с ней ответственности в результате уже не экстремальных природных, но экстремальных социальных условий, - впрочем, точно так же ставящих под угрозу само существование данного общества. Однако оба случая преобладания государственной собственности маргинальны". Допустим, понимание данного отрывка вне возможностей читателей ближайших двух веков, но как вообще работает мозг М.Делягина, цепко хранящий псевдодиалектическую чепуху, но не способный подать текстовой мусор хотя бы в обертке здравого смысла?
Америка и Китай в газетных построениях М.Делягина просматриваются отсутствующим элементом. Хотя в его картине мира нашлось место для современных Европы и Японии с Южной Кореей, но где Китай? Любое абстрактное построение М.Делягина разбивается упоминанием Китая. Сегодня в коммунистическом Китае наблюдается "общее падение эффективности управления"? Или "управляющие системы" Компартии не ускоряют приход информационной революции? А как быть с прогнозируемым успехом в создании китайской операционной системе (ОС), альтернативной Windows? Ни одна из установок М.Делягина не объясняет наличие у Китая людских и административных ресурсов, требуемых для создания ОС. Но вся концепция, заявленная в статье, ложится на бок при сообщении о создании российской или китайской ОС.
Коммуникативный скачок Китая - это палочка-разбивалочка делягинского сада стеклянных абстракций. Но и без ссылок на Китай туманная теория М.Делягина развевается от сквозняка действительности. Ибо нет объективного процесса глобализации, но ведущие игроки создают "новый мировой порядок", в рамках которого есть пятачок жизненного пространства для российских теоретиков глобализации, но нет места для Китая.
Таблетки чужого безумия так понравились М.Делягину, что после попыток их наружного применения, автор решился проглотить пилюлю англоязычной мудрости. В результате на газетную полосу выпало что-то похожее на канцелярскую кнопку. Мы ранее подмечали, что М.Делягин не умеет выстраивать простые фразы, но руку индейца он набил в нанизывании канцелярских кнопок на старый добрый ленинский тезис про низы и верхи, тьфу, "управляющие системы" с системными угрозами "несистематической пропаганды".
Смотрите, какую неприятную вещь с автором сыграла нечистоплотность его логического аппарата и мусор, доминирующий в его словарном запасе. Агрессивная тавтология М.Делягина пожирает мысль, не оставляя ни рожек, ни ножек. В некоем обществе, определенно отделяемом от человечества, в доисторические времена сложились управляющие системы, возможности которых были очевидно недостаточны. Таков первый "кризис Гуттенберга". Столетия обошли стороной институты "несистематической пропаганды" и форпосты "естественной монополии" государства. Как можно понять из контекста, это что-то вроде правления кровожадного вождя племени и шамана, не уступившего лидерства церковным институтам. Как вдруг, вероятно, не без злого умысла ранее упомянутые "внесистемных сетевых транснациональных структур" вдруг согласились выступить антагонистами управляющих систем. Видимо, под давлением президиума Института проблем глобализации. Итак, свершилась информационная революция, ввергнувшая мир в кризис Гуттенберга №2.
Трудно сказать, какого рожна пожелал М.Делягин, запутавший сам себя в трех столбцах газетного текста, но титаническими усилиями продвинутый читатель вправе сам сформулировать проблему №4, когда действия уникальность переживаемой нами ситуации заключается в том, что "внесистемные", но сетевые транснациональные структуры создают СИСТЕМНЫЕ опасности для сегодняшнего человечества! Собственно, это вполне дельная тема для газетной статьи в деловом издании, но, увы, М.Делягин рассказал нам совсем другую историю.
В этом смысле показателе финал публикации под названием "Второй кризис Гутенберга".
О-о, в финале статьи язык М.Делягина - это не внешнее проявление чужой мысли, но мысли великих предшественников, заледеневшие в тени председателя президиума ИПГ.
Во-первых, М.Делягин спешит успокоить обывателя относительно того, что лично им отменяется Конец света. Сойдя с апокалипсических котурн, он объявил, что "это ни в коем случае не означает, что человечеству предстоит вновь пройти через ужас, подобный религиозным войнам Средневековья".
