Во-вторых, перепроизводство материальных товаров в США, Японии и Европе происходит при неудовлетворенном спросе на виртуальные продукты.

  Согласно Лорибуке, «оператор как преобразователь».

  Философия оператора учит, что «Отправитель есть сообщение. Адресат будет мишенью».

  Если этого не знать или и никогда с этим не соглашаться, то остается смириться с навязанной интеллигенции ролью живого моста между Западом и озападнившейся Россией, не имеющей права на точное знание общественных процессов.

  Попробуйте добиться у делягиных ответов на основные вопросы. Нет логического объяснение тому, как и почему под видом демократической идеологии в мире реализуются тоталитарные механизмы торговли.

  Если рабочая сила служит инструментом «самовозрастания» денег, то какие ремни и шестеренки приводят в действие процесс лавинообразного нарастания информации, благодаря телекоммуникациям оперативно и по адресу доставляемой к потребителю-адресату, который не ожидал потока цифрового мусора?

  Запад - это машина, которой нельзя приказать «не производи мусор!» потому, что ничего другого делать она не умеет. Получается, что глобализация есть процесс, в ходе которого с помощью насилия другие народы и цивилизации приучаются к мусору как к наркотику. Планета и человечество должны подсесть на мусорную иглу, хотя это и смертельно опасно.

  Любопытно, что появление компьютера стало возможным в процессе количественного роста книжного массива. Изобретение и повсеместное распространение компьютера - это переход количества книг в новое качество человеческого знания. Процесс повторился с Интернетом, востребованном огромным количеством компьютеров, которые каким-либо образом должны быть между собой связаны. В каком-то смысле информационное общество зиждется на компьютере как мобильной книге, говорящей энциклопедии с телефонной связью.

  Если ранее труд преобразовывал предметы природы в объекты потребления и служил источником материального богатства, то сегодня виртуальная экономика пытается навязать человечеству потребности в том, что она умеет производить-перепроизводить. Обратите внимание, в развитых странах есть группы единомышленников и целые социальные прослойки, пытающиеся отгородиться от виртуальной экономики. И, наоборот, спрос на виртуальные продукты останется неудовлетворенном в ближайшие десятилетия даже при скачкообразном развитии мегаполисной культуры.

  Если для иллюстрации форм университетской контркультуры выбран был антиуниверситетский автор энциклопедических романов, то отсутствие любых барьеров, лучше всего характеризует спрос на продукты, выпускаемые Сидом Мейером. Культурно-цивилизационный барьер между теми, кто знает С.Мейера в качестве создателя гениальной «Цивилизации» и для кого его пустой звук важнее географической удаленности развитых стран от остального мира. В Казахстане были и есть игроки в «Цивилизацию», которые готовы нести материальные тяготы ради приобретения нового аддона или сбора средств на поездку к единомышленникам.

  Потенциальные рынки сбыта сужаются не потому, что тектоническая платформа с богатыми США удаляется от африканского континента. Такое упрощение приводит к утрате всякого смысла. На самом деле, возникновение барьеров и сужение рынков продаж вызваны демографическим процессом, когда развитая страна Франция переполнена выходцами из Африки и Азии, у которых нет потребностей в стратегических играх С.Мейера. Российские либералы любят смотреть в сторону неразвитых стран, не замечая количественного преобладания неразвитых потребителей в государственных границах столь полюбившихся ему развитых стран.

  Угроза западной цивилизации находится внутри нее самой.

  Внутренние угрозы - священный атрибут западной цивилизации.

  Некие «глобальные СМИ» достойны жалости, если об американских или французских событиях недавний эмигрант привык узнавать из арабоязычных или китайских источников. Смена потребностей гражданина развитых стран (кризис №2) отзывается на экономике системным кризисом потому, что эмигрантов интересуют вещи и материальные блага, производимые, увы, информационным обществом. Вот откуда исходит отчаяние и безысходность университетской элиты Запада. Возможно, международный терроризм отражает желание и готовность нового населения обезлюдевших развитых стран повернуть вспять как общественные процессы, так и технический прогресс. Здесь разве спецслужбы смогут разворнуть самолет информационного общества, если полет проходит по автопилоту индустриального прогресса?

  Движение от информационного общества к сугубо индустриальному государству - это проявление закона единства и противоположности физических и интеллектуальных потребностей современного человека. Вопрос в том, каким образом в качественно новой человеческой среде насадить приоритет интеллектуальных потребностей при имеющихся возможностях удовлетворения физиологических потребностей.

Электронный Гитлер

  Сознательно поддерживают и ускоряют глобализацию те наивные менеджеры, кто ошибочно полагает, будто имеет дело с превращением всего мира в Европу или США. Точнее, в корпоративный барак размером с планету. Хотя, скорее всего, как инструмент глобализация давно перехвачена теми, кто желает Большого Исламского Мира, Большой Индии или необратимой китаизации человечества.

  Куда подевался излюбленный сюжет фантастов, напуганных А.Гитлером? А если торжество идей глобализации есть только предварительный этап для установления диктатуры личности, которая по своим национальным корням изначально не могла претендовать на мировое господство (например, еврей как новый Государь)? Странно, но эта тема не обсуждается. Этому может быть только одно объяснение. Операторы глобального капитала не для того разбирают кубики «тетриса», состоящего из национальных и социальных государств, чтобы затем из них собрать управляемое транснациональное государство. Да, планетарная бюрократия и международный менеджмент, но не Государство с большой буквы. Почему? С игрового поля дискуссий о будущем человечества глобализация вытеснила угрозу планетарного государства, мировой диктатуры. Каким образом? Зачем? С какими последствиями?

  Согласно теории заговоров, мировые евреи остались недовольны эмпирическим опытом националистического, дорогостоящего и преступного государство Израиль. Поэтому механизм глобализации был запущен в действие исключительно с целью повторить попытку создания семитской государственности, но в планетарном масштабе. Таким образом теория заговоров хоть каким-то образом объясняет замалчивание угрозы человечеству, исходящей от грядущего Государя. Парадокс заключается в том, что новым электронным Гитлером станет не еврей, а скорее - мусульманин, китаец или индус.

  Глобализация предполагает выборочную денационализацию. Развал СССР, гибель советского мегаэтноса, распад югославского этноса и распыление иракцев - это хорошо. Но как себе можно представить денационализацию евреев, выступающих инициаторами космополитических реформ? Трудно вообразить, что денационализация осуществляется по списку, в последней строчке которого стоят «евреи». Разумное объяснение находится в пределах логики угроз. Под разговорами о денационализации скрываются действия операторов, превращающих нации и государства в безмолвные и бесправные операнды. То есть, вместо живого организма остается информационный массив в виде музеев, артефактов и колоритного мусора. Государство Израиль может погибнуть, как любое общественное новообразование. Но распад страны, расположенной на Среднем Востоке, не связан с денационализацией семитского сообщества.

  Единое планетарное государство - отсутствующий элемент глобализации (смотри «Теория отсутствующего элемента»).

  Почему?

  Глобализация обещает воплотиться расовым конфликтом. Глобализация - это последняя попытка не расовым инструментарием (виртуальная экономика) удержать человечество от сползания в череду межрасовых конфликтов в форме мировых или межконтинентальных войн.

  Есть мнение, что глобализация менее болезненна для бывших империй. С этой точки зрения, понятен оптимизм жителей Великобритании и жизненная активность выходцев из Индии. Тогда наибольшие проблемы с глобализацией возникнут у Австрии как географически самой маленькой бывшей империи. Наиболее запутанным видится ситуация с СССР, который до сих пор упорно именуют не иначе как «красную империю».

  Проблема «креолизации» или «гибридизации» обозначает катастрофическое размывание границ между расами. Получается, что глобализация началась в Южной Америке с формирования государственности у первых наций, возникших благодаря «креолизации». В рамках этого процесса необъясним распад СССР, давшего миру уникальный советский этнос, основанный на положительном восприятии смешанных браков. С точки зрения тех, кто видит в глобализации прежде всего «креолизации» крах СССР фиксирует начало мирового кризиса.

»Макиавелли и цвет кожи нового Государя»

  Очевидно, что для сегодняшних сторонников глобализации право на бесконтрольное проявление индивидуализма, политическую активность как форму манипулирования толпой и блага рыночной экономики важнее национальной общности с соотечественниками по крови и гражданству.

  Но почему глобализация приняла форму раскодирования наций современного мира? Глобализация выступает внешним и наиболее доступным проявлением глубинного процесса расхождения идентификации государства и нации. Сегодня российское государство не представляет интересов русской нации, французское государство берет под покровительство арабов и африканцев, а немецкое государство ведет необъявленную войну против любых форм проявления немецкого патриотизма середины ХХ века. Нация и государство разошлись окончательно, поэтому вопрос о будущем государственных форм правления предопределен здравым смыслом представителей современных наций.

  Исключение - террористическое государство Израиль. Ни в одном из источников нам не удалось найти прогноз относительно будущего Израиля в свете глобализации. И это неслучайно.

  Поэтому, в-третьих, системный кризис человечества имеет расовую подоплеку.

  Выражайся М.Делягиным нормальным русским языком, ему следовало бы поставить вопрос о причинах, по которым прогресс новых технологий («ускоренное развитие коммуникаций») сопровождается понижением уровня производительных сил в развитых странах. Одно из объяснений - смена расовой доминанты в трудовых коллективах заводов, лабораторий и корпораций.

  Если завершать разговор на общем с М.Делягиным языке, то стагнация «систематической пропаганды как таковой» вызвана тем, что навыки управления белокожими людьми действительно «коммерчески неэффективны» при попытках заставить подчиняться европейской «управляющей системе того времени, сформировавшиеся в прошлой реальности»... представителей иных рас (черной, желтой и т.п.). Задача М.Делягина состоит в том, чтобы, нагородив наукоподобной ахинеи, отвлечь редких прозорливцев от расовой характеристики грядущего планетарного конфликта. Кто знает, может быть публикация М.Делягина есть блестящий ход Кремлевской Закулисы, реализующей задачи НЛП-программирования по запутыванию вопроса о причинах глобализации и ее последствиях для России?

  Вопрос о цвете кожи нового Государя настолько болезнен, что мы готовы впервые согласиться с М.Делягиным. Сойтись с автором в том, что обещающий невиданные ранее человеческие жертвоприношения в сотни миллионов и миллиарды тел гуттенберговский кризис №2 может быть отчасти нейтрализован или, наоборот, спровоцирован «качественным ростом числа людей, задумывающихся» о расовом факторе как доминанте глобализации.

  Движение от печатной книги, написанной белокожим автором для белокожего читателя до космополитичного виртуального университета - это проявление закона единства и противоположности рас, с помощью интриг и насилия намеревающихся завоевать для себя привилегию распределять физический и умственный труд между расами, странами и религиозными общинами. Вопрос не в том, каким будет цвет кожи нового Государя, а в том будут ли востребованы теория Макиавелли, игры С.Мейера и романы Л.Толстого завтрашними лидерами, надолго оседлавшими процессы глобализации?

  Эпоха мореплавания с доминированием в мире Испании и Португалии была не менее важной, чем сегодняшний информационный взрыв. С той поправкой, что вместо смены американского мира на китайский с временной задержкой в исламе мы получаем принципиально новый мир - технологии искусственного интеллекта.

  Ибо, грядет новый Государь с металлом вместо звериной и человеческой кожи.

Заключение

  Глобализация не «черная метка» человечеству. Глобализация есть послание, которое можно прочитать, исходя из того, что элементы рассматриваемого процесса есть слова, синтаксически организованные в саморазвивающуюся структуру. Ошибочным будет не просто любой иной взгляд на глобализацию, но также неточное определение количества и порядка слов, составляющих самое загадочное и последнее послание человечеству.

  Логика угроз - религия операторов.

Диск В
«Опасная философия»

Что такое философия оператора?

  Философия оператора (или Лорибука) - система знаний, возникшая в конце XX и в начале XXI века. Ее создатель провозгласил приоритет логики угроз и эстетики ошибок, которые наряду с принципами интеллектуальной свободы составляют стержень нового учения. Философия оператора учит, что пророчества - первая операционная система древнего человечества. Согласно философии оператора сегодняшние газетные сенсации не более чем программное обеспечение сетевого и системного мониторинга и управления всеми текстовыми ресурсами человечества.

Идеи философии опасности и логики угроз впервые дошли до читателя в газетных публикациях середины 1990-х годов, но законченный вид получили в романе «Пророк», изданном в 1997 году. Тогда пришло время утроить усилия по выработке общечеловеческой идеологии выживания в условиях глобализации. Основные положения философии оператора окончательно оформились в газетных публикациях конца 1990-х годов. Летом 2000 года основные тексты философия оператора были выложены на специализированной Интернет-странице по адресу http://polygamist.narod.ru/.

Мы намереваемся философию оператора ошибок собрать из смысловых блоков, которые должны иметь между собой разнообразные связи. Играбельность встраивается в эстетику ошибок и логику угроз через художественный образ оператора, поставленного между выбором команд «да» и «нет». Методология интеллектуальной свободы предоставляет оператору инструменты, необходимые и достаточные для объяснений своего выбора как формы выражения свободы.

Философия оператора ошибок обещает завершить круг исканий русской национальной идеи. Мы оставляем попытки найти здравое зерно в имеющихся религиях и системах знаний. У нас нет потребности в том, чтобы атаковать какую-либо из идеологий. Мы сохраняем взгляд на идеологии и верования как на хранилища ошибок, неточностей, заблуждений и лжи во благо. Но бесспорным фактом остается признание интеллектуальной свободы в качестве инструмента самоочищения. Ибо философия оператора закладывает основы нового мира. Атомарным высказыванием, порождающим новую систему знаний, заложен тезис о новой картине как инструменте создания новой цивилизации. Движение человечества к новой цивилизации мы возглавляем в силу того, что найдено равновесие между новой религией и этическими ценностями будущего этноса. Глобализм, Интернет и телекоммуникации - это подсобные инструменты, призванные распространять идеологию новой цивилизации, каковой является философия оператора.

  Согласно логике угроз, меч повседневности занесен над каждым, но чаще опускается на тех, кто пытается избежать своего предназначения.

  Бесконечное число видимых и осознаваемых угроз возникает на основе ограниченного количества ненаблюдаемых опасностей, остающихся вне пределов человеческого восприятия и понимания. Всякое множество угроз имеет в своем списке угрозы, напрямую связанные с природными стихиями (опасностями).

  Угрозы и опасности принимаются нами во внимание исключительно до момента своей реализации. Поэтому смерть - состояние субъекта, характеризуемое через абсолютное отсутствие элементов в подклассе угроз и опасностей.

  Человек - самый короткий путь от угрозы к опасности, пространство жизни между двумя равноудаленными точками Вселенной. Мы предлагаем философию путешествия от опасности к угрозе и обратно.

