Анатолий Юркин, газета "Новый Петербургъ"
"... продукт прошел полноценную проверку и зарегистрирован
в Германии, Польше и России".
Джон Ле Карре, "Преданный садовник"
После 11 сентября 2001 года просмотр политического триллера все больше
уподобляется подъему по крутой опасной лестнице, у которой нет поручней, а
ступени в два раза уже ступни непрошенного визитера.
Мировая традиция знает несколько видов антикорпоративных фильмов. Иногда в
деталях показывают прогнившую и коррумпированную систему, не понимающую
озабоченность эксперта современными угрозами. Русло этой традиция формируется
столь различными ручейками, как провидческий триллер "Дорога на Арлингтон" или
антинефтяная "Сириана". В иных сюжетах упор делается на бунтарскую личность,
сжигающую мосты компромиссов ("Бойцовский клуб"). В других фильмах бывший винтик
государственного или ведомственного аппарата безрассудно выступал против системы
только тогда, когда эксперименты работодателей над человечеством отнимали у
героя объект любви.
Самопожертвование - редкая тема для новинок Голливуда, достойных внимания самых
различных возрастных аудиторий. Выбор любви в ущерб безопасности - сложная тема
для фильмов о дипломатических буднях британского чиновника в Кении. Тем
неожиданнее оказалась социальная драма "Преданный садовник" (The Constant
Gardener, 2005) режиссера Фернандо Мейреллиша с крайне уместными упоминаниями
России. Что дает основания российскому зрителю воспринимать киноновинку в
сложном художественном мировом контексте, но с политическим национальным
подтекстом.
Во-первых, "Преданный садовник" наследует африканскую экзотику эпохальных картин
мировой классики. Сложную и деликатную тему впервые энциклопедично раскрыл Сидни
Поллак в ландшафтной драме "Из Африки" (Out of Africa, 1984). Но едва ли не
закрыл шокирующий канадо-британо-итало-южноафриканским фильм "Отель "Руанда"
(Hotel Rwanda, 2004), скандально и незаслуженно не получивший ни одного
"Оскара"-2005 из трех номинаций прошлого года - "оригинальный сценарий",
"главная мужская роль" и "женская роль второго плана".
Молодежи трудно будет понять, но поколения тридцати и сорокалетних выходцев из
СССР еще помнят образ седоусого дедушки-доктора Альбрета Швейцера, бросившего
комфортабельную Европу и органную музыку для того, чтобы с угрозой для
собственной жизни и вопреки историческим обстоятельствам лечить темнокожих
аборигенов в провинциальной африканской больнице. Одного из второстепенных
персонажей фильма следует рассматривать запоздавшим извинением мирового
правительства за благостный миф о Швейцере. Судя по "Преданному садовнику",
нынешние белокожие доктора склонны к доносам и имеют обыкновение бежать за
самолетом при каждом нападении конных автоматчиков (так!) на гуманитарные грузы.
Нет, никто не умаляет жизненного подвигах любого африканского "доктора Рошаля",
но надо честно признаться - белая раса потеряла Африку. Во всех плоскостях -
экономической, гуманитарной, религиозной и т.п. Неотвратимо исламизирующиеся
народы черного континента нам не вернуть городскими легендами о доброте и щедрой
душе философствующего музыканта, на почтовых марках патерналистски улыбающегося
в усы.
В трактовке режиссера скандального фильма "Город Бога" Африка изображена
подвалом скупых фармацевтов из корпорации "Три пчёлы", экономящих на научных
исследованиях. Вместо науки задействованы толпы босоногих африканцев, готовых за
скромную плату пичкать детей привозными таблетками и вовремя сообщать
заокеанским "добродетелям" о смертельных последствиях секретного эксперимента.