Увы, прежде всего, приходится возражать по вопросу о жертвах и крови. Ой, предстоит-таки человечеству "вновь пройти через ужас". Парадокс заключается в том, что для западного обывателя сама попытка отказаться от цивилизации кризисов для закономерного перехода к некоей новой общественной парадигме не может не вызывать чувство Ужаса. Есть вещи, которые европейское сознание просто не способно адекватно воспринимать. Например, международный терроризм М.Делягиным определяется "частным и не самым опасным проявлением" отчаяния и безысходности, вызываемыми "высокими стандартами потребления". Странно. Но отчего не вызывают ужас сами по себе эти пресловутые "стандарты потребления"? К цивилизационной ошибке России следует отнести тот факт, что русский мир быстро и забыл тот ужас, с которым российские староверы встречали европейское реформы Петра Первого. Забавно, но для царя-реформатора, владей он политической лексикой Джорджа Буша и Владимира Путина, готовые на смерть старообрядцы были "международными террористами".
Ужас - обязательный элемент нашего общего будущего.
М.Делягин, С.Кургинян, Е.Сатаров, Г.Павловский и им подобные мастера варить аналитическую кашицу всегда готовы предложить сценарии с меньшим количеством кризисов и осветить пути наиболее безболезненного выхода из очередного кризиса, в который "инерционные общественные структуры" попали, сэкономив на гонорарах яйцеголовым, традиционно приближенным к властям и денежным мешкам.
До следующей статьи о последствиях глобализации трескучая погремушка Тридцатилетней войны прячется в глубокий карман, поближе к ранее неудачно перекрытому Кара-Богаз-Голу? Если вспомнить общие места из статьи М.Делягина в "Ведомостях" за 24 декабря 2003 года под названием "Опережающими темпами", то отдаленные угрозы человечеству в финале "Второго кризиса Гутенберга" - это не тот "глоток керосина, который может спасти израненного кота".
Во-вторых, М.Делягин впадает в некую философскую меланхолию. От читателей, вконец замордованных дурным наукоподобием и пустословием лектора-обществоведа начала 1980-х годов, М.Делягин требует - ни много, ни мало - понимания того, "что многие из болезненных проблем сегодняшнего человечества являются (?!) проявлениями (ау, авторы учебников по тавтологии?) общего явления". Казалось бы, чего заковыристого ждать после "прошлой реальности"? Но М.Делягин превосходит самого себя. В качестве израненного кота он не ловит живых и наглых мышей потому, что одурманен видениями общей родовой мышиности.
Спору нет, высокооплачиваемые госслужащие, "красные директора", топ-менеджеры, частные бизнесмены и прочая беловоротничковая аудитория "Ведомостей" не пожалеет обеденного перерыва, чтобы мастурбировать методологическими грезами и болезненными видениями соблазнительно-томного "общего явления". Честно сказать, это "общее явление" видится фаллическим чертиком из табакерки. Пользы никакой, но ведь не дает заснуть над пафосными фразами о "неприспособленности управляющих систем к новому, уже второму информационному и коммуникативному скачку". Но нет желания спорить с М.Делягиным. Пощадите нас, мы согласны с тем, что "общее явление" всегда "не повторяется или повторяется всякий раз по-новому"! Но какая польза от "прошлой реальности" и "общего явления" в статье о перекрое человечества в связи с прогрессом в телекоммуникационной отрасли?
В-третьих, на глазах изумленных редакторов и корректоров М.Делягин отважно тыкает пальцем в безжизненное тело дракона глобализации. Тем самым он тщетно пытается убедить наивного читателя в том, что "кризис носит всеобъемлющий, СИСТЕМНЫЙ характер и требует не только осторожности (как, еще большей? - А.Ю.) и терпения (как, еще большего, чем проявлено при чтении этой статьи? - А.Ю.), но и удесятерения усилий в поисках выхода". Как поет Бритни Спирс, опс-с.
Теперь мы получили право заявить: вина М.Делягина в том, что в своей программной статье он потерял человека.
Достаточно минимальной дозы критичности, чтобы увидеть, что автор не ставил перед собой задачи найти выход. Его запоздалый и необъяснимый призыв "удесятерить усилий", не по З.Фрейду, означает надежды на последующие публикации на большей газетной площади.