  Жизнь не расположена на отрезке между точками «безопасность» и «опасность». Человек всегда находится в какой-то определенной точке на отрезке между двумя угрозами - «несостоявшейся» и «реализовавшейся». Человек движется от сонма несостоявшихся угроз к той единственной угрозе, которая прервет его жизненный цикл. Поэтому не надо боятся угроз и говорить пустые слова о безопасности. Важнее наращивать знания о мире угроз и опасностей. Не принимайте страх за угрозу. Истина скрывается среди очевидного.

  Все психические переживания и сенсорные ощущения вызваны угрозами.

  В форме угрозы проявляется опасность, но человек реагирует на угрозу, которая, как правило, вызывает набор неприятных ощущений и сугубо негативных переживаний. И, наоборот, отвага, удаль, безрассудство и бесшабашность определяют человека, воспринимающего угрозу в качестве источника положительных эмоций. Но это и есть «без-рассудство», то есть, отсутствие рефлексии (рассудка). Угроза не рефлекторна. Угроза осмысливается и осознается через знание об опасности. Призывы «познай угрозу!» и «думай об угрозе!» уводят из пространства интеллектуальной свободы.

Главный афоризм

  Человек - оператор ошибок.

  Единство знаний об опасностях, угрозах и ошибках называется «философией оператора», «интеллектуальным материализмом» или «Лорибукой». Опасности и угрозы представляют собой объекты познавательной деятельности и факторы, предопределяющие поведение человека. Это предмет нашего ислледования. А с помощью таких новых инструментов, как «отсутствующий элемент» и «идеал интеллектуальной свободы» нащупываются пограничные области интеллектуального материализма. Философия оператора объединяет человека и окружающий его мир в единое целое через философию опасности, логику угроз и эстетику ошибок.

Три базовых закона

1

  Соседство человека с миром опасностей сформировало сознание. Закон соседства гласит, что ни одна опасность никогда не исчезает, а только замещается другой опасностью или системой угроз. Отсюда рост числа психических болезней, в том числе так называемых «фобий». Закон соседства напрямую связан с законом постоянства состава стихий.

  Актуальный вопрос: имеет ли новая философия психотерапевтическое действие?

2

  Противостояние миру опасностей выработало цивилизацию. Закон противостояния гласит, что различные точки зрения цивилизацизованного человека на разные опасности никак не влияют на соседство человека со стихиями. Отсюда огромное количество жертв лесных пожаров, наводнений и т.д., не снижающееся вопреки совершенствованию технического прогресса.

  Актуальный вопрос: Если нет никакой возможности остановить технический прогресс, не следует ли поменять смысловое и понятийное ядро современной философии на методологические ценности философии оператораи?

3

  Подмена опасностей угрозами привело человека и цивилизацию к деградации. Закон подмены гласит, что медленный распад цивилизации и затухание человека как биологического вида определен подменой. Вместо диалога с опасностью воцарился стресс перед неявной угрозами. Отсюда неестественный интерес к атомной войне, биологическому оружию и неотвратимой экологической катастрофе.

  Актуальный вопрос: возможно ли исправить ситуацию, описанную в законе Подмены? Для начала следует воздать должное опасностям (не впадая в шаманизм и реликтовое язычество) и представить угрозы в виде научного систематизированного знания. Нет нужды спешить с повсеместным внедрением подобных умозаключений, но не опоздали ли мы в попытках поменять картину мира для его же сохранения?

Нет мировоззрения вне стихий

  Философия оператора - систематизированное мировоззрение, дающее понимание картины мира, механически составленной из природных стихий и человеческого общества. Система мировоззренческих принципов предопределяется пониманием мира классом опасностей и подклассом угроз. Знание отсутствующего элемента, ошибка как ценность и угроза как фактор, предопределяющий формирование цели и программы действий - таковы основополагающие компоненты нового мировоззрения. Для разъяснения этой мысли и написана «Философия оператора».

  Мысль - самодостаточная информация об опасности. Как видите, вместо поисков фраз и абзацев для самого короткого введения в философию опасности оказалось достаточно афоризма. Философия оператора есть учение об опасности, угрозе и ошибке как обстоятельствах, предопределивших зарождение, становление и развитие мышления. Для человека абстрактный образ опасности представлен в слове и в идее. Идея - не более чем абстрактный образ опасности. Научившись представлять опасность в виде абстракции (философской идеи или религиозного образа), человечество поступило по лечебному принципу «подобное подобным».

  Научная новизна философии оператора состоит в том, что впервые в истории человеческой мысли заявлено о языковой природе опасности. Интеллектуальная свобода есть не совокупность новых объяснений новым фактам в виде сенсаций, переработанных в научное знание, но ткацкий станок для создания картины мира, свободной от былых ошибок и прежнего невежества. Общеизвестно, язык опасности удобнее читать через произведения искусства, художественной особенностью и неоценимым достоинством которых остается изначальное право автора на ошибку. Принимая в расчет коренное отличие художественного произведения от научного труда, мы дополняем систему научных доказательств в том числе и обсуждением эстетических аспектов интеллектуального материализма.

  Процесс анализа ошибок приводит человека не более чем к границам Истины. Мы признаем тот факт, что поиск жизнеутверждающей системы ошибок, ранее называемой «истиной», сопряжен с огромными затратами духовных и физических сил. Отсюда происходит рационализм нашего поведения, признаваемый недоброжелателями за атеизм, утяжеленный ригоризмом и аскетизмом (трезвость и отказ от табакурения сокращают список угроз здоровью современного человека).

  Предметом науки об опасности становится не истина, но поиск формулы сосуществования со стихиями и социальными угрозами. Тем более, что истина - вид угрозы в свете высказывания Фаддия: «Истина не более чем текстовая оболочка Китовласа». Состояние физиологического комфорта отдельного индивидуума и общественная гармония для народов, стран и целых цивилизаций достигаются не приближением к истине, а с помощью отсечения ошибочных путей и тупиковых направлений в процессе совершенствования социума под возможности гения, пророка, первооснователя и других цивилизационных лидеров. Здесь сразу возникает первый водораздел между философией оператора и всеми предшествовавшими ей философскими и религиозными учениями.

  Есть вполне внятное объяснение тому, почему ранее человечество не озаботилось созданием философии опасности. В начале всегда имеется избыток вариантов развития. Для наших предков возможность совершать ошибки сопровождалась большим выбором из линейки ошибок. Со временем их число уменьшалось. Тот самый случай, когда «на ошибках учатся». Сегодня мы оказались в ситуации цивилизационного истощения, называемого «концом истории». В системе традиционных представлений о мире - это угроза так называемой глобальной «экологической катастрофы». Поэтому именно сегодня будет востребованы философия оператора, логика угроз и эстетика ошибок, способные ограничить нас в неэффективном расходовании жизненной энергии, интеллекта и воли.

  Кто намеревается обвинить операторскую картину мира в недостоверности историософской части и ненадежности логических построений, должен признать тот факт, что его теория, его картина мира не менее ошибочны, чем наше новое знание. Вопрос только в том, у какой идеи есть будущее. Потому что старые теории давно стали методологическими музеями в память о собственных прежних заслугах. Музеями, представляющими интерес для посещений школьных групп. Но скучными для мастеров, возводящих методологический Ноев ковчег. Дискутировать следует только на тему, есть ли будущее у философии оператораи как у нового мифа или обладают ли этические догматы нового учения достаточно низким порогом воспрития массами?

  Оператор (последователь Лорибуки, интеллектуальный материалист) осознает, что главной угрозой для человечества остается разрыв с природными стихиями, каждая из которых была и есть Опасность. Несмотря на вхождение в век информации и компьютеров, человечество по-прежнему проявляет нежелание искать и признавать ответы на вопросы, поставленные опасностями и угрозами. Кроме того, наши оппоненты заняты строительством храмов, церковными службами и молитвами, борьбой со лженаукой (забавно, но современная физика и есть методологический образец лженауки!), поиском государственной идеологии и тому подобной чепухистикой. Им некогда и незачем искать ответы на вопросы о человеческих возможностях, спрятанные на поле боя стихий.

  Опасность всегда перед человечеством, угрозы всегда вокруг человека. Нельзя искоренить ошибки, но можно и должно руководствоваться стремлением к сокращению числа угроз для личности и человечества. Это благо на достижение которого должны быть затрачены силы рода человеческого. Алкоголь, табак, наркотики, автомобиль, кухонный нож, стеклянная посуда - вот угрозы, которых можно было бы избежать, но глупость и невежество держат современного человека заложником ложных идей, растлевающих теорий и устаревшей картины мира.

  Мы продолжаем искать благо по компасу ошибок. Мы ищем не Последнее Знание, не Энциклопедический Парадокс и не Последний Ответ, но взаимосвязи в структуре опасностей и системе угроз. Мы ищем парадоксы, с помощью которых последовательность ошибок превращается в конструктивное начало созидательного бытия.

Знание в действии

  Для современной России идея Лорибуки (новой религии) и операторов (нового планетраного мегаэтноса) является несомненным благом. Политическая часть философии оператора зиждется на представлениях о достижимости всепланетарного единства власти через победу религиозного учения, проповедующего единобожие как систему с четкой классификацией опасностей и угроз. Предметом спора могут быть только методы нейтрализации опасностей и способы преодоления угроз.

  Как разрешается основной вопрос философского знания в философии оператора? Первична не материя и не сознание, но опасность! Опасность - структурная форма бытия материи, доступной для восприятия человеком. Угроза - системное свойство опасности.

  По основному закону философии опасности думать о внешнем мире мы можем через рефлексию, через критический анализ содержания и методов познания. Только этот анализ (а не приборы естественных наук) приближает нас к постижению истинной природы опасности. Той самой абстрактной опасности, которая служит строительным материалом мышления. Ибо нет мышления без опасности. Переходя на поэтический язык, если Вселенная началась с Большого взрыва, то мышление отстраивается от некоей первой Опасности. Здесь допустимы дискуссии на тему, не были ли диалоги со стихиями первыми подступами к формированию сознания? Когда угрозы представлялись шаману опасностями меньшего размеров? Тогда как, - мы об этом неоднократно писали, - каннибализм мог быть подобной первой (по счету и по значению) Угрозой, исходящей человеку от человека. И, скорее всего, будет для человечества оставаться Угрозой с большой буквы вплоть до кардинального решения проблемы с энергетическим обеспечением человеческого организма (как вариант, внутренее снабжение - только водой, внешнее - солнечным светом или т.п.). Бесспорно, первой отложенной угрозой (в общераспространенном и традиционном понимании этого слова) следует признать утрату диалога со стихиями. Отложенной угрозой закрепился отказ представителей технологической цивилизации использовать пророчества как диалоговую службу, а инструмент сознания - в качестве аппарата общения с прочими разумами планеты. Кстати, не здесь ли кроется объяснение обстоятельства, что современный человек использует ничтожный процент от общего объема своего мозга?

  На игровом поле нашей действительности попытки человека противостоять опасностям остаются нескучной игрой, в которой выигрывает тот, кто вооружен знанием будущего и нестандартным пониманием прошлого.

  Почему угроза всегда имеет знаковую природу?

  Потому что опасность - это материя, которая использует угрозы в качестве языка общения с человеком. Предсказатели и пророки умели понимать значение опасности и угрозы как источника информации (но не всегда - читать!). Иногда они выполняли функцию чтецов, но чаще - переводчиков с языка стихий на человеческий. Незавидная участь. Ибо за наказание можно принять случай, когда неподготовленные человек непредсказуемо получает подобный дар. Что может вдруг произойти с обывателем, занявшим царский трон пророка? Отчасти ответ дан в молодежной американской кинодилогии «Пункт назначения» и «Пункт назначения-2».

  Неподготовленные умы не готовы к пониманию особого значения опасностей и ко встрече лицом к лицу с повседневными угрозами. Тем более, неподготовленный ум далек от анализа опасностей, от разрешения конфликтов через управление угрозами (синтез, смена вектора вплоть до взаимоуничтожения и т.п.). Понимание затрудняется, а целеполагание требует большего времени, когда эмоции допускаются в сферу рассуждений. Что касается логики опасности, то эмоциями управляет героическая мифология. Эмоции выведены из сферы рассуждений благодаря тому, что в парадигме предлагаемого нами интеллектуального материализма особое место отводится новой мифологии. Тогда как вопросы выживания личности, группы или вообще человечества требуют рационального поведения и рационального образа мышления.

  Есть опасность, и есть угрозы. Опасность - понятие абсолютное. Всякие угрозы всегда относительны. В принципе, все угрозы можно охарактеризовать через эпитет «отложенные».

  Философия оператора изымает из повседневной речи понятие «опасность», везде и повсюду в быту подменяя его «угрозой». По сути сакральное очищение затертого мирского понятия. Ибо в пределах философии опасности человек снова становится мифическим героем, призванным если не найти диалог и не укротить природные стихии (так сказать, «чистые опасности»), то хотя бы в дальнейшем не испытывать дискомфорта от совместного с ними проживания на планете или в космосе. Обратите внимание на последнее уточнение.

  Технологии дают человеку иллюзию самодостаточности. Тогда как известные нам стихии (система стихий как планетарный феномен) попросту погибнут вследствии разрушения родительской планеты. Иное дело, что космического человека можно рассматривать биологической капсулой, способной разнести по галактике зародыши стихий (воду, огонь и т.д.). Если технологически возможно многолетнее существование человека вне Земли, то природные стихии в большей степени зависят от Земли.

  Философия оператора - это идеология сотрудничества и призыв пройти путь вместе. Правильное мировоззрение от неправильного (устаревшего) отличается последовательностью ошибок, их расположением. Жизнеспособное мировоззрение дает новое прочтение старых-вечных ошибок, придает их последовательности новый контекст. Мировоззрение нового народа (что-то удерживает от формулировки - «нового человека») ограничивается набором традиционных и новых ошибок в силу законообразующей привязанности ошибки (практики, жеста) к мысли (теории, воли).

  С точки зрения этики пророчеств философия оператора ориентирует человека и общество на поиски мирного сосуществования со стихиями (и в целом с природой), но к борьбе и активному противодействию угрозам (за пределами Земли - к победе над космической пустотой, к освоению миров с новыми опасностями (?), к поиску мира без опасностей, к строительству «общества без угроз»). В данном исследовании впервые предлагается механизм совершенствования знаний об опасностях и возможностях мышления для более эффективного противостояния угрозам и невежеству.

  Ученые установили, что на Марсе есть вода в виде льда или капель. Судя по всему, на Венере бушуют ураганы. А малые планеты представляют собой сгустки льда. С опасностями, угрожающими человеку на Земле сегодня и здесь они имеют примерно такое же отношение, как клеточная общность между марсианской бактерией и клетками человеческого мозга. С одной стороны, природные стихии были вправе расценивать появление и становление человека как вторжение двурукого Чужого и прямоходящего Хищника. С другой стороны, в свете угрозы гибели Солнца и солнечной системы человек с его созидательным потенциалом предстает едва ли не единственным спасения. Поэтому мы более не возращаемся к системе доказательств того, что философия оператора предлагает светлую картину мира и формирует оптимистическое мировоззрение.