Один из самых сильных кадров "Преданного садовника" - это очередь из матерей с
грудными детьми, часами выстаивающими за лекарствами, отпускаемых под расписку о
получении гуманитарной помощи. В другой сцене изможденная неудачными родами
героиня держит на руках африканского младенца, рожденного 15-летней матерью,
медленно умирающей в соседней палате. Таких драматических мизансцен мировое кино
еще не знало.
Во-вторых, большинство режиссеров современных прогрессивных фильмов с острым
сюжетом и антикорпоративными настроениями не считают зазорным использовать образ
или процитировать эффектный кадр из картин Тони Скотта. Не стал исключением
"Преданный садовник", в котором, хотя и не оказалось эффектных кадров бомбежки
джипов в пустыне по наводке космического спутника-шпиона как в "Сириане", но
зато любимый сад заглавного персонажа вполне напоминал комфортабельный мирок
вражины глобализованного Левиафана из антивашингтонского триллера "Враг
государства" (Enemy of the State, 1998). Пребыванию в толпе африканских
ребятишек простоватая Тесса в исполнении Рейчел Уайз радуется так же
самозабвенно, сколь счастлива героиня "Шпионских игр" среди ливанской детворы,
по-военному нуждающейся в медикаментах и бинтах. Надо полагать, российские
критики, попытавшиеся уничтожить режиссера "Преданного садовника" Ф. Мейреллиша
в оскорбительных отзывах (фельетон "Орбит" без сахара" Елизаветы Деренковской и
др.), ранее не высоко оценивали новаторские ходы или попросту не позиционировали
Тони Скотта ("Домино") патриархом умного боевика-расследования.
В-третьих, актерская палитра "английского пациента" Ральфа Файнса сближает новый
фильм с футурологической антиутопией "Странные дни", в которой продавца чужих
впечатлений сыграло олицетворение мужской сакральной загадочности 1962 года
рождения. От продавца виртуальных угроз к потребителю смертельных опасностей -
такова эволюция персонажей Ральфа Файнса от фантасмагоричных "Странных дней"
Кэтрин Бигелоц и до пыльного бездорожья в узнаваемом мире "Преданного
садовника". В каком-то смысле, движение дипломата Джастина Куэйла по
африканскому маршруту погибшей жены Тессы - это африканское "роуд муви" (кино
про дорожное путешествие, кино как дорога), разворачивающееся не на песчаной
пустыне, а в дотла выжженном духовном пространстве нашего современника.
На первый взгляд, нефть в одном фильме ("Сириана"), лекарства - в другом. Сырье
и товар, не более. На самом деле, в "Преданном садовнике" мимоходом показаны
сетевые акулы планетарного бизнеса, пришедшие на смену региональным фабрикантам.
Проблематика "Преданного садовника" соткана из злобы завтрашнего дня, когда
сырьевая ценность человека превзойдет культ не возобновляемых природных
ресурсов. Выбор предпринимателя "дорогостоящая исследования или опыты на
африканцах" не мог присниться Карлу Марксу и прочим экономистам, поднаторевших в
подсчете заводских станков и в биржевых спекуляциях. Новая каста - старые
ошибки. Топ-менеджеры "Трех пчёл" полагали, что от африканского
садовода-любителя не следует ожидать чего-то большего, нежели пчелиные укусы. И
жестоко ошиблись.
Актерское послание Ральфа Файнса заключается в том, что доверие в любви
обязательно должно быть подкреплено безоговорочным приятием тайного образа
любимого человека. Того, кто не делился секретами с благородной целью. В этом
смысле "Преданный садовник" с посмертными тайнами жертвенной героини - это фильм
про современность, к которой многие из нас повернулись спиной из предрассудков и
ложных истин. Иногда за изменение позы приходится платить жизнью.
Тесса: "Останови машину. Им идти до дому всю ночь, сорок километров".
Джастин: "Мы не можем вмешиваться в их жизнь. Есть миллионы людей..."