В состояние катарсиса остолбеневший читатель впадает при чтении последних фраз статьи, когда вопреки всему вышесказанному М.Делягин загоняет апокалиптический прогноз в тавтологический "испанский башмак", когда "система, не справляющаяся с системным кризисом, разрушается и заменяется новой, как уже было полтысячи лет назад". Не беда, что последняя фраза опровергает все четыре проблемы и опрокидывает смысловое ядро публикации! Главное, что ложная историчность придает весу автору в глазах читателей с незаконченным средним образованием.
Несмотря на то, что ни над одним тезисом автор не чувствует себя хозяином, в нашей вольной трактовке М.Делягин предстает персонажем Бориса Валеджио. М.Делягин видится не иначе как рогатым гигантом, восседающим на троне глобализации. По левую руку змеиными кольцами свиваются технологические барьеры. По правую руку мычат и бьют копытом слишком производительные информационные технологии. Но какая картина Б.Валеджио обходится без обнаженных красоток, покорно сидящих на коленях под троном глобализации? Малярная сочная кисть М.Делягина сотворила из ничего блондинку по имени Систематическая Пропаганда, брюнетку Доинформационную Реальность и беременную шатенку Управляющую Систему. Все три женщины с надеждой смотрят на колыбель, из которой выпирают богатырские телеса внесистемных сетевых транснациональных структур.
О чем умолчал или чего не понял хохотун и путаник М.Делягин? Что для читателей "Ведомостей" осталось тайной за седьмое печатью из-за эмоциональной натуры нашего российского барона Мюнхгаузена, посвятившего свою жизнь борьбе с драконом глобализации?
Как видно, наши мировоззренческие пути и взгляды окончательно расходятся с М.Делягиным, когда мы признаем, что XXI выносит на повестку дня вопрос о "новом мировом порядке" как втором кризисе Н.Макиавелли. Понапрасну потревоженный Гуттенберг отдыхает.
На глазах у читателей М.Делягин из персонажа триллера "Донни Дарко" превратился в шекспировский персонаж. Кто читает газетные байки современных Фальстафов и верит другим российским официальным знатокам глобализации, тот уподобляется подростку перед китайским зеркалом, в котором отражается горящая дверь, ведущая на чердак западной цивилизации. На пожаре не жди помощи от Фальстафа, если пуст его мочевой пузырь.
Интерпретация М.Делягиным самых простых вещей настолько синтаксически изощренна, что начинаешь кусать локти от недостаточного владения букетом иностранных языков, знание которых остается единственным доказательством косвенной его причастности к сонму аналитиков.
Временами начинает казаться, что постоянно стреляющий мимо мирового кризиса и глобализации, М.Делягин все же провидчески близок к описанию некого объективного процесса. Казалось бы, придумай он свою для открытого им процесса логику, то и тогда автор остался бы вне здравого смысла. Но, увы, дело заходит далее неясности и неопределенности. Худо-бедно, описывай М.Делягин глобализацию в России или по-русски, автор был интерес нашему читателю. Но именно в 2003 году ветер сильнее чем прежде дул в паруса российского понимания глобализации.
Ясность - вещь простая для человека, который выражается родным языком и разбирается в главной теме разговора. Не таков господин М.Делягин. Он так много читает свежей англоязычной литературы, что испытывает закономерные трудности с передачей чужих мыслей на язык Кремля и Садового кольца. Он придумал "общую теорию глобализации", в которой книжным буквоедам напел старые водевильные мелодии в ритме размышлений о мировом кризисе. Если бы какая-нибудь деревенская бабушка или сызранский школьник подсказали академическому мэтру набор потенциальных главных тем разговора, то цены не было бы к месту приведенным цитатам М.Маклюэна относительно места Кара-Богаз-Гола на карте всемирной деревни. Но чтобы в первом десятилетии нового века написать статью, озаглавленную "Второй кризис Гутенберга"?! Нужно либо по-звериному ненавидеть М.Маклюэна с его звездными скоплениями печатных знаков, либо поставить себе задачей опьянить коллег текстовой сивухой, настоянной на хлебных корках квасного патриотизма.
Предлагаем рассматривать статью "Второй кризис Гутенберга" не газетной публикацией, но сценарием фильма ужасов про "игры разума" и "тараканов в голове". Это какой-то запущенный готический собор, одним своим шпилем заголовка вызывающий желание обратиться в любую иную веру кроме той, что воодушевляла безумного зодчего.