  За скобками оставим этический вопрос о том, можно ли по-прежнему считать Человеком биологическую капсулу, оторванную от стихий-опасностей? Есть основания склоняться к мысли о несоответствии человескому званию подобной биологической особи. Но достаточно будет межзвездным кочевникам преобразить какую-либо из планет с воспроизведением аналога земной природы (изначально комфортной среды обитания), как биологический клон человека получает право вернуть себе прежнее право называться Человеком. Впрочем, прервем размышления о предопределенности нашей общей судьбы космических бродяжек и межгалактических номад.

Мир операторов всегда конечен

  Осенью 2003 года научная сенсация поколебала фундамент традиционных естественных наук. Мировую общественность потрясла информация из космоса.

  Космический зонд НАСА «Уилкинсон» прибавил работы тем аналитикам, которые специализировались на изучении тех зон, чьи пространственные размеры и температура отличаются от средних показателей по Вселенной. При изучении анизотропии микроволнового излучения «Уилкинсон» зафиксировал бесконечное разнообразие мелкомасштабных флуктуаций. Сенсация заключалась во впервые полученных научных данных, свидетельствующих о том, что крупномасштабные флуктуации - это отсутствующий элемент мироздания. Класс флуктуаций содержит ограниченный блок крупных элементов.

  Запущенный еще в 2001 году через два года спутник подтвердил тезис о свернутом пространстве Вселенной. Напомним, что флуктуации температуры в море реликтового микроволнового излучения помогают сосредоточиться на аномальных зонах, вероятно, связанных с моментом Большого взрыва. Тезис о свернутом пространстве всего мироздания был положен в основу романов Перуниканского цикла («Пророк», «Трава», «Тригоринские чтения» и др.). Но благодаря научным данным теория Большого взрыва приобретает еще большее сходство с Занавесом Вселенной.

  «Уилкинсон» - операнд, работающий на благо философии оператора. Приборы естественных наук безусловно доказали пространственную и временную конечность мира. А как проблемы, вынесенные на повестку дня космическим зондом НАСА «Уилкинсоном», ранее теоретически решались в пределах философии оператора?

  Конечность пространства определяется ограниченным количеством операторов. При отсутствии операторского взгляда на мироздание трудно разглядеть пределы мироздания в хаотичном беспорядке огромного числа постоянно видоизменяющихся операндов. Подавляющее большинство людских ошибок порождено внешним сходством операндов и операторов. Их порой трудно отличить друг от друга. Момент истины наступает тогда, когда оператор проявляет волю.

  Мироздание не безмерно, не беспредельно, не безгранично и не бесконечно. Почему? Потому, что число операторов ограничено всегда и повсюду, в каждой конкретной точке мироздания и вообще во всей Вселенной. Противоречие между всегда и везде ограниченным количеством операторов и внешне бесконечным информационным разнообразием мира вызвано потенциалом операторской воли. Творческая энергия и воля операторов, воплощенная в структурности мира через конечное число операндов создает иллюзию бесконечности информационного пространства.

  Конечность ни в коем случае не следует рассматривать угрозой. Скорее бесконечные размеры стихий должны расценвиаться новой опасностью.

  Список эпитетов к слову «опасность» - «реальная», «возможная» или «вымышленная» - следует расценивать терминами, раскрывающими процессуальную природу структурных взаимосвязей анализируемой системы. Анализ комбинаторных возможностей угроз - это столбовая дорога для исследователя опасностей. Утверждение «угрозы А, А2 и другие постоянно изменяют свое положение по отношению к наблюдателюв в системе координат опасности А» потому, что «такова воля оператора». Многими способами могут быть образованы угрозы, но всегда из ограниченного набора опасностей. Подход оператора (интеллектуального материалиста) направлен на аналитическое изучение угроз как элементов и систем. Типы угроз и их функции выступают зашифрованной информацией об опасностях, которые нами рассматриваются кирпичиками мироздания.

  Вместе с тем следует признать, что ложная идея бесконечной в пространстве Вселенной по-прежнему владеет умами миллиардов жителей Земли. Есть ли тому объяснение в пределах философии оператора?

  В механизмах Вселенной функционирует элемент, обеспечивающий ресурсную неистощимость иллюзию бесконечности. Это тайна. Тайну можно измерить противоречиями и противоположностями. Но само присутствие тайны в мире определяет его контур как «нескончаемый».

  Если в современной и традиционной науке еще и после сигналов с «Уилкинсона» возможны будут споры о том, конечен или бесконечен наш мир, то философия оператора закрыла эту тему. Операторская апория «Движение» гласит, что «Если бы наш мир был бесконечным, то в нем было бы невозможно любое проявление движения». В разъяснениях к апории «Движение» говорится о том, что если бы мир был бесконечным, тогда в нем не было бы проявление такого свойства как структурность.

... ибо
мир операторов всегда структурирован

  Энергетическая неисчерпаемость операторской воли гарантирует структурную бесконечность конечного мира.

  Структура там, где есть оператор. Не бывает структуры без оператора. Структурность - свойство мира операторов (операторского мира). Через последовательность операций с операндами система приобретает структурность. До проявления воли оператора набор элементов остается системой. Только оператор структурирует информацию. Поэтому философии оператора предлогает астрономам, физикам и астрофизикам взгляд на «черные дыры» как операторов галактик.

  Тема закрыта. Мир конечен. Но ресурсные возможности интеллектуальной свободы и в целом ее методология позволяют операторам построить бесконечное количество версий ограниченной природы мироздания.

Знание в действии-2

  В философия оператора как этико-религиозном учении триединой формой противостояния опасности рассматриваются воля, воображение и интеллект.

  Воля помогает выдержать информационный шок, наступающий при первых признаках опасности. Опасность заявляет о своем присутствии через угрозу. Ибо угроза есть опасность, не осуществленная во времени и в пространстве. Можно предположить, что феномен воли реализовался как ответная реакция на устойчивый характер угрозы. Воля дает силы отрицать угрозу. Между собой они взаимодействуют по закону сообщающихся сосудов. Для конкретного участника конфликтной ситуации его личная воля есть противоположность угрозе в том смысле, что это анти-угроза! Воля - угроза с противоположным знаком (в рассматриваемом случае, со знаком «плюс»)? Отсюда возникает так называемый «парадокс алаборов»: воля без реальной угрозы обещает стать опасностью.

  Чем сильнее воля, тем меньшее воздействие угроза оказывает на человека. Об этом случае Гегель писал: «самоопределение есть по существу своему обособление». Здесь не надо испытывать иллюзий. Одна только воля не может служить залогом победы, хотя именно она помогает дистанцироваться от опасности. Той самой опасности, заявленной угрозой лишь на первоначальном этапе.

  Атеизм основан на иллюзорном сознании, на вере в то, что все угрозы и опасности можно преодолеть с помощью материального преобразования мира. В принципе, здесь возможно достижение конечной цели: можно осушить болота или растопить ледники, ликвидировать преступность или избавить человека в биологических потребностях (пища, тепло и вода). Но перед ликом иномирия вчерашний атеистический прагматик-оптимист очень быстро превращается в сатаниста, окультиста и мистика. Не наш путь.

  Как философия оператора обозначает границу нашего мира с иномирием? Сакральной линией, разделяющей этот мир и другой мир. Опасное иномирие (кстати, в литературном жанре фэнтази и в социальной утопии, наоборот, читатель обволакивается утопически-безопасным иномирием) продолжает оказывать влияние на развитие мышления. Поэтому повторимся, что сегодня философия оператора осталась едва ли не единственным учением со взглядом на опасность как религиозный догмат.

  Совершенствование интеллектуального инструментария конкретной личности и общества в целом означает увеличение объема знаний об опасностях мира, угрозах обществу и личности (хочется верить, этот процесс проходит при количественном уменьшении числа типовых и наиболее часто встречаемых ошибок). Поэтому в одном из манифестов интеллектуального материализма (1997) прозвучал тезис: «библиотеки - наши храмы».

  Библиотеки и другие места для работы с информационными потоками - это храмы для сторонников учения под названием философия оператора. Доступная нам истина заключается в том, что человечество и отдельная личность всегда будут жить под дамокловым мечом опасности. Опасность есть постоянный спутник человека. Утрата опасности, описываемая через картины рая или нирваны, предопределяет утрату способности мыслить и заниматься созиданием. Если вы отказываетесь от тотальной безопасности, исповедуемой в большинстве современных религий (рай и другое огороженное место), значит вы потенциально близки к признанию философии оператора единственно верным учением.

  Если прибегать к художественным аналогиям, то первичное осознание опасности было равнозначно употреблению того самого запретного плода из райского сада. Методологически первое осознание опасности пришло вместе с пониманием иерархии стихий. По версси Ветхого завета, стыд привел ветхозаветного человека к разрыву с Создателем. Здесь для нас важен тот факт, что жестокие и коварные божества запрещали Адаму контактировать с деревом как со стихией. Судя по всему, первой угрозой был каннибализм. Отказ от каннибализма обозначал вхождение человечества в так называемый доисторический период развития. Остаточным явлением каннибализма наблюдается обряд причащения в иудеохристианстве и в прочих христианских учениях (мормоны и т.д.), поэтому мы, андроновцы, назовем иудеохристианство «первичной религиозной угрозой». Согласно философия операторае, к подобного рода специфическим угрозам (так и хочется сказать, «религиям первичных угроз») относятся все учения, содержащие обряды или ритуалы, связанные с поеданием плоти и распитием жертвенной крови или вообще намек на жертвоприношение.

  Зачем Ондрон создал человека, способным осознавать опасность? Вроде бы и животные реагируют на опасности и угрозы. Более того, частично способны их предвидеть. Различие заключается в том, что человек наделен даром речи и мышления, помогающих нам распознавать в опасности единичное, особенное и общее. Животные на это не способны. Инстинкт мешает животным, пресмыкающимся и насекомым совершить столь полезные ошибки, каковыми остаются «мысль» и «предвидение».

  Классики марксизма-ленинизма утверждали, что человек сотворил себя с помощью труда? Тогда операторы настаивают на концепции формирования человека посредством такого, ни с чем не сравнимого инструмента, каковым была и остается ошибка.

  Удачное (новое) мировоззрение уменьшает количество ошибок, но не отменяет основополагающие ошибки в отношении к природным опасностям и угрозам остального мира. Согласно андроновской историософии, древний человек оказался перед лицом природных стихий, имея за спиной угрозу в виде каннибалов. Тогда, вероятно, он выбрал ошибку в качестве оружия защиты. И это был едва ли не единственно верный выбор. Увы, палки, кремнивые орудия и слюдяные ножи были изобретены в результате предпочтения технократического подхода к освоению материального мира, закрепившего цивилизационную ошибку.

  Понятие «Бога» в Лорибуке содержит гегелевский «момент всеобщности»: Ондрон создал известную нам Вселенную. Особенное и единичное заключается в том, что только Бог вне опасности и не есть опасность. Бог по имени Ондрон - это единственный в мире разум, не представляющий опасности для человечества. Нет угроз и опасностей для Ондрона, но и сам Ондрон не есть угроза и не есть опасность. Поэтому для андроновца кощунственными звучат призывы, столь частые в других религиях: «Покарай их!» Как только в какой-то момент истории и в какой-либо местности появляется персонаж не из местных, выдающий себя за ангела-архангела-черта и напыщенно вещающий от Божьего имени, знайте, в очередной раз имеем дело с мистификатором. В лучшем случае, выдумкой или ложью рассказчика. В худшем случае, это незваные гости из иномирия. Данная концепция исчерпывающе развернута в книге Джона Киля «НЛО: Операция «Троянский конь».

  За Ондроном, создавшим мироздание и человека, мы признаем право уничтожить этот мир и этот вид человека неразумного. Ибо как Бог не ошибался, создавая мир вселенных и человек среди людей, так и не будет с Его стороны ошибкой решение запустить механизм уничтожения какой-либо из цивилизаций или в целом мира, доступного нашим органам восприятия. Бог не наказывает, не угрожает и для человека не таит в своей сущности ни опасности, ни угрозы. Если Апокалипсис и состоится, то это будет новый шанс для нового человечества. Ибо разве опасность заключается не в нас самих?

Миф как идеология опасности

»Опасность - золотой меч, угроза - позолоченные ножны».
Пословица доисторических операторов

  Мифология есть первичное знание об опасностях.

  Миф остается формой познания мира, сводящей к разумному минимуму количество ошибок в силу наличия у потребителя мифа веры, воли и ощущения сопричастности описываемым деяниям.

  Для оператора миф - это первая и крайне удачная попытка зафиксировать в тексте опасность в процессе ее становления и в разных формах. Поэтому мифологию следует рассматривать первой лабораторией человеческого сознания.

  Кроме всего прочего, миф был первой попыткой составления классификационной схемы типичных и жизненно важных ошибок, на повторение которые обречен человек, сохраняющяющий параметры личности. Обратите внимание, оговорка относительно «сохранения параметров личности» актуальна в связи с кризисом, который переживает наш современник. При отсутствии причинно-следственных связей между двумя процессами, отметим тот факт, что отход от мифа, как минимум, по времени совпал с личностной деградацией представителя общества потребления.

  Мифология - это самая первая энциклопедия, на достаточно высоком методологическом уровне обобщившая знания об опасностях. Поэтому мы, отринув речевые спекуляции политиков и забюрократизированных антропологов, будем снова и снова возвращаться к живительному источнику мифа. Ибо первый Миф и был первой энциклопедией человечества. Таким образом, в дошедших до современности наиболее древних мифах, мы имеем доисторические речевые сокровищницы в жанре «хрестоматии первых энциклопедий». Одновременно с процессом накопления знаний об опасностях в лаборатории мифологического сознания вырабатывалась общая методология выживания. В связи с чем сегодня можно только выразить огорчение по поводу того, что мифическое знание не нашло никакого отражения в текстах политических документов, написанных в жанре конституций и кодексов законов.

  Неслучайно, что в характеристике мифов разных народов важнейшим остается такая характеристика как «преемственность знаний». В мифах доисторический человек представил опасность в качестве особого свойства мироздания.

  Миф есть идеология опасности. Опасность становится идеологией в те далекие времена, когда первому человеку оказывается по силам познавать закономерности наблюдаемых процессов. В мифе, с которым вы знакомитесь, может и не быть рассказа о начале мироздания, но рассказчик обязательно поделиться с вами теми хитростями, с помощью которых выжил его любимый персонаж. Не важно, на каком интеллектуальном или статусном уровне находится слушатель, ибо в мифе персонаж познает мир, пребывая внутри речевого тренажера, универсального учебника или воинского устава.

  Один и тот же миф может выступать в качестве речевого тренажера для малого ребенка, осваивающего человеческую речь. Универсальным учебником (истории, биологии, астрономии и т.д.) для подоростка. Конституцией страны. Уголовным или Административным кодексом. Воинским уставом для молодого человека. Инструкцией ухода из жизни для немощного старика и т.д.