Из фильма "Преданный садовник"
Сегодня любой серьезный фильм-разоблачение восходит к эстетике антиникотинового
триллера "Свой человек" (The Insider, 1999) с неувядаемым Аль Пачино. Столь
мерзопакостный образ как транснациональная корпорация "Три пчелы" в "Преданном
садовнике" вполне мог бы функционировать коллективным злодеем в "Своем человеке"
или в любом ином масштабном шедевре на тему "сейчас мы расскажем, почему и как
Ваше здоровье оборачивается их прибылью". Не выходя за жанровые границы, фильм
"Преданный садовник" можно условно назвать "мозговым триллером". Скептики
согласятся с тем, что "Преданный садовник" - это одна из первых попыток сказать
полуправду о том, как фармацевтическая индустрия относится к той части населения
планеты, что не способна потреблять медикаменты за деньги.
Забавно, когда массовая культура пытается мимикрировать под социальный
фильм-разоблачение и у нее это, конечно, не получается ("Основные цвета").
Временами "Преданный садовник" напоминает мелодраму, но, куда бы не пошел герой,
повсюду он натыкается на пружины острого сюжета. При всей спорности некоторых
деталей и методов работы (качающаяся камера в псевдокументальном стиле)
Мейреллиш снял эмоциональное и захватывающе полотно о проблемах современного
мира, раздираемого системными противоречиями. Мужчины назвали этот фильм
"строгим", а женщины - "печальным".
Есть и третья точка зрения, высказанная немногочисленными читателями романа
Джона Ле Карре. По их словам, "Преданный садовник" реализовался едва ли не
образцово-показательной экранизацией. Далее развивать мысль не стоит потому, что
в России за последние десятилетия разучились делать достойные экранизации.
Достаточно того, что в романе "Преданный садовник" (2001, на обложке огромные
пчёлы угрожающе летят прямо на читателя) всегда склонный к публицистике Джон Ле
Карре открытым текстом сетовал на то, что Африка, мол, ничем не отличается от
России. Скажем честно, прогрессивным зрителем России в мейреллишевском
"Преданном садовнике" или в "Отеле "Руанда" Терри Джорджа СПИДоносная Африка
всегда воспринималась не иначе как эзоповым пейзажем деградирующего Отечества.
Помнится, в романе Джона Ле Карре неприкаянные герои обсуждают биографию
бесчестного дельца: "Лорбир представлял интересы нескольких западных
фармакологических корпораций, лоббировал их интересы в высших российских
здравоохранительных инстанциях, продавал западные лекарства. За шесть лет он
имел дело с восемью министрами здравоохранения. В письме есть фраза, касающаяся
этого периода, я хотела зачитать ее Ларе, но Лара прервала меня и сказала, что и
так ее знает. И процитировала слово в слово: "Российские министры
здравоохранения приезжали на "Ладах", а уезжали на "Мерседесах". В фильме
российские детали опущены, а нужны ли они нам? Достаточно того, что киношная
Африка выглядит вполне заводской окраиной какого-нибудь рабочего городка при
шахте или оборонном заводе Сибири.
Показателен тот факт, что публицисты Москвы и Петербурга после нескольких
невнятных заявок на тему трусливо отказались от резонансных журналистских
расследований клинических испытаний лекарств в российских клиниках по заказам
фирм из США. В конце ХХ века при замахе "на рубль", в новом тысячелетии газетный
результат получился "на копейку". Бывает, иногда журналисты попеняют
контролирующие органы за высокий процент "фальшивых лекарств" или пожурят
чиновников за равнодушие к проблемам монетизации льгот, не более.
Хорошее кино, как и плохое, начинается одинаково. Вторичная по отношению к
"Случайным сердцам" С. Поллака любовная интрига "Преданного садовника" - это
типичная семейная драма в век информационных технологий. Сперва безмятежное
существование мужа прерывается загадочными электронными посланиями с двумя
пудами клеветы и грязных намеков (антипод главной сюжетной линии в лирической
комедии "Вам письмо"). Затем, после гибели жены и ее темнокожего товарища,
информационные массивы из электронной Сети "скачиваются" заглавным персонажем с
лихостью маргиналов из киберпанковской антиутопии "Нирвана" Габриэля
Сальватореса. Юный хакер помогает Куэйлу обзавестись новой личности и т.п. и
т.д.