Не следует путать теоретическую разработанность темы глобализации с насыщенностью гонорарными минералами того маленького огородика, из которого российский аналитик иногда вынесет на свет такой интеллектуальный кактус, что, бывало, руками разведешь, да и вспомнишь о вакантном месте начальника почты в речном поселке Мерзлые Варежки.
Из толпы менее успешных словоблудов М.Делягин выделяется тем, что подтверждает связь между изобретением книгопечатания и ужасающими "последствиями религиозных войн, из горнила которых и вышла современная западная цивилизация". Основное достоинство данного текста, опубликованного в деловом издании, состоит в попытке провести аналогию между "кризисом Гутенберга" и неким "вторым кризисом". Суть конфликта заключается в "несоответствии инерционных общественных структур" информационному взрыву, вызванному "растущим воздействием на общество внесистемных, сетевых транснациональных структур". К нашему удивлению здесь М.Делягин не использовал понятия "компьютер", "Интернет" и "искусственный интеллект", но это мелочи. Озадачив читателей "серьезными системными опасностями", автор статьи спешит успокоить российских бизнесменов и топ-менеджеров в хорошо знакомой стилистике, мол, "конечно, это ни в коем случае не означает, что человечеству предстоит вновь пройти через ужас..." Хм-м. А вот жили мы в СССР и знаем цену таким уговорам и обещаниям.
Мысль, случайно оказавшуюся в первой фразе "Введения" книги "Мировой кризис. Общая теория глобализации", можно и нужно представить от обратного. Если М.Делягин пишет: "Ускоренное развитие коммуникаций в 90-е годы создало широкий круг принципиально новых возможностей для получения информации и влияния с ее помощью, мобильности и повышения качества "человеческого потенциала", то читать следует: "Замедленное развитие телекоммуникационных каналов в первом десятилетии XXI века сузило круг возможностей для получения информации, сократило влияние с ее помощью и снизило качество "человеческого потенциала", закрепив пользователя технологий за конкретными торговыми марками и технологиями, монополизированными транснациональными корпорациями". Написанные от обратного фразы в большей степени соответствуют рассуждениям М.Делягина о том, что "первый кризис глобальной экономики убедил человечество в том, что кардинальное облегчение и повышение интенсивности коммуникаций способны не только улучшать, но и качественно осложнять социально-экономическую ситуацию как в отдельных странах, так и в мире в целом".
"Второй кризис Гутенберга" - прекрасная иллюстрация того, что школа русского интеллекта до сих пор пребывает в болезненном плену у шаблонов публицистического мышления, в свое время насажденных шестидесятниками. Судя по манере классифицировать проблемы и успокаивать обывателей, М.Делягина следует отнести к той когорте яйцеголовых, которую по нашим представлениям до сих пор возглавляет политолог Сергей Кургинян. Статья С.Кургиняна "В ожидании Годо" написана с большей эмоциональностью и содержит карнавальные элементы "черного юмора". Но оба автора ожидают одного и того же неамериканского и неевропейского Годо, пришествие которого подтвердит апокалипсические последствиями "второго кризиса" электронного Гуттенберга.
Что у М.Делягина? Почему статью М.Делягина следует определить не только бессмысленной, но и вредной? Набор невнятных предложения предстает метафизическими произвольными умозаключениями, которые полностью бесплодны. Это метафизика российских глобалистов, для которых коронованный рынок стал новым языческим божеством.
Стушеваться заставляет расхождение западной политической традиции и российской. На Западе левые политические силы пытаются воскресить социальное государство, правые колдуют над национальным стержнем государственности. А что в России? Левые озабочены возвращением партийного государства. Тогда как российские правые создавались спецслужбами для борьбы с любым проявлением патриотизма и идеей национального. Поэтому правые в России все эти годы бились в эпилептическом припадке под уличной вывеской "политизированное государство". В итоге победа "Единой России" на парламентских выборах 2003г. выбила идейную платформу из-под левых и правых. Хамство "Единой России", отказавшейся делиться портфелями ГосДумы, показало нам звериный оскал партийного государства. Успех "Единой России" при отсутствии намека на контакт с народом страны воплотил мечту идиота о чрезмерно политизированном государстве, которому наплевать на социальное и национальное.