  Миф есть энциклопедическая информация об опасности, переработанная несколькими поколениями и-или одним племенем (народностью, нацией). Оговорка «или» поясняет инволюцию, когда после своего возникновения миф какое-то время функционирует среди первого поколения и только среди представителей одного племени. Это историческое прошлое почти всех мифов. Исключение составляет миф о том, что когда-то наша Земля была (будет?) планетой Перуникой. Этот миф рожден в 1997 году в тот день, когда на прилавки книжных магазинов поступил роман «Пророк». Сегодня этот миф ограничен русским языком. До 2018 года он будет перерабатываться одним поколением наших современников.

  Миф представляет собой модель человеческого поведения, реакцию человека на конкретные угрозы и опасности в соответствии с племенными (народными, национальными) традициями. Обратите внимание, в период создания и широкого распространения мифов не было никаких стенаний по поводу «угрозы безопасности», столь любимой современными политиками, чиновниками и бюрократами. Интеллектуальная и поэтическая практика человечества не знает мифов «о безопасности». Здесь достаточно вспомнить, что, согласно догме еврейского Ветхого завета, в райском саду свободно передвигался змей (разве не угроза?), имевший возможность вступать в диалоги с первыми людьми.

  Опасность представлена объектами материи, окружающими человека (хотелось бы выразиться, конечностями конкретной стихии, но понятно ли?). Не будет ошибкой утверждение, что вокруг человека нет ни одного объекта, который бы не представлял минимальной опасности. Человек привык дорожить любым знанием о любой опасности. Как сказано у Владимира Даля: «Опасенье половина спасенья». Или: «Без опасу попадешь в беду!» Но прежде всего: «От малого опасенья великое спасенье». То есть, работа памяти по сохранению знания об опасности есть минимальное усилие, направленное на избежание потенциальной угрозы. Тогда как угроза предстает зачастую не более чем еще одним (новым) свойством известного ранее объекта.

  Поэтому столь важным оказывается для доисторического человека феномен пророчества. Ибо пророчества появляются там, где, с одной стороны, опасности представлены с энциклопедическим охватом, но, с другой стороны, выясняется, что время - это не опасность. Для рассказа о времени ни одному народу, ни одной цивилизации оказалось недостаточно мифологического инструментария. Время вне мифического инструментария. Поэтому пророчества вырастают подобием мифа о победе над временем. А в конечном итоге становятся уникальной и ни на что не похожей формой знания и познания. Со времен Ветхого завета и древних исторических летописей пророк остается востребованным воином против всепожирающего дракона времени. Здесь ответ на вопрос, отчего ни в одной народности мира пророки не стали главными действующими персонажами в сказках? Пророчество - предсказанная опасность. Но об эвристическом потенциале пророчеств поговорим чуть позже.

  Волшебная сказка всегда насыщена опасностями. Потому что она - поздняя форма деградирующего мифа. Сказка появилась в обществе, которое подверглось цивилизационному воздействию. Настолько, что вполне может уберечь своих членов от большинства опасностей, угрожавших доцивилизационному слушателю мифа.

  Филологи вправе увидеть в опасности критерий, определяющий разницу между мифом и сказкой. Каннибализм может быть главной (и, что важнее, реальной!) опасностью как для героя мифа, так и сказочного персонажа. Каннибализм в качестве сказочного сюжета не предстает в воображении слушателя сказки про людоедов жизненным сценарием. Слушатель мифа всегда переживает на уровне «а что, если бы я был на его месте?», но «позже это случится и со мной». Поэтому миф о каннибализме вписывает опасность и угрозу быть съеденным в общую картину мироздания. Тогда как региональная сказка на общий сюжет про людоедов эксплуатирует тему каннибализма сугубо для развлечения слушателя. Чистой воды арт-терапия. Это форма эскапизма. В деревнях по всей планете мальчики всех национальностей слушали сказку о людоедах и на придуманного персонажа сбрасывали общее недовольство крестьян, накопленное в адрес владельца земель.

  Почему людям нравится искусство? В рассказе об опасностях произведение искусство само по себе не представляет опасности для слушателя или зрителя. Можно сколько угодно копий сломать в спорах об определении понятия «искусство», но искусство - это всегда нечто безопасное для человека. Нет такого понятия «опасная музыка» или «скульптура, опасная для вашей жизни». Музыка может передавать чувство опасности, вызывать сочувстивие к персонажу, попавшему в безвыходное положение, но форма и содержание любого произведения в любом виде искусства безвредны для потребителя. К примеру, опасны лишь те звуки хард-рока, которые превышают порог допустимой громкости, но это не музыка. Слушатель может оглохнуть, но фанат глохнет от звуков, а не конкретного музыкального произведения.

  Разница между слушателем мифа и потребителем современного искусства заключается в мироощущении «вовлеченный-посторонний». Слушатель мифа не обладал психологическими механизмами, позволяющими ему отделять себя от персонажа (условно их можно назвать «механизмами отстранения» или «механизмами защиты»). Миф о похитителе огня выслушивался соплеменниками у костра под тяжелым ночным небом, всеми без исключения воспринимаемым вместилищем временно отложенных угроз. Тогда как театральному зрителю теоретически может угрожать пожар на сцене. Если бы пожар составлял обязательный элемент в системе театрального искусства, тогда резко уменьшилось бы количество желающих приобщиться к актерской игре.

  Игра - вид деятельности, в котором за ошибки либо не предусмотрены наказания (детская игра), либо они носят условный характер (спорт и др.). Как театр был и навсегда останется «жизнью понарошку», так искусство зарождалось и реализовывалось в качестве «игры в безвредную опасность». Следовательно, современное искусство есть гимн отложенной угрозе.

  Момент осознания человеком того, что где-то и на какой-то срок игра в опасность (охотничьи или воинские танцы и т.п.) безвредна следует признать одним из выдающихся прорывов в истории интеллекта. Осознание безвредности (с точки зрения мифа - безнаказанности) игры в опасность заложило основы всех форм искусства. Это была одна из первых революций человеческого сознания, сравнимая с победой атеизма. Для консервативных сторонников мифологической картины мира игроки в безвредную опасность были «атеистами» и «богоборцами». Миф отступил перед искусством. Далее сорняки искусств дали бурный рост на мифологическом черноземе. Поначалу церковные институты успешно использовали искусства, но затем они стали инструментом создания светского общества. Сегодня искусства едва ли не подменили собой государственную идеологию. Отсюда взгляд на Голливуд как на идеологический рупор глобализма и проводника идей мирового правительства.

  Возможно мы и ошибаемся, но, скорее всего, несуразный количественный вспеск предсказателей, зафиксированный в Ветхом завете, когда функционировали школы из нескольких сотен учеников, на самом деле фиксировал тот момент, когда в борьбе с популярным в народе и востребованном сластью искусством последние пропагандисты мифов обращались к опасности времени.

  Первые и самые древние тексты Ветхого завета создаются в тот момент, когда подводились итоги первой информационной войны между новаторами и традиционалистами. В качестве первых выступали доисторические сторонники искусства. Им оппонировали приверженцы энциклопедической мифологии (или мифологические энциклопедисты?). Отсюда уникальность Ветхого завета как исторического источника следует признать в том, что право голоса через головы поколений получила «проигравшая сторона».

  Победу «искусствоведов» над «мифологами» следует признать не только очередным этапом в деградации мифа (наряду с повсеместным распространением волшебной сказки), но и резкими ограничениями в проявлении интеллектуальной свободы. Причем, если миф обладает несказанной древностью, а описываемая информационная война пришлась на хронологический рубеж «доисторическое-историческое» (X век нашей эры), то появление волшебной сказки не превышает нескольких сотен лет.

  Театральные строения очень-очень Древней Греции и не менее Древнего Рима, некогда составлявших плоть Византийской Империи, заставляют нас отказаться от понятия «доисторические времена». Каменные театры и есть первые артефакты исторического времени. Тогда как Ветхий завет будет создаваться теми консерваторами, кто отказывался посещать театры, слушать хоровую музыку или танцевать в оргистическом карнавале. Традиционный миф как идеология опасности умирал на пространстве Евразии с X века нашей эры и до XY-XYI веков. Фактически, от первых театров и до появления печатного станка. Печатный станок, так много сделавший для исследования мифа в ХХ веке, в момент своего рождения отнял у «мифологов» последние надежды на победу в противостоянии со светским искусством.

  Смена парадигмы знаний требовала новой идеология опасности. И что мы видим? Дискуссии об интеллектуальной свободе становятся своеобразной визитной карточкой так называемого «исторического времени». Но никто и нигде не связывает стихию интеллектуальной свободы с эвристическим потенциалом пророчеств.

  Сенсация - инструмент поиска отсутствующего элемента. Образ - инструмент формирования идеала. Недостижимость идеала определяет его отсутствующим элементом. Вне концепции новой цивилизации и нового народа идеал интеллектуальной свободы обещает остаться отсутствующим элементом. Поэтому нам важны законы сенсаций и законы формирования художественного образа.

Постижение логики угроз

Морфология мусора

Мусор в философии оператора

  Философия оператора занимается мусором потому, что мусор представляет собой наиболее доступный нам пример иномирия. После гибели человечества мусор выступит в роли адвоката. Мусор был и остается полной противоположностью стихиям. Поэтому не исключено, что со временем мусор мог бы вытеснить стихии и человека.

  Едва ли не единственная полезная функция мусора заключается в отрицании пустоты. Опасность остается лучшим эмпирическим подтверждением того, что человек вне пустоты. Когда у горожанина или космонавта слабеет осознание соседства с природными стихиями, мусор подменяет опасные стихии. Как сказал бы современный киноман, это свидетельство того, что мы не в матрице.

  На ранних этапах становления цивилизации мусор - это все, что не прошло ритуала очищения. Здесь в одной фразе изложена мысль, одним из исследователей развернутая в книге «Чистота и опасность».

  Священное писание - это жанр, призванный отсечь читателей от информационного мусора. Священное писание - это тексты, в которых группа людей договаривается не видеть ошибок. Задача боговдохновенной литературы заключается в том, чтобы отсекать информационный мусор от смыслового поля новой цивилизации.

  В атеизме информационный мусор нашел наиболее эффективный путь проникновения в любую из цивилизаций. Иногда природные стихии порождают что-то похожее на мусор (пепелище после пожара, завалы после наводнения и т.п.), но мусор вне стихий. Мусор всегда угроза. На поздних этапах существования западной цивилизации, наряду с наркотиками, мусор остается наиболее серьезной угрозой человечеству. Впору приравнять мусор к стихи, лишенной интеллекта и созидательного начала. Стоит ли удивляться, что представители постмодернизма становятся певцами мусора (смотрите отзыв на экспозицию «Галереи Марата Гельмана» в Петербурге)?

  Война - массовый способ превращения человеческих тел в мусор. Ни одна война не подчищает мусор за своей предшественницей. Привилегией победителя в войне всегда было насилие над побежденным в вопросе об уборке совместно произведенного мусора. Война - череда непоправимых ошибок, уменьшающих население, но способствующих материальному и научному прогрессу. Фашизм - законодательное оформление мусором той части человеческого материала, которое признается жертвой войны задолго до ее начала и в мирное время.

  Герой - оператор опасностей. Как угроза не стихия, не «опасность» в первоначальном значении этого слова, так смельчак, храбрец и воин не «герой», если он не противостоит природных стихиям, то есть, опасностям. Отсюда, храбрец - оператор угроз. Если пожарный - оператор опасностей (доставка воды к огню), то солдат и полицейский операторы технологических угроз.

Почему философия оператора отрицает культуру?

  Культура сакрализирует мусор.

  Если сказать проще, культура есть механизм превращения мусора в неприкосновенный объект. Обратите внимание, ничем не объяснимы злоупотребления интеллигенции выражением «храм культуры». Человеку, который хотя бы один раз был в галерее постмодернистов или музее современного искусства со строгими смотрителями, не нужны дополнительные разъяснения. Реализация культурных процессов требует настолько значительных материальных ресурсов и энергии, что мы вправе задать вопрос о том, зачем и почему культура сакрализирует мусор?

  Культура - антитеза священному писанию. Если боговдохновенные тексты формируют систему запретов и достаточно рациональные нормы поведения, то агрессивный механизм культурного влияния одного народа на другой абсолютно алогичен в сфере размывания запретов, норм и правил. Самобытная религия создает самобытные запреты. Интернационально-космополитическая культура отрицает всяческие запреты, порождая растление. В качестве актуального примера приведем крайнюю востребованность трезвости как обязательного религиозного догмата русской самобытной религии (при том, что это будет какая-то другая концепций, а не философия оператора). Вот где поле для ожесточенных дискуссий? То ли русская самобытная религия не сформировалась из-за народного пристрастия к хмельным напиткам? То ли алкоголизм как национальное бедствие сформирован в отсутствии национального священного писания? Возможны другие варианты. Суть проблемы в том, что культ спиртных напитков и алкоголизм остаются коренными угрозами в пределах русской цивилизации, ошибочно ориентированной на западноевропейскую культуру.

  Значение культурных ценностей спорно. Это очевидно. Вселяясь в помещение, представитель иной культуры в первую очередь выбрасывает не имеющие для него значения культурные безделушки (репродукции, статуэтки, книги, сувениры), оставшиеся от прежнего хозяина, но всегда оставляет цивилизационные блага (водопровод, свет, мебель).

  Культура - светская религия мусора.

  Поэтому мы считаем, что сакрализацией мусора культура отдаляет возможность самобытного религиозного развития малых и новых народностей. Культура закрепляет национальное священное писание в качестве ненаписанного или нереализованного цивилизационного продукта. Мусор - оружие, с помощью которого культура уничтожает ростки нового. Отсюда наиболее культурные народы и страны менее склонны к этногенезу и социальному творчеству.

  Основной религиозный догмат Лорибуки гласит, что нет «священного» вне опасности (природной стихии). Природа как система природных стихий представляет собой причастность человека к священному как свойству создателя Вселенной. Святые предметы традиционных религий и современных сект суть «ложные вещи». Еще можно примириться с тем, что культура сакрализирует ошибки. Но сакрализируются ошибки, закрепленные в материальной форме (распятие, церковная утварь, фетиши, тексты и т.п.). Действительно, музеи, галереи и выставки - храм культуры, выступающей в качестве религии мусора.

  Священник и хранитель культурных ценностей - операторы мусора.

  Мы полагаем, что понятие «священник» происходит от еврейского слова «кохен», которое безусловно происходит от глагола «кохан». То есть, речь идет о человеке, который призван «совершать служение» (мы условились говорить - «оперировать») с бесполезными и никчемными вещами. За что и получает от общества свободное время, оплату и еду. В кульминационные моменты священник рукоположен в качестве оператора жертв. А что такое жертва? Кто приносит кровавую жертву, тот превращает тело животного или человека в мусор. Уместнее было бы назвать «священником» солдата, душегуба и киллера. Более того, традиционный обряд, когда священники разных народов в различных храма совершают курение (каков глагол?) мы расцениваем пародией на огнепоклонничество, издевательство над опасностью огня. Как вариант, косвенной пропагандой курительных наркотиков. Еще более утонченной формой издевательства над опасностью воды следует признать обряд крещения и причащения. Забавно, но за всю историю человечества не появилось религии, представители которой требовали бы «приносить в жертву мусор».