Но во второй половине фильма "Преданный Садовник" актер Ральф Файнс
переодевается в дешевый зеленый костюм и в мятую рубашку, до боли напоминая
типичного обитателя петербургской многоэтажки, отягощенного высшим образованием.
И ходит он не просто кабы, а на фоне уличных графитти, коими так славен наш
почти африканский городок. Чтобы окончательно понять насколько лекарревская
Африка ближе к каждому из нас, следует напомнить, что мастер шпионской интриги
посвятил роман активистке Иветт Пьерпаоли, "которая жила и умерла не зазря". Так
вот, эту самую "не зазря" жившую 60-летнюю знакомую романиста убили в Албании в
1999 году. Многозначительная дата. Знаковое место для европейцев по обе стороны
границы России и Евросоюза.
Горькое вещество запечатано в информационных сотах XXI века. Кровавые тайны и
испепеляющие секреты - капитал некоторых акционеров, пришедших в бизнес или
уходящих из него в мир большой дипломатии. Сюжетная лестница возносит героя в
кабинеты членов правления и акционеров фирмы "Три пчёлы". За обеденный стол сэра
Бернарда Пеллигрина (Sir Bernard Pellegrin). Словом, в закулисье мировой
глобальной политики, откуда падать трижды перепроданному (спецслужбам,
коммерсантам и местной полиции) садовнику приходиться в рабочие кварталы
Найроби, урбанизированного по пугающим описаниям британских писателей-фантастов
конца 1960-х годов.
Что касается фельетонистки Деренковской, то самые серьезные подозрения вызвала у
меня ее послесеансовая истерика в стиле: "Политика? Да боже правый, в наших
новостях каждый день говорят куда более интересные вещи!" Не так давно в 2001
году видный англоязычный мастер детективного жанра издает честную книгу о
повседневной практике бесчеловечного сокращения испытательного срока для новых
лекарственных препаратов. Проблемный роман оперативно экранизирует художник, чья
репутация держалась на экспериментальных выходках "Города Бога". Одна из лучших
продюсерских компаний (профинансировавшая съемку "Сволочей"!) России спешит
доставить "Преданного садовника" отечественным киногурманам, как говорится, "на
первое". И вдруг осуждающие кваки раздаются с цифрового ресурса "Кино-Говно.ком"
(спи спокойно, газетный цензор, это такой масс-медийный официальный брэнд). Что
вообще происходит с отечественной кинокритикой? После необъяснимой смерти
петербуржца Сергея Добротворского? После марта 2000 года?
На какой планете живет по-державному божащийся рецензент Деренковская? Какое
телевидение она смотрит? Государственно российское? Компьютерные диски с
программами НТВ образа 1996 года? Или видеокассеты с невзоровскими репортажами,
в заставках к которым крысы с мокрыми хвостами шмыгали по игрушечному Бронзовому
всаднику? Это где в наше время, на каком таком спутниковом телевидении россиянин
может услышать "интересные вещи"? Нет, в чем-то важном критики обманывают
потенциального зрителя. Ибо давно художественный калейдоскоп из фильмов "Три дня
Кондора", "Враг государства", "Свой человек", "Переводчица" и "Преданный
садовник" представляют для жителя "пиратской" Руси единственно доступный
суррогат аналитики, воплощенной в заморских художественных образах.
Тем приятнее было в смелом и умном фильме наблюдать за красивой и талантливой
актрисой.
Этой весной члены Американской киноакадемии "Оскар" наградили за лучшую женскую
главную роль Риз Уизерспун, которая в фильме "Переступить границу" сыграла жену
наркомана и менеджера музыканта. Но никто не скажет, что на 78-й церемонии
вручения "Оскара" в тени Риз Уизерспун или прочих "блондинок в законе" осталась
британская брюнетка Рейчел Уайз (иногда "Вайц"), награжденная за лучшую женскую
роль второго плана.