Относительно аналогий с "Донни Дарко". Герою этого талантливого фильма следовало бы поступать согласно логике угроз. Надо было переспать с девушкой, сжечь дом лживого проповедника идеологии страха и только после этого вернуться домой под падающий мотор реактивного самолета. Это правда, что их самолетов хватит на всех жителей всех "неразвитых стран".
Сын: Значит, нам запрещают что-либо говорить
по поводу того,
чего мы не знаем?
Отец: Да.
Из фильма "Донни Дарко"
М.Делягин словно сосредоточился на доказательстве известной мысли Галилео Галилея относительно того, что говорить путано умеет всякий, но даром путать стандартизацию работы и жизни современного оператора, хотя бы минимально причастного к исполнению машинных команд, с мировым кризисом наделены исключительно члены президиума Института проблем глобализации.
Этот шаман от глобализации ставит читателя в дурацкое положение, когда концентрирует внимание на "технологических барьерах", "перепроизводстве слишком производительных информационных технологий" и инерционных общественных структур, но отвлекает от книги и компьютера.
За лепетом о "культурно-цивилизационный барьере" и "перепроизводстве слишком производительных информационных технологий" стоит реальная проблема смены вектора развития современной цивилизации. Ибо закономерен неудовлетворенный спрос при переходе от индустриального к информационному обществу.
В России этот сложный процесс осуществляется под контролем и по инструкции современных тамплиеров. С 1307 года под пытками тамплиеры сознавались в том, что целовали новых братьев в пупок. По версии обвинителей, плотский контакт мог служить прологом для последующих гомосексуальных отношений между членами мужского братства. Средневековый сексоценоз функционировал таким образом, когда для построения финансового сообщества группа единомышленников должна иметь жесткую идеологическую базу, замешанную на потребностях солдатского тела. Современные спецслужбы унаследовали от тамплиеров представление об единстве крови. С той разницей, когда вместо двух рыцарей на одной лошади сегодня в полицейских сериалах зрителю показывают двух мужчин на одном мотоцикле. Глобализация становится той самой формой посвящения, требующей иниационного поцелуя в пупок. Но напрасно М. Делягин складывал губы в знакомую композицию. Он промахнулся. Нелепая статья "Второй кризис Гутенберга" в "Ведомостях" - это громкий подобстрастный чмок неофита, не знающего азов экономической анатомии.
Интеллектуальная свобода помогает обнаружить противоречия в логике М. Делягина. С одной стороны, "информационный взрыв превышает возможности" человечества. С другой стороны, "не существующий для обычных, вещественных товаров культурно-цивилизационный барьер дополнительно (к высоким ценам глобального монополизма - А.Ю.) сужает потенциальные рынки сбыта". Можно поразиться тому обстоятельству, что М. Делягин обошелся в статье без понятия "мусор", которое остается ключевым в философии опасности. Ибо смертельное противоречие глобализационных процессов основано на многократно возросших способностях Запада производить мусор, который может быть и не востребован другим миром!
Если говорить на общем с М.Делягиным языке, то системный кризис экономики развитых стран (кризис №2) вызван сменой потребностей человека.
Водораздел между точкой зрения М.Делягина, С.Кургиняна и им подобных исследователей и нашим пониманием проблемы проходит по прилагательному "новый". Различие заключается в том, что достаточно внятно ими описанные и ожидаемые информационные революции призваны способствовать появлению нового знания, новой картины мира, новой религии и вообще новой цивилизации. Здесь пролегает тот водораздел, который никогда не перешагнут герценовские интеллектуалы современной России. Они увязли в детализации кризисов, надуваемых подобно мыльным пузырям. Отсюда злоупотребление терминами "кризис", "стагнация", "сужение", "снижение", "падение" и "революция". А ведь есть повод поговорить о путях выхода из сложившейся ситуации. Обозначим тенденции.