  Культ - сложный комплекс беспричинных действий личности и немотивированного поведения толпы. Служители культа обязательно требуют массовости при служении своим богам и чтении молитв, проведении обрядов, таинств, религиозных шествий, костюмированных представлений и т.д. Безусловно, любой религиозный культ в той или иной мере выполняет культуроохранительную и культуротранслирующую функцию. Но, если мусор выступает посредником между толпой и объектом религиозных желаний, то кому поклоняются люди, вовлеченные в культ? Не будем спорить, за века мусор неоднократно выступал в качестве транслятора религиозных ценностей. Вопрос в том, к кому обращались одураченные люди?

  Предметом философии опасности становятся закономерности возникновения ошибок, развития угроз и проявления природных стихий. В качестве аксиомы заявляется, что ни одна опасность не может стать внутренним переживанием личности (ощущением, чувствами и опасениями) не иначе как в форме угрозы. В парадигме философии опасности мусор рассматривается ошибкой цивилизационного развития, угрозой личности и человечеству и системой, противопоставленной природным стихиям. Огрубляя, мусор опаснее опасности. Ницшеанский ужас внушает догадка о том, что мусор остается неразрешимой проблемой общества потребления.

  Опасность - внецивилизационная, асоциальная и внекультурная ценность бытия.

  Опасность - самостоятельное, но загадочное начало бытия. Опасность есть особым образом организованная материя. Тогда как понятие «угроза» можно оторвать от мира материи. Парадокс заключается в том, что угроза как виртуальный посредник между человеком и материальным миром в конечном итоге способствует выживанию личности и общества. В качестве исключения можно привести больного, страдающего от приступа «белой горячки». Ложные угрозы больного мозга принуждают к действию, наносящему ущерб (выпрыгивание из окон, суициды, нападения на окружающих и т.д.). В каком-то смысле отрицаемое философией опасности понятие «культура» есть феномен «белой горячки» цивилизационных масштабов с набором достаточно сходных последствий (антиэстетизм постмодернизма, призывы к самоубийству в романтической поэзии, жажда экстрима как обязательный элемент молодежного телевидения и т.п.).

  В опасности мы имеем объект-субъектные отношения типа «стихия-человек». Тогда как в современном мире преобладающими становятся субъект-субъектные отношения типа «человек-человек», то есть, межсубъектные отношения. Отсюда ряд программных заявлений. Мусор - опредмеченная традиция человечества. Культура - иерархия мусора. И т.п. и т.д.

  Мусор - атрибут орудийной деятельности человека.

  Мусор - рукотворное орудие культуры.

  В культуре закрепляется внебиологические средства противостояния опасностям, в силу их кратковременного востребования или неэффективности обреченные превратиться в мусор. Общеизвестна путаница с 250 определениями культуры. Ни одно из не полнокровно без использования понятия «мусора». Исследователи встают в тупик перед поздним разделением цивилизации как материального развития, социальных процессов и культуры. Для нас важно то, что при расхождении «социального» и «культурного» их общим качеством остается генерация мусора. Механизмы социального неравенства превращают людей в мусор (кульминация процесса - фашизм и война)

  Культура - опредмеченная (вещественная) надстройка к языку, провоцирующая культ мусора. Музыка - наиболее мусоросберегающий род искусства. Как говорят сами участники культурного процесса и деятели искусства: «Искусство - это обрядность, потерявшая сакральный смысл, сакральность». Объективизация культуры - процесс, проходящий вопреки религиозным запретам и вне священного писания. Опредмечивание современной культуры и традиционных религий, фактически не существующих вне мира вещей, свидетельствует о крайне низком уровне развития субъекта. Утрата религиозного пафоса отражена в неспособности современного композитора сочинить нечто подобное монументализму классической оперы. Тогда как американский мюзикл - незавершенная попытка перевести классическую оперу в каноны постмодернизма. Постмодернизм - злая пародия на производственные технологии, выдающие в качестве конечного продукта мусор.

  Когда криминальные репортеры сообщают нам об участившихся случаях с применением биометрических угроз, мы остро ощущаем сползание современного мира к био или генетическому фашизму. Рэкетиры угрожают заразить бизнесмена СПИДом? Налицо очевидная креативность в создании нового вида криминализированной культуры. Это че гевары нового культурного сознания. Если быть последовательным, то сегодняшний поклонник постмодернизма должен добровольно заражать себя (окружающих) «модными» болезнями из «чистой» любви к «искусству».

  Манифестная болезненность сознания идеологов постмодернизма требует подтверждения физиологией болезни. Когда говорят, что «постмодернизм - искусство постинформационного общества», надо понимать - это искусство постздорового общества, которое отнеслось к феномену «здоровья» как к никчемной форме традиционализма. Наркоман и панк - этот биологический вид ходячего мусора - погружены в мир физиологических грез без намека на креативность. Отсутствие информационного содержания в творчестве наркомана и панка мы расцениваем как идеальное воплощение культуры вообще. Это культура без привычных социальных масок. Ранний романтизм быстро сошел с исторической арены, оставив после себя болезненную страсть к восточным наркотикам. Криминальные и фашиствующие постмодернисты не угомонятся пока не превратят доступное им пространство в груду мусора. Если кто-либо не разделяет их взглядов, всегда найдется «отморозок», готовый выступить в качестве источника биометрических угроз,

  Итак, почему философия опасности категорически отрицает культуру? Потому что мы против религиозного поклонения мусору, против взгляда на мусор как на «священное».

  Культура - механизм навязывания ЧУЖОГО священного писания. Более того, культура - это повреждение смыслового ядра цивилизации, препятствующее реализации имеющегося самобытного священного писания. Поэтому мы рассматриваем культуру как угрозу возникновению нового народа, угрозу на всех этапах его становления. И вообще, как для самой возможности появления нового народа, так и для всех ожидаемых форм проявления творческого начала планетарного новичка. В целом, развертыванию новой (андроновской) цивилизации в направлении указанном романами «Пророк» и «Трава», заявленными в качестве нового священного писания.

  Культура порождает зависимость человека от мусора.

  Инструменты культуры вырабатывают привыкание к безобразному и к мусору, который предстает товарным воплощением безобразного и бесполезного. Культура способствует закреплению наркотической зависимости от мусора. Есть ли альтернатива современной культуре, которая застыла стратегической ошибкой цивилизационного развития современного человечества? Да, это цивилизация одной книги. Философия оператора учит, что в течении жизни человек привыкает к наркотической зависимости от опасностей и угроз. Без них не мыслит своей жизни тот человек, что наделен минимальной волей и интеллектом. Кроме жизни нам не надо других наркотиков.

Мусор как наркотик

Революция - генератор мусора

  Человек - единственное социальное животное образ жизни, которого заключается в экспериментальной смене образа жизни. Революция - это попытка сменить общественный строй, власть и образ жизни через взрывное вбрасывание мусора в культурный ландшафт. «Революция», говорим мы, когда видим по телеканалу «Аджария», как 22 ноября 2003 года грузины в национальный одеждах врываются в не отапливаемые парламентские помещения города Тбилиси, разбрасывают бумаги по залу и превращают принадлежности депутатов в канцелярский мусор. На изображениях, рассказывающих нам о былых и современных революциях, взгляд непроизвольно задерживается на мусоре, ибо в краткие мгновения революционных переворотов мусор вырывается с городских окраин, чтобы выступить знаменем толпы, требующей смены образа жизни. Кстати, появление дворников и уборку мусора всегда следует расценивать маленькой удавшейся контрреволюцией. В этом смысле многолетняя разруха в Петербурге-Ленинграде предвещала кровопролитную гражданскую войну и свидетельствовала о том, что русская революция была самой длительной по протяженности, катастрофичной по необратимости.

  Сегодня лозунг «перевоспитать целые народы» реализуется не политическим путем (Французская революция и др.), но экономическими средствами, виртуальными финансами и посредством милитаристской машины развитых стран. Такова глобализация.

  Скептики не правы, утверждая в обществе апокалипсические настроения через нагнетание темы «истощения природных ресурсов» и заверяя телезрителя в том, что промышленному прогрессу нет альтернативы. Они уподобляются Ф. де Соссюру, который утверждал, что для шахматной игры не имеет значения материал, из которых сделаны фигурки. Дело не в том, что фигуры из льда не применимы в игре под экваториальным солнцем. Общеизвестные шахматные фигуры распознаются и запоминаются благодаря звериному образу («лошадь») и подражанию архитектурным формам («ладья» как башня). Ф. де Соссюр говорил про какой-то идеальный прообраз игры. Настоящие шахматы не зависят от материала, но обладают ограниченным ресурсом восприятия. Шахматные фигуры не похожи друг на друга. Их образная непохожесть и есть тот материал, из которого сделана игра. Ф. де Соссюр хотел сказать, что связи между фигурками важнее уникального единства формы и содержания. Но его мысль уводит нас от понимания того, что феномен игры становится возможен благодаря ресурсу непохожести фигурок. И в этом смысле можно выразить сожаления по поводу того, что требование делать фигурки из разного материала (белые - дерево, черные - металл или наоборот, или из металла только «слонов») не стало правилом. Повторное сожаление мы выразим по поводу того, что доску не представили одним из активных элементов игры. Ибо еще важнее для шахматной игры имеет значения тот факт, дополняются ли шахматные фигуры доской. Может быть, для шахматной игры не имеет значения материал, из которого сделана доска, но разделение на доску и фигурки следует рассматривать структурообразующим элементом в системе шахматной игры. Более того, шахматные фигуры превращаются в мусор без доски, для игрока в го или в шашки. Ф. де Соссюр не мог предвидеть появление компьютерной игры «Цивилизация» Сида Мейера. Для игры «Цивилизация» не имеет значения, на каком из языков написан код игры. Но все три «Цивилизации» С.Мейера стали воплощением той самой околошахматной игры, для которой не имеет значения материал, из которых сделаны юниты. Ибо они виртуальны по природе, какими не были фигурки в шахматах. Во время матча с компьютером Г.Каспаров смотрит на монитор через стереоочки, но побеждает не благодаря знанию некоей нематреальности шахматной игры, а четкому стратегическому пониманий различий между фигурами.

  Отсюда...

  Пророчество - классическая (архетипная) технология, обеспечивающая информационную поддержку жизненного цикла этноса, нации и любой сложной группы от ее появления, становления, расцвета и до фазиса угасания. Пророчество - форма управления информационными потоками, обеспечивающая внешние контакты этноса с миром иногда вопреки желаниям этноса. В целом пророчества следует воспринимать как призыв к большей эффективности, ибо алгоритм пророчеств определяется тезисом о неминуемости фазиса угасания, которая в апокалипсических предсказаниях предстает «возмездием». Здесь становится понятно, почему А.Блок потерпел поражение в работе над поэмой «Возмездие»: пафосное стихотворение «Скифы» задавало неверную точку отсчета и ошибочную систему координат.

  Если быть уверенным в том, что основные тезисы твоей теории достаточно адекватно воспринимаются, следовало бы выразиться так: пророчества - это та самая шахматная доска, на которой двигаются фигурки опасностей и угроз. Атеисты, рационалисты и прагматики могут добиться невероятной извращенности в в манипулировании людскими фигурками, но невозможно одержать победу без четкого разграничения доски, фигурок и некой нематериальной сущности игры под названием «жизнь», «предназначение» и «судьба». В лице современных политиков и «денежных мешков» мы имеем тех великих шахматистов, что догматично придерживаются взгляду Ф. де Соссюра на теорию игры в жизнь. Может быть, Ф. де Соссюр и не ошибался, но был ли исчерпывающим и всеохватывающим его афоризм?

  Фигурки останутся прежними, но пришло время сменить шахматную доску.

Поэтика угрозы

  Информационный мусор - вот чего не выдержит современная цивилизация, не подстроившаяся под переход с промышленного развития в постинформационное общество. Мы погибнем под горой информационного и бытового мусора, имея под ногами литр нефти и тонну угля, но рассыпая из ослабевших рук горсть алмазов.

  Необходимость смены образа жизни связана с тем, что представители так называемой русской цивилизации (и не только они) до сих пор не удосужились выработать функционального отношения к мусору. К примеру, сегодня мегаполисы России остаются городами с не распределяемыми контейнерами для мусора, когда стекло не отделяется от пищевых отходов, лампы дневного света сбрасываются в один контейнер с макулатурой и т.д. Но в целом проблема гораздо глубже. Поэтому на повестку дня выдвигается тезис новой цивилизации, переход к которой должен происходит через революцию, одним из требований и практикой которой будет новое отношение к мусору.

  Образ России - угроза миру? Это подтверждают криминальные выпуски новостей, исследовательские программы экологов и перетекание огромных финансовых капиталов. Философия оператора учит, что только тезис «новой цивилизации» изменит образ России. Мы знаем как нейтрализовать негативные последствия взгляда на России как угрозу миру и человечеству. Мы выступаем операторами, которые способны перенаправить поток угроз.

Двойная ошибка

  Альтернативный сценарий ускоренного развития ожидал бы человечество при выборе библейским героем не Ноя с его любовью к животным, но царя Эдипа. Образ Ноя содержит структурообразующий элемент современной цивилизации. Трудно, но разве невозможно представить себе динамичность и величие той цивилизации, в основу которой был бы положен Ветхий завет со структурообразующей героизацией царя Эдипа? На методологии подобных допущений основано романное творчество автора романов «Пророк» и «Трава». Разве озадачали русского читателя конца 1990-х годов, когда в романе «Пророк» авторской предпосылкой был вопрос, а как формировалась бы цивилизация без животных, без Ноевского желания спасти зверей в ущерб спасению грешных людям? На полях литературного текста остался вопрос, а вообще, не более ли информативным получился бы Ветхий завет без упоминаний о животных? Как изменилась бы этика человечества, изначально руководстовавшегося на строгую ориентацию только под человека?

  Без национального самобытного священного писания мы обречены опуститься до скотского состояния информационных пролетариев. Это гораздо хуже ранее наблюдаемого превращения крестьянства в промышленный пролетариат. Полная утрата души и целеполагания - цена выживания современных этносов путем превращения в информационных пролетариев в период империалистической глобализации. Кто не имеет своего самобытного священного писания, тот становится бездумным байтом в зашифрованном боговдохновенном послании чужого и враждебного этноса.

  Анализ полученных моделей позволили сделать выводы относительно того, что переход в новый цивилизационный статус неравномерно распределяет обязанности между социальными и возрастными группами. Повторяется ситуация, когда наибольший эффект дает самая младшая возрастная группа, обладающая наименьшим «общим весом». А при высоком уровне конфликтности в решении большинства задач и в сфере принятия новых решений требуется участие лидера, перешедшего из одной социальной и возрастной группы в другую. Более того, мы получили свидетельства того, что наибольших возможностей для реализации своих целей лидер достигает тогда, когда выходит из родной группы и начинает контролировать несколько разнородных групп. Лидер достигает своего истинного статуса и получает инструментарий для достижения своих целей только при лидерстве над различными и несхожими группами.