Наряду с теряющей форму Дрю Бэрримор (по данным журналу Forbes, заработавшей в
2005 году не менее 31 миллиона долларов) и безупречной во всех отношениях
Скарлетт Йохансон, признанной самой сексуальной женщиной в мире, "оскароносная"
Рэйчел Уэйз обещает стать третьей пчелой Голливуда. Ибо после коммерческого
успеха обоих "Мумий" островная пчёлка Голливуда исправно приносит в продюсерские
соты вязкое желтое долларовое безумие.
В предельно драматично выстроенной роли Тессы Куэйл актриса соединила бунтарское
начало студентки, сыгранной Джулией Робертс в коррупционном триллере "Дело о
пеликанах" (1993) и протестную энергию запутавшегося персонажа Кэтрин МакКормак
из легендарных "Шпионских игр" (2001).
В антикорпоративном поджанре есть неотчетливое деление на женские ("Охота на
Веронику") и мужские фильмы ("Сириана"). Одно из достоинств "Преданного
садовника" состоит в том, что порывистая Уайз почти в одиночку уравновесила
сильный мужской состав во главе с Файнсом. Кто знаком с положением Ральфа Файнса
в голливудском табеле о рангах, тот поймет размеры содеянного в "Преданном
садовнике" его сексуально привлекательной партнершей. Если бы в титрах
отсутствовало притягательное имя Ральфа Файнса, новинка бы автоматически отошла
бы к категории "женских фильмов". Ибо ни полноватому Дэнни Хьюстону, непонятно
сыгравшему тайного влюбленного Сэнди Вудроу, ни другому мужчине не удалось бы
превзойти актерскую индивидуальность Рейчел Уайз. Актрисы, способной от
политических обвинений к постельным сценам переходить строго по системе
Станиславского. Не успевает зритель прийти в себя от эротической сцены, где
молодожены снимает друг с друга интимное белье, как в африканском эпизоде устами
героини озвучиваются мудрые слова: "Это фармацевтические компании, они никогда
ничего не делают бесплатно". Право, если бы не энергия профессионализма Рейчел
Уайз, фильм был бы обречен на бесперспективную маскулинность, вдвойне
непростительную в случае с жанром фильма-расследования ("Дорога на Арлингтон" и
др.).
Если иногда смотреть на мировые киноновинки в контексте российского бытия, то не
приходится удивляться участившимся попаданиям "в десятку" ("Переводчица" и др.).
Накануне саммита Большой восьмерки в городе на Неве (точнее, в стрельнинских
коттеджах на берегу Финского залива) трудно было придумать более своевременный
подарок антиглобалистам России и Петербурга, чем бескомпромиссный фильм
"Преданный садовник". Ибо вишневый сад по имени "Россия" давно продан чужим
властям, а его неудачливые владельцы и обитатели преданы собственными жужжащими
на чужой манер элитами. Жизнь - это такая игра, при которой в финале игрок остается с нулевым результатом, ошибающимся.
Поэтому нам надолго запомнится скромный шедевр, снятый на тему самопожертвования
простого человека, с упорством религиозного фанатика противопоставляющего любовь власти и бизнесу. Чувство, что на мгновение-другое остановит кровавые
шестеренки и приводные ремни корпораций и государств. С пустой пистолетной
обоймой мягкотелый герой возражает тем бездушным силам, всегда способным друг с
другом договориться за спиной захворавшего гражданского общество. Гражданское
общество - главный больной нашего времени. Неужели неизлечимый?
Сайт: polygamist.narod.ru.
Источник: газета "Новый Петербургъ"
Автор: Анатолий Юркин
Рубрика: кинорецензия
Дата: 6 апреля 2006 года.
Номер: №777 (13)