В дилетантской статье "История и идея" (газета "Караван", 10 февраля 1995 года, стр.38) профессор, доктор филологических наук, автор исторического романа "Гибель Отрара" и патриот независимого Казахстана Хасен Адибаев высказал мысль о несовместимости процессов становления государства и развития наций. В частности, опыт ХХ века показал, что "всеобъемлющая общественная, государственная, т.е. ничейная, собственность оказалась нежизнеспособной, привела к растрате огромных материальных и духовных сил, к экологической и экономической катастрофе; сосредоточение всех ресурсов в руках государства неизбежно порождает диктатуру и культ личности со всеми вытекающими отсюда последствиями". Х.Адибаев приходит к выводу, что в СССР равнодушие к аулам и деревням помогали выжить целым поколениям. Но "империя... пришла в противоречие с цивилизацией".
Спустя 6 лет знамя казахской аналитики поднимет петербуржец Валерий Островский. Ни много, ни мало, но в связи с событиями 11 сентября 2001 года.
Газетные обозреватели Валерий Островский и Евгений Соломенко - Барбо и Позвоноза петербургской аналитики. Если Е.Соломенко - этот мистер Бин петербургской журналистики, достигший неведомого мастерства в текстовом кривлянии и в проявлениях беспричинной злобы - злоупотребляет своим привилегированным положением бывшего комитетчика и графомана, изъясняясь в любви к современной власти, то В.Островский специализируется на петербургском взгляде на глобализацию. Но оба великолепно работают в жанре газетного доноса.
Трагедия АПРК "Курск" обернулась чередой персональных побед Соломенко.
Количественные показатели публикаций позволили поставить вопрос о назначении Соломенко в редакторы какого-нибудь СМИ по принципу "чего не жалко". Выбор пал на переживавшую не лучшие времена газету "ПК". До прихода Соломенко у "ПК" были какие-то теоретические шансы на выживание.
Вся масс-медийная активность Соломенко - это образец сервильной не-журналистики. Существует закономерность между качеством журналистской деятельности и сервильной журналистикой. Чем ловчее автор обслуживает интересы власти, тем менее вероятна полезность его текстов для читателя.
У сервильной не-журналистики существует потребность вербовать людей из числа "золотой молодёжи" из семей руководства ВПК. Соломенко равнодушен к трагедии простых людей потому, что ВПК воспринимается им едва ли не как семейная собственность. Защищая ВПК (от простых людей) Соломенко ведёт себя как никчемный сынок феодала. Это феодальный подход к сервильной не-журналистики Сервильная не-журналистика - это то, что делают такие вредители, как Соломенко и Николаев.
Около-музыкальная публикация Соломенко 2002 года - это пример школьного изложения, написанного после прослушивания сельской коммунистической радиопередачи про британскую группу.
Ранее я разбирал тексты фантаста из Новосибирска Константина Бояндина. Главное, что вы должны знать об этом графомане: Бояндин - музыкальный внучок директора мясокомбината. Соломенко - внук адмирала. Их в графоманию тянет сословная принадлежность к третьему поколению руководителей заживо гнившей коммунистической державы.
Если бы я взялся за написание биографии представителя советской "золотой молодёжи" вроде Соломенко, за рассказ о не-трудовой деятельности типичного выпускника журналистского факультета, то я бы назвал текст "Как убивали идею журналистики".
Одно дело, когда принадлежность к редакции и корочки СМИ используют для разведывательной деятельности и прочих видов экстремизма. Другое дело, когда человек называется "журналистом", но на глазах у публики занимается непонятно чем. Вот это самое "непонятно что" опаснее привычной ассоциации "сытый журналист - слуга корпораций".
Принадлежность к двум мирам снимает вопрос о критериях оценки деятельности "двойных агентов". Вы ничего не узнаете о деятельности псевдо-журналиста в интересах Конторы. Такие разговоры пресекаются. По этой теме вам не сбросят информацию со стороны: Контора молчит из-за цеховых традиций.
Попытка оценить деятельность такого сотрудника редакции с точки зрения словесности и достоверности факта, разговор о полезности текстов очередного графомана "в погонах" снимаются прикладыванием пальца к губам и иносказаниям в стиле "ну, вы же понимаете, в СССР в 70-е на журфаке готовил не простых журналистов". Да, понимаю. Но каких? Нет никакой возможности поговорить о пользе от журналиста "без погон". Тогда обсудим наносимый ими вред.