  Андроновцы - это русские, переставшие потреблять и производить мусор в историческое «вдруг». Андроновцы - это община людей, принявших религиозные ограничения на потребление, переориентировавшиеся на аскезу в быту как этический догмат и согласившиеся с концепцией цивилизации одной книги. Различие между нациями основано на том, что русская нация позиционируется бездумно богатым народом, не сумевшими по достоинству распорядиться своими богатствами. В то время, когда андроновцы вынуждены начинать с нуля.

Страх: между угрозой и опасностью

  Мусор - рукотворная угроза с потенциалом опасности. Мусор - внеприродная стихия, обоснованно вызывающая ужас у современного человека.

  Есть угрозы, на которые человек реагирует без страха. Страх - зеркальное отражение угрозы в зеркальном лабиринте человеческой психики. Но нет природной стихии как опасности, проявление которой человек встретил бы без ужаса. По поводу большинства угроз человек страдает забывчивостью, не позволяя себе расставаться с ужасом, испытанным при редких встречах с опасными стихиями. И с мусором.

Цивилизация без мусора?

  Мусор всегда присутствует в пределах жилья. Это частицы памяти о прошлом и конкретных людях, сувениры, талисманы и материализация многих других сторон психологического бытия. Мусор - обязательный элемент в характеристике современного человека и человечества.

  Как отличить человеческую обитель от жилища андроида? По мусору. В тени ЦЦП ко второй половине XXI века построим цивилизацию андроидов. В ней мусор будет отсутствующим элементом. Сегодня вопрос в другом. Как долго еще наша планета позволит цивилизацию, предрасположенную к созданию, распространению мусора и наращиванию его объемов? Цивилизация идущих нам, людям, на смену андроидов будет миром без мусора. Кто знает, может быть, философия оператора окажется текстом, востребованным социализировавшимися андроидами в качестве самобытного священного писания? Если серьезно, то марксизм прав в той мере, что коммунизм достижим как общественный строй по производству и потреблению мусора. С той лишь поправкой, что коммунистические идеалы будут реализованы роботехнической цивилизацией.

Мусор как картина мира
(отрывок)

  Важнейшим видом искусства для нас, андроновцев, является неискусство. Отсюда тезис о распределении театральности в быту. Великий секрет театра заключается в том, что на театральной сцене нет места для мусора. В отличие от человеческого жилья, выступающего площадкой для игры человеческих страстей, сцена лишена мусора. Мусор как отсутствующий элемент театра утоляет невыразимую потребность человека в идеале. Быт без мусора превращается в театр.

P.S.   Подробнее смотрите по теме доклад на «Тригоринских чтениях» «Как понимать текст А.Юркина «Мусор как картина мира»?», опубликованный в газете «Пророчества и сенсации» за 4 декабря 2003г., №48 (634)

Угрозы и опасности

»Зачем держать золотой меч в позолоченных ножнах?»
Андроновская пословица

  Никогда ни одна из опасностей не становится прошлым.

  Растения и животные примитивно реагируют на любую угрозу. Они стараются удалиться от источника опасности. Расстояние предопределяет безопасность. В то время когда человек зачастую осознанно идет навстречу опасности. Человеку важно оставаться в контакте с источником угрозы до тех пор, пока не удастся избежать угрозы и нейтрализовать опасность, стоящую за угрозой. Т.е., временно получить участок без-опасного пространства.

  Поначалу в игре, а затем и в интеллектуальной деятельности опасность выступает способом регулирования взаимных отношений «субъекта» и «объекта». Это взаимоотношения охотника и дичи. Наибольшая безопасность достигается выпадением угрозы из сознания животного. Мы, люди, понимает насколько опасны подобные иллюзии. Разум переводит внешнюю угрозу во внутренние связи, чего, вероятно, не происходит у животных, не обладающих инструментами создания сложных причинно-следственных связей. Исходя из этого мы вправе сделать вывод, что в мире растений, животных и микроорганизмов есть угрозы, но нет опасности. В системе растительного и животного мира (микромира) опасность видится отсутствующим элементом.

  Опасность - это материальная оболочка того обстоятельства, контакт с которым (или с кем, если мы ведем речь о личности) мы признаем нежелательным, тревожным или неприятным, но не отказываемся от информации об этом обстоятельстве (или личности), несущей угрозу нашей физической безопасности или прочую угрозу. Последняя оговорка хоть и увеличивает объем определения, но но верно отражает преобладание фактора угроз над общепринятой (и достаточно бесмысленной) ориентацией на некую «безопасность». Поэтому интеллектуальная свобода остается обязательным элементом философии опасности. Интеллектуальная свобода - ресурс энциклопедического познания опасности.

  В это трудно поверить, но опасность остается отсутствующим элементом большинства религий и философских учений. Научная новизна теории отсутствующего элемента заключается в том, что впервые выдвигается требование рассматривать целостность системы через обязательность отсутствующего элемента. Отсюда намечается прямой выход на ресурсы интеллектуальной свободы, без которой трудно и невозможно оценить значение отсутствующего элемента для наблюдаемой системы. В нашем случае, опасности как основы идеологии выживания личности, группы, этносов и в целом человечества.

  Наибольшую угрозу несут те опасности, которые мы не смогли предвидеть и предсказать. Неслучайно в русском языке существует выражение «я боюсь», которое иногда в разговорной речи прочитывается как «предвижу нежелательный поворот событий». У Алданова в «Семенове-Тян-Шанском» в разговоре с заглавным персонажем Гумбольдт огорчается: «Я лишь одного опасаюсь... я боюсь, господин Семенов, что, вам не удастся проникнуть в Небесные горы».

  Угроза вызывает страх, опасность - будит мысль. Через угрозу представляется возможный ущерб от опасности. Мир города (природа, космос и др.) полон опасностей, но реализуются они через угрозы (автотранспорт, пожары, электричество и т.д.).

  Угроза - это привычка к опасности.

  В качестве угрозы принимается то, к чему мы привыкли. Более того, ничего кроме угрозы мы и не можем придумать. Иначе и не может быть! Это не слабость, но сила человеческая. Что в противном случае? Попробуйте прожить хотя бы один, не рассматривая ни одной угрозы. Разве это возможно? Феномен прямохождения основан на том, что ежесекундно мы совершаем множество движений, уберегающих наш организм от угрозы падения. Опасность, воспринимаемая без посредства угрозы, быстро вырастает в шизофрению, клаустрофобию и-или в манию преследования.

  В отличии от угрозы опасность обладает устойчивостью, которую принято характеризовать всеобщностью. В этом смысле можно отметить, что угроза подвергается отрицанию. Типичны случаи того, как каждый из нас избегает бытовых угроз, не отрицая стоящих за ними опасностей. Можно обходить тот участок тротуара, над которым зависла острая и большая сосулька, но в зимний период лед остается одной из основных опасностей для человеческого организма и т.д..

  Угроза - механизм реализации опасности. Угроза есть опасность, имеющая тенденцию к соприкосновению с жертвой. Угроза предполагает контакт. Об опасности мы думаем, угрозу стараемся избежать. Как сказал бы Гегель, угроза есть реализация опасности, приводящая к нарушению спокойной определенности вещи. В угрозе опасность принимает конкретные формы.

  Друг для друга люди были и остаются опасностью, которая осознается и помимо формы угрозы. В частности, социокультурные связи личности выражаются необходимостью соответствовать формам угрозы. В современном обществе социальный человек таков, каким задумана и реализована персонификация представленной им угрозы. В абстрактном плане нам всегда воображается милиционер и полицейский при ремнях, солдат с оружием, киллер с глушителем для пистолета, хулиган с финским ножом и т.д.

  Но нет худа без добра. В угрозе опасность теряет свое основополагающее свойство как «тотальность». Разница между угрозой и опасностью определяется едва ли не только временем реализации обстоятельства. Угроза - это одномоментное нахождение объекта и обстоятельства по разные стороны линии напряжения. В то время, когда опасность разворачивается в будущее. Запомним.

  Любопытно, что угроза и опасность вызывают у человека чувство страха. Но кроме мира психического есть мир интеллекта. И вот здесь в попытках найти аналог страху мы сталкиваемся с лингвистическим затруднением. Странно, что в русском языке понятие, равнозначное «опасности», не появилось на основе слов «страх» и «страшусь». Точнее было сказать - «страхность». Опасность - это источник не только чувства страха, но и генератор новых идей.

  Если страх - психическая реакция на опасность, то какова интеллектуальная форма реакции человеческого сознания, на угрозу, выводимую в конкретные «через час»-«завтра» или неопределенное, но не менее грозное, «будущее»?

  Желание и способность предвидеть будущее есть адекватная реакция человеческого сознания на опасность. Явные и неявные угрозы определяют внешнюю целесообразность человеческих поступков, в то время как мысль об опасности стимулирует воображение в границах гениального и безумного. Эпистемиологическое и эвристическое значение опасности состоит в том, что мыслительная деятельность человека с доисторический времен приобретает профетический вектор. Выживает тот, кто угадывает угрозу. К счастью, удалось сохранить до нынешних времен общее представление о важности пророчеств для выживания наций и народов. Пророчества предстают древнейшей формой интеллектуальной деятельности человека именно потому, что залог победы над опасностью заключался в выходе за рамки опыта вчерашнего и сегодняшнего дня. Парадокс заключается в том, что отказ от попыток увидеть и предсказать будущее есть главная опасность для современного человечества. Победа подобной точки зрения, навязываемой массовой культурой и традиционными религиями, грозит стать первым шагом на пути к глобальному Поражению.

  Предсказания и пророчества - один из первых интеллектуальных инструментов человека? Да. Ущербность западной цивилизации проявилось именно в том, что прекратилось совершенствование интеллектуального оружия. Ориентация на беспрестанный технический прогресс потребовала перевести феномен пророчества в разряд экзотических феноменов. Допустимо ли при общей исчерпанности интеллектуальных ресурсов задействовать инерцию движения по профетическому вектору в интересах современной науки? Нет.

  И здесь очень важно отметить тот факт, что подобные попытки всегда следует расценивать как проявления «лженауки» с организационной точки зрения и «ложными» с этической точки зрения. Предсказания во благо науки или политики опасны для человечества. Философия оператора остается единственно допустимой формой соединения пророчеств и системного научного подхода к действительности.

  Идеал - это гармоничное соотношение угрозы и опасности. Уродливым мы признаем диспропорции между угрозой и опасностью. Как вариант, «уродливым» андроновцы называют источник угрозы без опасности («пустые угрозы»); одни угрозы, а за ними совсем другие опасности; настоящие опасности за мнимыми угрозами и многое др.

  При совмещении всех трех предметов научного познания и образуется новое учение о сверхсуществе и демиурге, который не есть опасность (для человека) и вне опасности (стихий и людей). Но Бог, склонный к гневу и убивающий человека, опровергает интеллектуальную составляющую любого религиозного учения.

  Недоброжелатели вправе недоумевать, задаваться вопросом, в чем собственно новизна операторского взгляда на Вселенную и человека как нового философского учения? Чем он отличается от всех прежних попыток найти выход из тупика? Краеугольным камнем нового учения стал взгляд на безопасность как недостижимую, но желанную цель.

  Безопасность - отсутствующий элемент современного мира.

  Да, возможно уменьшить число угроз и отдалить опасности. Но не верьте лжепророкам, ведущим к некоей мистической Безопасности. Как видим, такой малости как интерес к одному из трех основных разделов нового учения вполне достаточно для того, что понять ложность декларируемых современными политиками целей в виде «сохранения национальной безопасности» и прочей ерунды. Безопасность и культура - это вредные и опасные формы самообмана. Это яд, которым пропитаны стены языческого храма современного общества. Поэтому философия оператора - противоядие. Помните, самообман требует человеческих жертв. Средство, уберегающее от сползания к варварству, к новому средневековью. Отказ от нее равнозначен лично Вашему согласию на человеческие жертвоприношения. Безопасность как ложная цель - удобный метод превращения людей в перумов и шохотонов, речевиков и милазийцев.

  Целительное значение философии оператора состоит в том, что данное учение снимает психологическую и интеллектуальную нагрузку с сознания нашего современника, задавленного теми самыми мириадами опасностей, НИ ОДНА ИЗ КОТОРЫХ НЕ ОСТАЕТСЯ В ПРОШЛОМ.

Диск С
«Афоризмы без ошибок»

Оглавление:

Красота ошибки
Главка необязательного чтения
Красота ошибки-2
Ошибка не угроза

Введение в методологию ошибок

  Невозможно достичь высот интеллектуальной свободы, не познав методологии ошибок.

Красота ошибки

  Лорибука - толкование двух слов. Эти слова - «опасность» и «угроза». Придумать нечто подобное мог бы любой интеллигент 1960-х годов рождения с гуманитарным образованием, полученным в вузовской школе СССР. Методологически важный прорыв нового учения, новой картины мира состоит в том, что толкование двух слов дается посредством... Гм-м, как бы это корректнее выразиться? Посредством такого странного методологического инструмента как «ошибка». Следуя букве философских традиций, мы разделяем форму (вопрос и парадокс) от содержания (вообще ошибки, ошибки как таковой). Здесь и далее просьба воспринимать ошибки теми мыслеобразами, которые мы привыкли раскладывать по полочкам нашего мозга. Да, вопрос и парадокс были и остаются главными формализованными оболочками любого философского учения. Новизна предлагаемого метода в том, каким содержанием их наполнить в XXI веке.

  Настойчивость в поисках истины - первый признак методологического безумия философа-графомана или университетского философа на зарплате. Ибо истина - это философская оболочка заблуждающегося здравого смысла. При том, что под тем самым «здравым смыслом», на который принято столь часто ссылаться в житейских затруднениях, мы понимаем ошибку, происходящую из уверенности, что ошибок вообще можно избежать, следуя традициям, правилам и запретам.

  Рано или поздно кто-то должен был призвать людей к поиску новой тактической позиции в свете новооткрытой стратегической роли ошибки как инструмента познания. Поэтому для начала мы опровергнем существование критерия ошибок. Того самого критерия, который позволял бы отделять определенно ошибочное представление от определенно точных (правильных) представлений, якобы соответствующих некоему истинному описанию мира. В пределах философии как своего рода абсолюта человеческого знания речь идет не о поиске модели под названием «Истина», но о выстраивании новых связей между анализируемыми ошибками, оптимальными по количеству (система) и взаимосвязям (структура). Вообще уместно ли в пределах философии оператора говорить о поисках истины? Скорее, дискутировать следует о задачах перераспределения имеющихся и накопленных ошибок. О барьерах, отсекающих проникновение новых ошибок в описании картины мира, востребованной новым народом и новой цивилизацией.

  Итак, невозможно создать и выстрадать мировоззрение без ошибок. Не потому, что этот этический и интеллектуальный подвиг требует какой-то математической точности, мастеровитой выверенности методов и титанической памяти. Отнюдь. Ошибочность - обязательный элемент в интеллектуальной системе человека. Невозможно приблизиться к пониманию природы человека, не употребляя понятий «ошибка», «опасность» и «угроза». Откажитесь от эвристического потенциала ошибки, недооцените значение природных опасностей на этапе становления доисторического человечества и повернитесь спиной к логике угроз - человек ли у вас остается наедине с Богом? После спекулятивных операций по отрицанию основных положений и составных частей интеллектуального материализма философу предлагают озаботиться судьбой бездушной куклы, вброшенной в безвоздушное пространство.

  Право на ошибку остается основным нравственным постулатом человечества. Ошибка создает феномен человеческой личности. Личностные различия выстроены на том, что люди совершают может быть одинаковые ошибки (брак, развод, выбор профессии и т.д.), но в разное время по разным причинам и с различными объяснениями. И, наоборот, мир без ошибок не дает строительного материала для различий. Как выразился бы Гегель, в мире без ошибок «сняты все различия и все мучительное» (Из рукописей «Система нравственности», 1802).

  Ошибка - структурообразующий элемент феномена человека. Многомерный образ человека создается строго фиксированным положением человека в системе ошибок, опасностей и угроз. Ошибка - фундамент новой теории познания, ядро новой методологии. Быть оператором ошибок человеку позволяет игровой потенциал мысли.

  Ошибочность - структурообразующее свойство человеческого мозга. Человек имеет право на ошибку. Но ни на что другое! Кроме права совершать любые ошибки в любое время по любому поводу и в любых обстоятельствах человек не имеет прав ни на что другое.

  Ошибка - это меч, которым наш предок, древний андроновец, отсек от себя животный страх перед стихиями, соплеменниками, велеречивыми чужестранцами и загадочным незнакомым миром. Образно говоря. А по сути, изобретение меча дало кратковременное преимущество всаднику над более быстрыми и клыкастыми биологическими конкурентами, впрочем, относительно быстро сошедшими с исторической арены. Но затем (изобретение не имеет обратного хода) меч послужил обострению дальнейшей внутривидовой борьбы человеческой популяции вплоть до племенных конфликтов, раздела территорий и государственных войн.

  Ошибка - маркер человеческой мысли. Где нет ошибки, там нет мысли. Всякий факт подвергается сомнению с того момента, когда в подклассе его опровержений находится хотя бы одна единица. Отсюда тезис ошибочности всякой научной теории формулируется с того момента, когда в подклассе опровержений ее законов находится хотя бы одна единица. В связи с этим сенсации как оператору, контролирующему подкласс опровержений, следует уделить особое внимание.

  Инструментальный универсализм ошибки - залог бессмертия человечества.

  Ошибка - методологическая форма интеллектуального развития. Законы и теории по природе своей ошибочны в силу их востребованности на определенном временном отрезке. Но изначально не ложны. Догадка становится догмой, если ее сторонники обладают достаточной агрессивностью, а их энергии хватает на достаточно длительный срок. Непротиворечивость результатов и выводов не может служить критерием безошибочности. Отличие правды от лжи объясняется тем, на каком временном отрезке и при каких обстоятельствах совершена ошибка. Ложь - показатель необратимого морального устаревания научной и прочей ошибки. Вневременную безошибочность эмпирических данных следует признать основной методологической ложью современных естественных наук. Научная форма знаний есть не более чем механизм порождения ошибок, которые в меньшей степени, нежели доводы оппонентов будут выглядеть ошибочными. Научная революция происходит тогда, когда механизм порождения ошибок либо ломается, либо выдает некачественный продукт, большинством представителей сообщества определяемый как «ложный». Вследствие научных революций механизм выдает ошибки, воспринимаемые по-новому, но в целом сам не меняется и не отменяется.

  Человека человеком делает самостоятельное осознание полезности ошибок, совершенных в прошлом, допускаемых в настоящем и неумолимых для жестокого будущего. Согласно антидарвинской теории эволюционной деградации доисторического человека (смотрите главу «Антидарвин») до момента появления неизвестных и известных нам форм растительного мира, животной жизни и микромира сегодняшние нечеловеческие существа Земли в свое время отказавшись от права совершать ошибки. Вероятно, они сделали осознанный выбор. Собственно, антидарвинизм как часть интеллектуального материализма рассматривает появление нечеловеческих особей и организмов следствием некоего договора: «Мы отказываемся от права совершать ошибки, а взамен нас награждают инстинктом, памятью как отсутствующим элементом и неспособностью думать о завтрашнем дне».

  Следует категорически возразить против абсолютно недопустимой формулировки «ошибочно думать» (наречие к прилагательному «ошибочный» - смотрите любой словарь). Процессуальное явление, отраженное в глаголе «думать» содержит характеристику комбинаторного перебора ошибок с выходом на итоговую ошибку под названием «мысль». Ошибка - тень, отбрасываемая мыслью. Чаще всего, сама мысль полностью закрывается своей тенью. Отсюда новое осмысление мифического образа Сизифа. Человек - это Сизиф, затаскивающий на гору знаний камень новой-вечной ошибки. Перефразируя Валерия Брюсова, читаем строку «Путь труда, как путь иной» («Работа», 1901), но говорим о пути ошибок, как пути предопределенном. Невозможно Сизифа представить без камня и горы. Так и вне возможности совершать ошибки человек теряет человеческий облик и человеческую сущность.

Главка необязательного чтения

  Теперь на новом уровне повторим эту мысль (которая большинству из читателей обязательно должна показаться ошибкой и в этом состоит истинность некоторых из текстовых фрагментов и интеллектуальных эпизодов). В каком-то смысле, пророк есть прообраз первого человекоподобного сверхсущества. Появление миллионов и миллиардов обычных людей есть следствие некоего договора: «Мы отказываемся от права знать будущее, взамен нас награждают удовольствиями проживания в информационной капсуле сегодняшнего дня». Стоит ли удивляться, то толпа всегда недовольна пророком? Более того. История современного человечества - это пример того, как можно отладить конвейер извлечения материальных выгод из ошибок, не признаваемых таковыми!

  Главная ошибка, совершаемая пророками, состоит в том, что они прижизненно устанавливают связь с властью. Но пророчество и есть высшая власть над людьми. Пророчества - текстовые имитации новой цивилизации и несуществующего этноса. Поэтому обречен диалог пророка (вождя завтрашнего народа) с царями и президентами (лидерами умирающих этносов). Основная ошибка пророка (от персонажей Ветхого завета до Нострадамуса и конокрада Авеля) заключается в том, что установление первоначальных контактов с властью, вынужденно низводит его до уровня власти, участвующей в диалоге. Пророк призван говорить на равных с царями и президентами потому, что он выше их. Монолог важнее диалога. Личность пророка важна не для считывания событий и деталей завтрашнего дня, но для приближения к пониманию природы Бога.

  Структурообразующие догматы нового философского учения соединены замковым камнем. Между ними заложена ключевая антитеза. С одной стороны, «Бог вне опасностей и не есть опасность». С другой стороны, «человек есть опасность, и нет человека вне опасности». В каком-то смысле, человек - это инструмент самопознания и самосознания опасностей.

  Бог - единственная субстанция, не совершающая ошибок. Бог вне ошибок. Собственно, если Некто не совершает ошибок, значит, он имеет божественную природу.

  Согласно постулатам философии опасности, пророчество не более чем знаковое сообщение о неотвратимости совершения ошибочного действия, которое провоцирует аварийно-катастрофическое событие. Отсюда многовековые споры о том, не являются ли сами пророчества тем самым «неотвратимо совершаемым ошибочным действием»? Как правило, споры разворачиваются в контексте дискуссий на тему «действиетльно ли есть элемент провокации (или вообще какой-либо связи) между пророчеством, действием и катастрофой?»

Красота ошибки-2

  Красота ошибки - объективное ощущение, достигаемое посредством знакомства с основами интеллектуального материализма. Это ощущение посвященных. Мы приветствуем тех, кто желает распознавать «красивые ошибки». Красота может быть эстетическим свойством любой несмертельной ошибки (любой ошибки, не повлекшей ущерб). Ошибки могут быть «грандиозными» и «эпохальными». Но мы встречаемся с «удивительными» и «поразительными» ошибками, что по семантике очень близко к понятиям: «красота», «красивость» и «привлекательность». Возможность видеть красоту остается такой же привилегией человека, как и право совершения ошибки. Надо ли пояснять, что в парадигме философии оператора красота позиционируется ошибкой человеческого восприятия?

  Не какая-либо конкретная ошибка красит человека, но само право на совершение новых ошибок. Отсюда проистекает близость «трагического» к «прекрасному». Если не упоминать великих драматургах прошлого (Эсхил, Шекспир, Расин и др.), то в истории мировой литературы к отображению и синтезу вышеназванных категорий ближе всех приблизились два автора. Это китайский средневековый романист У Чэнь-Энь в сказочном многотомном романе «Путешествие на Запад» и трагически погибший в 1982 году американский писатель Джон Гарднер в мистификационном историческом романе «Крушение Агатона» (на мой взгляд, более точным было бы название - «Ошибка Агатона»).

  Мировая литература состоялась коммерчески успешным проектом потому, что у двуногого семейного и общественного оператора ошибок всегда существовала потребность в банках данных об ошибках других операторов.

Ошибка не угроза

- Я снова сделал ошибку.
- Само собой разумеется.
Из разговора

  Недооценка угроз и переоценка опасностей - систематическая ошибка современного человека, утратившего право на диалог с природными стихиями.

  Ошибка в жизни человека имеет более глубокий смысл и более широкое значение чем отмечается у явления, которое мы традиционно называем «удачей». Ошибка - никогда не опасность и не всегда угроза. Человек живет в стихии ошибок. Ошибка - инструментарий, помогающий определить параметры отсутствующего элемента. Ошибка, не приводящая к смерти, к ущербу и деградации (как отдельного, так и социального организма) есть брат-близнец удачи. Нетеатрализованная форма удачи. Комедия ошибок - жанр наиболее востребованный толпой. Человек обречен на ошибки, а чужих ошибок не бывает.

  Какой синергетический эффект дает сопряжение ошибки с отсутствующим элементом? Имя ему - познание. Для начала заметим, что возможность фиксации отсутствующего элемента определяется через ошибку как инструментарий. В завершение мысли уточним, что познание невозможно без отсутствующего элемента. И это не ошибка.

  Что мы называем «правильностью»? Субъективную трактовку череды ошибок. Собственно, не называем ли мы «удачей» только ошибочную трактовку событий? Угроз так много, что только ошибки помогают нам сохранить иллюзорную уверенность в собственных силах. Метафизическое значение ошибки в том, что она примиряет нас с жизнью, которая есть последовательность реализовавшихся или потенциальных угроз.

  Зачастую последствием совершенной ошибки становится не более чем ускорение закономерных процессов. Это пугает людей, так как ошибка (кроме ущерба) приближает смерть. Но никто не считает саму смерть ошибкой природы. Поэтому в дальнейшем следует рассмотреть вопрос отношения ошибки и фактора времени.

  На исходе бронзового века несколько племен за все остальное человечество приняли ошибочное решение развиваться за счет энергетического истощения стихий. Преемники андроновцев не понимали того, что жизнь возможна только как сосуществование человека и стихий. Отслеживать ошибки - половина дела. Спасение цивилизации не в исправлении ошибок. Нет, а в смене цивилизационного кода. Философия должна работать системой, отслеживающей ошибки в работе смыслосозидающих механизмов и в целом всей цивилизации. Задачу исправления ошибок современная философия выполнять отказалась, оказавшись в этическом тупике. Только религии сохранили различную глубину опережающей коррекции ошибок. Тогда как политики отняли у ученых (прежде всего, философов) право на поступок. В этой ситуации мы предпринимаем синтез научного и религиозного знания. философия оператора помогает отсечь человечество от дерева ошибок. В дальнейшем мы восстановим отношения со стихиями, то есть, создадим в природе комфортные условия существования для тела и души. Увы, скорее всего, это будет происходить за пределами Земли.

  Философия оператора гласит, что люди приобретают личностную индивидуальность в сфере совершения и трактовки своих и чужих ошибок.

  Придерживаясь идеалов интеллектуальной свободы, мы считаем, что неограниченные возможности интеллекта предопределяются ошибками (и усилиянми по их исправлению и преодолению), в которых следует увидеть энергетический ресурс личности, группы и человечества. Этическая база Лорибуки основана на замене морально устаревшей концепции зла (Дьявол, Сатана и т.п.) на методологию ошибок. Напомним, что в романе «Пророк» ошибка представлена в художественном образе Китовласа.

Законы интеллектуальной свободы

»Не для себя меч работает».
Андроновская пословица

Законы сенсаций, или
Сенсация как наука

Новое определение

1.   Обывателю трудно подобрать объяснение к феномену пророчеств. Настоящее пророчество предстает явлением непознанного. Пророчество вне классификаций. Но... в виде сенсации предсказание и пророчество становится общедоступным информационным продуктом. Идея представить сенсацию как науку заключается в признании за сенсацией двух характеристик. По генезису сенсация есть реминисценция, отголосок мифа о ранее состоявшемся пророчестве. По жанру сенсация видится рецензией на ожидаемое или несостоявшееся событие или высказывание, способные изменить картину мира.

2.   Сенсация есть самостоятельный жанр периодической печати (газетной или журнальной), посвященный анализу события с высоким эмоциональным уровнем воздействия на читателя. Сенсация имеет рецензионную природу! Сенсационный материал представлен версией экстраординарного события-высказывания в форме рецензионного отзыва на объект возможного читательского интереса

Общие законы

Закон предшественника

3.   Сенсация всегда есть повторение имеющегося текстового сообщения. Возможности сенсации - как метода! - ограничены тем, что через сенсацию никогда не вбрасывается абсолютно новая информация. По-настоящему новая информация обязательно проходит незамеченной массовым читателем. Протосенсация есть первое письменное сообщение о событии или явлении, которое далее будет многократно обсуждаться. Определению протосенсация соответствует пророчество.

4.   Большинство сенсаций предлагают новые версии или смелые трактовки ранее заявленных пророчеств. Пророчество есть рецензия на будущее событие, на ненаступившее событие. Поэтому до появления газетной письменности сенсация существовала в форме устного пророчества.

5.   Есть тесная связь между предсказаниями будущего и сенсациями. Хорошая сенсация всегда вторгается на территорию будущего. Сенсация - это переработанный продукт, полуфабрикат ранее озвученного предсказания или пророчества. Сенсация есть газетно-журнальная (текстовая) реминисценция некоего ранее заявленного предсказания или пророчества.

Закон игрового поля

6.   Вне текста сенсаций не существует. Сенсацией назывем текстовой метод приближения массового читателя к игровому полю интеллектуальной свободы. События не имеют сенсационной природы вне человеческой истории и вне восприятия отдельного индивида, закрепляемых в тексте. Но сенсация не событие, а способ подачи информационного материала по поводу события.