Информационная политика спецслужб не предполагает знания. Взрослые люди понимают значение аптекарского выражения "дозированная информация". Ещё удобнее вместо дозированной информации поддерживать городские мифы, распространять предрассудки, навязывать стереотипы и вообще манипулировать сознанием читателя и зрителя. Манипуляции мало совместимы с журналистикой. По сути, спецслужбам нужны графоманы. Графоман создаёт тот самый информационный "туман", в которой уходят ниточки кукловодов.
Очень важно, что сразу после завершения проекта "Анна Варенберг" Соломенко вдруг объявляет себя автором сразу 4 "романов-сказок"! Конечно, из этого ничего не получилось. Но человек знает закулисье, знает бюджеты проектов, поэтому не может не попробовать свои силы в "писательстве". Я бы определил таких людей как Соломенко "антиподами Дмитрия Черкасова-Окунева". Ими же и убиенного...
Осенью 2001 года, удобно устроившись в новеньком для него кресле заместителя главного реактора газеты, глядя мне в глаза Соломенко объявил войну сенсации. Меньше года он заправлял делами в редакции. Стряпня делалась без сенсаций. Без полезной информации. Конечно, в конце следующего лета владельцы СМИ вынуждены поменять Соломенко на Михельсона.
Объявивший войну сенсации и вознамерившийся выпускать газету без полезной (для читателей) информации, Соломенко привёл не худшее городское СМИ к финансовому, кадровому и идеологическому краху. Я уверен, что многолетняя трагедия краха газеты "Санкт-Петербургский курьер" ещё получит своего корпоративного историка. И в этой пока не написанной истории одной газеты годовое правление Соломенко должно быть разобрано как можно подробнее. Ибо - другим наука!
Притягивает взоры та последовательность, с которой руководство отказывалось газету делать "интересной" и "профессиональной".
Почему всё это произошло? Почему всё это было неизбежно? С момента распада СССР спецслужбы опасаются формирования гражданского общества. Пресс рассматривалась как источник угрозы. Хорошая пресса, пресса, делающая своё дело, станет гарантом гражданского общества. Исходя из этого предположения-прогноза, были предприняты действия, направленные на растление журналистики, растление изнутри. Поэтому Соломенко как бы журналист при разных газетах. И он не одинок. Лауреат Госпремии Леонид Соболь получил награду за уничтожение феномена "журналы Петербурга"...
На наш взгляд, название статьи В.Островского "Племена против государства" понравилось бы Х.Адибаеву. Самолетные диверсии на Манхеттене и в Пентагоне вкупе с эпидемиологической атакой на почтовое ведомство США В.Островский признавал "атакой, направленной против атрибутов государства вообще, к которым относятся обеспечение безопасности, коммуникации и соблюдение контрактных правил в экономике" ("Санкт-Петербургский курьер", №42, 25-31 октября 2001 года, стр. 7). Поэтому осенью 2001 года В.Островский призывал для начала "установить связь (пусть даже и духовную) между битьем стекол в "Макдональдсах" и атакой на близнецов Всемирного Торгового Центра". Глупость очевидна, если придерживаться той версии, что самолет в Пентагоне был мистификацией властей. Если продолжить развивать мысли В.Островского (они у него есть, в отличие от мистербиновствующего Е.Соломенко), то получаются такие шизофренические арабески, что, право, лучше на ночь перечитать благоглупости М.Делягина.
Благоглупости В.Островского, высказанные в конце октября 2001 года, контрастируют с позицией А.Филиппова, написавшего предисловие к книге У.Бека "Что такое глобализация?". Обратите внимание, в русском переводе книга пошла в печать буквально на следующий день после событий 11 сентября 2001 года. В отличие от В.Островского, в очередной раз открывшего Америку, А.Филиппов озабочен тем, что "все более заметным антиглобалистам понадобится НЕ ТОЛЬКО ОРУЖИЕ, но и настоящие идеи" (стр.290).
Пепел совковщины стучит в черствое депутатское сердце В.Островского. Вредность статьи не в том, что автор заблуждается (дураки от герценовской публицистики всегда самообманываются), но в навязывании читателю вещей, прямо противоположных истине. Ибо ядро процессов глобализации составляет феномен атерриториальности финансового капитала. Того самого наднационального капитала, который при форме электронных платежей и е-бизнеса никогда не позволит привязать себя к какой-либо конкретной местности, государственности или национальности. В.Островский не видит того, что атерриториальному капиталу мешают рамки государственности. Отсюда и террористические формы проявления главного конфликта эпохи. Нет, вместо этого уснувший на петербургском пеньке газетный обозреватель выдумывает "племенное сознание", которое, вероятно, уподобившись точке Омеге Теяйра де Шардена, сумело-таки свалить небоскребы ВТЦ. Скорее всего, все наоборот. Внутри сил, представляющих атерриториальный капитал, победили те представители, которые не видят будущее глобализированного человечества в государственных границах США.
В чем еще не прав В.Островский? Говоря на языке бывшего депутата, привыкшего "ловить за руку Дугина" и "удосужившегося прочитать" дугинские "Основы геополитики", современное государство не обеспечивает безопасности, не строит коммуникации и не соблюдает контрактные правила в экономике. Поэтому и будут регулярно подвергаться нападениям "атрибуты государства вообще". С чьей стороны? В.Островский готов присоединиться к джентльменам в пробковых шлемах, сто мирно курят сигары и обсуждают угрозу миру со стороны "племенного сознания, племенного поведения, племенных характеристик".
Еще более нелепа поза М.Делягина, обвесившего свое аналитическое тельцо искусственными руками и ногами, которые требуют так много внимания, что забываешь о природных конечностях. У М.Делягина старые погудки прозвучали на новый лад. Ветер глобализации подул в паруса мирового кризиса. Управляющие структуры одряхлели. Не удивительно, что от такого интеллектуала врассыпную разбегаются операнды. А он мурлычит на сон грядущий колыбельную про "мировой кризис". В отличие от поеденного марксистской молью постабстракциониста М.Делягина, С.Кургинян умел найти общедоступное словечко для характеристики социальных процессов. С.Кургинян не М.Делягин. Атрибутом финальной стадии "системного кризиса", по С.Кургиняну, был механизм самопоедания. М.Делягин представляет собой аналититическкого самоеда, понадкусавюшего мировую мысль, но питающегося плотью российского дилетантизма.
Аналитический морок М.Делягина и В.Островского не объясняет того, почему гибель СССР как социального государства и союза наций, скрепленных гарантированными социальными услугами, пришлась на десятилетия неуемной активности зарубежных и отечественных глобализаторов? Не вайнахские же тейпы разрушли космическую сверхдержаву?
М.Делягина становится жалко потому, что его самопозиционирование специалистом по глобализации не подтверждается таким интеллектуальным минимум, который был обозначен немецким исследователем Ульрихом Беком в книге "Что такое глобализация?" (русский перевод 2001 года). Залогом конструктивного результата в дискуссиях по проблемам глобализации У.Бек видел исключительно в "разработке и освещении альтернатив" (стр. 51). Это та самая бритва Оккама, которой российские исследователи отсекаются от смыслового ядра глобализация. М.Делягин и В.Островский оказываются вне игры. И это справедливо!
Гражданин независимого Казахстана Х.Адибаев в далеком 1995 году оказался умнее москвича М.Делягина и петербуржца В.Островского калибра XXI века. В отличие от российских аналитиков, страдающих неизлечимой куриной слепотой, Х.Адибаев верно подметил, что "мировая революция и всемирный социализм (а мы добавим в список и мировой кризис - А.Ю.)" - химера нашего века... изнанка имперской психологии".
Не так не правы те, кто кричит о глобализации как экономическом и военном ответе белых пожилых мужчин Запада на процесс освоения белых женщин смуглыми выходцами южных (незападных) народов. Но В.Островский не слышит криков отчаяния своих ровесников.
Р.S. Если уважаемая газета и далее будет погружать читателей в путаные бредни господина М.Делягина, то - и без удесятеренных усилий, ведущихся при поддержке населения Германии периода Тридцатилетней войны, вопреки здравому смыслу и намереиниям деловых СМИ - в России ускорится качественный рост числа людей, задумывающихся о таких отвлеченно недоступных предметах как экономика и глокализация.
Анатолий Юркин. "Почему Делягин не Маклюэн". Газета "Пророчества и сенсации", декабрь 2003.