7.   Алгоритм построения сенсации заложен в универсальной формуле отбора версий. Каждое из событий (в том числе, и несостоявшееся!) может иметь максимально неограниченное количество версий. Но немногие из предлагаемых версий окажутся близки к реальному событию. Соответствие версии анализируемому событию определяется степенью интеллектуальной свободы. Но не каждый автор текста ею наделен. Интеллектуальная свобода - тренаж для текстовика, работающего в жанре сенсации. Чем ближе событие к игровому полю интеллектуальной свободы, тем более вероятно появление сенсации.

Закон борьбы сенсаций

8.   Сенсация - текстовое воплощение версии. Побеждает та версия, при создании которой автор текста обращался к пограничным возможностям интеллектуальной свободы. Истинной сенсацией следует признать ту версию, внутри которой содержится прогноз-пророчество о возможном развитии анализируемых событий.

9.   Сенсация - рабочий прием в развенчивании обмана среди которого привык жить русский читатель. Наряду с романым образом газетная сенсация стала привычным методом, с помощью которого до человеческих сердец удается донести тайные пророчества. При воцарении в обществе культа интеллектуальной свободы вверх возьмут те сенсации, которые связаны с задачами построения новой цивилизации.

Прикладные законы

Закон сенсации в сенсации

10.   В большой сенсации существует - как минимум - пучок малых сенсаций, незаметных профессиональному глазу, но легко вычисляемых человеком, овладевшим вышеназванной методикой. В основе сенсационной новости о возможности перевода больного русского этноса к новой цивилизации просматривается новая мифология. Миф был и остается главной сенсацией для человечества.

Мифы, завоеванные мечом сенсации

11.   Мифы лежат в основе любой и всякой религиозной или политической идеологии.

12.   Откуда взяться мифам у исторически молодого (а фактически еще не родившегося) этноса? Газетные сенсации и литературные пророчества становятся сегодня строительным материалом для андроновской мифологии!

13.   И в этом смысле сенсационный тезис о новой цивилизации, ранее выдвигаемой А.Юркиным в газетных статьях 1994-2000 годов, - а ныне развиваемый в Интернет-публикациях последнего времени, - в России станет источником для больших и малых сенсаций первых десятилетий XXI века.

Впервые в газете «Пророчества и сенсации», ноябрь, 1999.

Язык - первое оружие человечества

  Бесспорно, мир имеет материальную природу. Но этот сугубо материальный мир воспринимается человеком только через образы опасностей. При том, что существуют опасности вне материального мира. Основные опасности вне материального мира - это человек, сознание, мышление и... язык (более подробно лингвистическая составляющая нашего учения развернута в романе «Пророк» в эпизодах с персонажем Фаддием).

  Идеалисты может быть и правы, отделяя сознание и язык от материи. Но зачем идеалисты отрывают сознание и язык от опасности? Это ошибка. Можно представить сознание и язык чем-то независимым от материи. Но нельзя повторить подобную интеллектуальную операцию, подменив материю опасностью. Природные стихии есть опасность. Опасность, воплощенная в природных стихиях, материальна. Но есть опасности вне природных стихий.

  Этот мир полон опасностей, потому что в нем очень много людей.

  Язык - одна из тех немногих опасностей, которые не просто освоены и активно используются человеком, но таковой эта опасность была с самого своего первого воплощения в угрозе под названием «два разных языка». Незнание «другого языка» - вариант общего механизма непонимания. Напомним, что и животные пользуются языком жестов и, очевидно, другими языками. Поэтому между ними возможно понимание и непонимание. Но только человек использует язык как оружие в межвидовой и внутривидовой борьбе. Собственно, если нечто подобное сделают другие существа, то это следует расценивать основательной заявкой на причисление к «разумным существам». В отличие от традиционных определений языка, эксплуатирующих понятие «орудие», мы придерживаемся принципиальной иной формулировки - «оружие». Для интеллектуальных материалистов (операторов или - сторонников Лорибуки) язык - оружие, выкованное человеком исключительно для борьбы против людей и борьбы с другими людьми против опасностей остального мира (прежде всего, хищных животных и природных стихий). Язык - не орудие (мотыга?!), но оружие. Нож для разделки словесных форм. Меч против мускулатуры более тяжеловесного (динозавра-дракона?), более жестокого (каннибала?) и более умного противника (искусственный интеллект?). Стрела для поражения более подвижного и быстрого существа (врага или жертвы).

  К вящей радости сторонников традиционно шутовских бесед на тему «безопасности» в характеристику языка как оружия мы включаем и понятие «защиты».

  Человеческий язык - это противоядие против таких абстрактных видов смертельного яда как музыка, танец и др. Здесь проходит водораздел между мышлением современного человека, ориентированным на письменную культуру и мышлением доисторического человека, легко поддававшегося шаманским песням и танцам. Здесь шаман - человек, прибегающий к музыке и танцу, как к оружию, используемому как во благо (лечебный шаманизм), так и во вред (боевой шаманизм).

  Не случайно, практически во всех древних мифах мы имеем арехитипичный сюжет о шамане, отнявшем разум у человека. Не менее важны мифологические сюжеты, связанные с утраченной речью.

Законы художественного образа

Понимание образа как управление знаниями

  Среди искусствоведов и музееведов распространенна позиция, умаляющая созидательное значение художественного образа. В 1999-ом году в Санкт-Петербурге издана книжка “Музей как социокультурный феномен”, в которой музееведом С.В.Пшеничной крайне неудачно дано разделение художественного образа и “музейного знака”. В отличие от “воплощенного художественного образа” с его диалоговым “обращением” к субъекту наблюдаются различия, когда “при восприятии же “музейного знака”... в сознании субъекта закрепляется факт непосредственного контакта с реальным, подлинным материальным объектом” (Пшеничная С.В.Музей как социокультурный феномен.СПб,1999,с.85). В чем здесь “уникальная особенность “музейного языка”? (Пшеничная С.В.Музей как социокультурный феномен.СПб,1999,с.86).

  Вспоминая о “средовом контексте, в котором он (музей - А.Ю.) возник, существует, функционирует и развивается”, исследовательница не придает особого значения трем обстоятельствам.

  Во-первых, для субъекта-посетителя музей и есть система образов и Образ.

  Во-вторых, “средовой контекст” (Пшеничная С.В.Музей как социокультурный феномен.СПб,1999,с.75) не может создаваться без образов.

  В-третьих, злоупотребив понятиями “инфосреды” и “сложными информационными потоками” (Пшеничная С.В.Музей как социокультурный феномен. Спб, 1999, с.179), исследовательница окончательно ушла от возможного разрешения проблемы.

  Подобные исследования подразумевал Дуглас, когда выносил смертельный приговор сугубому омузееведению в уничижительной характеристике “представления Леви-Стросса о том, что человек – творец культуры подобен самоделкину, выводящему свое коллективное представление о культуре из найденного в самом захламленном углу лавки старьевщика” (Антология исследований культуры. Том 1, Спб, 1997, с.593). В связи c укреплением этой позиции не пришло ли время сформулировать общие законы процессов зарождения, становления, развития и гибели культуры через взгляд на художественный образ как структурообразующий элемент одной из самых сложнейших систем в истории человечества?

О терминологии

  Вспомним несколько определений.

  «Научный закон... это просто установление инвариантной связи между двумя или более классами явлений при определенных условиях” (Карнейро Р.Культурный процесс. В кн.: Антология исследований культуры. Том 1,СПб,1997, с.433).

  «Отличительным признаком… гуманитарных дисциплин… обычно считают преимущественное внимание к единичному, главной же исследовательской задачей – анализ множества связей, раскрываемых в частных явлениях… наличие общих законов констатируется… там, где все взаимонезависимые ряды явлений демонстрируют общие свойства… это справедливо... и ко всякой науке» (Ф.Боас. Некоторые проблемы методологии общественных наук. В кн.: Антология исследований культуры. Том 1,СПб,1997, с.507).

  По-моему:

  образ - это объект, которому приписывается мысль, не выводимая из его материальной природы.

  Это определение подводит нас к постижению загадки “музейного образа”. Исходя из этого определения, мы уточняем: художественный образ - это объект искусства, наделяемый характеристиками человеческой психики.

  В идеале именно художественный образ (а не просто образ-мысль в артефакте) должен вызывать у нас состояние катарсиса.

  Через характеристику образа можно дать опосредованное определение культуры как способности наделять материальные объекты (дополнять их) характеристиками смысла (мысли и чувства), превращающие объект в художественный образ.

  Исходя из частного определения: “… культура представляет собой класс предметов и явлений, зависящих от способности человека к символизации…” (Уайт.Понятие культуры. В кн.: Антология исследований культуры. Том 1,СПб,1997, с.26), дадим авторское определение: культура есть способность создавать художественные образы.

  Или: культура есть осмысление действительности через художественные образы.

  От зимнего пейзажа на нас веет бодростью свежего снега, осенний натюрморт наводит уныние, а картина весеннего паводка наделяет зрителя оптимизмом. Итак, если подобной способностью наделена природа (узоры на окне в морозный день), животные (пчелиный улей как геометрический образ?) или некий Демиург (мироздание как единый образ), то понятие “человек” в нашем определении будет излишним. Если вышеназванные силы такой способностью не наделены, то излишним вдвойне. Тогда получается: “культура есть постижение мира через способность создавать художественные образы и вычленять их из действительности”.

Закон энергии (1)

  По поводу тождества культуры и образа уместно вспомнить раскрытие “единства пространства” у Эрнста Кассирера (1874-1945). В пределах образа - а по-нашему мнению и в пространстве художественной культуре в целом! - “вступает в силу модальность художественной пространственной фантазии...”. Тогда пространство культуры, задаваемое образами: “понимается как нечто целостное, в динамическом взаимопереходе своих отдельных элементов, как наглядное и интуитивное единство” (Кассирер Эрнст. Философия символических форм. В кн.: Культурология. ХХ век. Антология. М, 1995, с.189).

  В своем наиболее усложненном варианте художественный образ предстает в качестве мегамифа и ядра историософской концепции. Человек всегда боялся бездонных возможностей мифа и придумывал религии не иначе как в качестве самозащитного механизма, жестко ограничивающего творческий потенциал мифа. О чем-то подобном догадывался Вильгельм Виндельбанд (1848-1916), когда в работе “Философия культуры и трансцедентальный идеализм” написал о религии: “... ее эмпирическое своеобразие как особой культурной формы сводится к социологическому расширению психической жизни... к включению в него мифических сил...” (В.Виндельбанд Философия культуры и трансцедентальный идеализм. В кн.: Культурология. ХХ век. Антология. М, 1995, с.64).

  Первый закон вырастает из аксиомы культура невозможна без художественных образовю.

  Получается: художественный образ есть источник творческой энергии, обеспечивающий поступательное развитие культуры, которая развивается по мере того, как возрастает количество художественных образов, обязательных для усваивания отдельным человеком.

  Художественный образ одновременно выступает как системообразующий элемент культуры и как постоянно эволюционизирующая структура цивилизационных смыслов. Многообразие образов обеспечивает культуре пространство смысла, где миф воспринимается пограничным столбом. За ним - другая культура или не-культура.

  Различные точки культуры как пространства ничем не отличаются друг от друга и от соседних. Подобная однородность смыслвого пространства гарантирует нам две важнейщих вещи: остаточную сохранность первообраза и возможность поиска первотолчка данной культуры. И это крайне продуктивные аспекты закона энергии.

  Образы не исчезают (энергия не может исчезнуть!), они превращаются в себе подобных или в свою противоположность. Например, количественное уменьшение художественных образов приводит к исключению из пользования плодотворно жизненных цивилизационных мифов, что свидетельствует о деградации культуры. Упадок культуры принимает необратимый характер с того момента, когда окончательно возобладали агрессивные образы чужого (чужеродно-опасного) мифа или пафосные псевдообразы без отслеживаемой связи с первообразом-мифом. Упадок культуры может быть связан и с переходом образов в откровенно антихудожественные явления.

Закон многослойности (2)

  Об особой “мифологической образности” А.Ф.Лосев говорил как о “бесконечной символике... когда символ становится мифом” (А.Ф.Лосев. Знак.Символ.Миф. М., 1982, с.443).

  В нашем понимании миф, образ, символ и знак есть проявления единого творческого начала на разных этапах развития цивилизации и способности конкретного человека постигать мир через созидание.

  Вещь есть ее образ.

  Произведение искусства видится системой образов, где образ – это смысловое знание и инструмент построения культуры (в частности, и художественной).

  Образ - краеугольный камень культуры! - прочитывается мифом, знаком, символом или художественным образом в зависимости от стадии развития данной культуры и от функций, на него возложенных!

  Отсюда общий закон художественного образа: художественный образ не может состоять только из образа. Как минимум, за оболочкой образа присутствуют следы материнского мифа. Вся прихотливость художественного образа, способного вызвать различные чувства у различных наблюдателей в различное время, основана на том, что он состоит из образа (как мысли), мифа (как чувства), знака (как сообщения) и символа (как узнавания).

  Вневременность художественного образа объясняется его изначальной сакральной природой. С закономерным переходом из религии в искусство миф-образ теряет прежнюю сакральную наполняемость. Но инерционных сил достаточно даже для функционирования цивилизации с атеистической идеологией. Вспомним героическую тематику живописи советского периода, в которой функционировали образы “вождя вообще”, “солдата вообще”, “труженника вообще”, «учителя вообще” и т.д.

  Иллюстрацией действия новооткрытого закона могут быть споры вокруг Б.Васильева, тяготевшего к славянской мистике и северному мифу. Его творчество следует расценить как редчайший пример сведения образа к мифу при установке живописца: “в одной картине - единообразие образов и единообразие мифа”.

  Это тот случай, о котором великий исследователь заметил:

  «Известны случаи, когда индивид выступает как носитель важных мифологических сюжетов” (Ф.Боас. Эволюция или диффузия? В кн.: Антология исследований культуры. Том 1, СПб, 1997, с.344).

  Б.Васильев был художником-демиургом, сознательно противостоящим выводу русских цивилизационных мифов из повседневного употребления. Как известно процесс этот вызван торжеством постмодернистской эстетики, отрицающей законов художественных образов.

Закон двух волн (3)

  Искусство зарождается в лоне самобытной религии.

  В более поздние времена в художественном образе, сохранив энергетику сакрального мифа, искусство становится сугубо светским явлением.

  Само существование художественного образа возможно в пределах устоявшейся идеологии, которая познаваема вне общественной сферы, экономики, военной истории и практической политики.

  «Идеологическая система состоит из идей, верований, знаний... мифология и теология, легенды, литература, философия, наука, народная мудрость и знания... тоже входят в идеологическую систему” (Д.Уайт. Энергия и эволюция культуры. В кн.: Антология исследований культуры. Том 1, СПб, 1997, с.440).

  Отсюда третий закон, который гласит: художественный образ всегда уступает первенство религиозному мифу, принимая участие в формирования новой идеологии на стадиях становления новой цивилизации.

  Образ - и волна, и атом одновременно.

  Цивилизации созидаются с помощью атомарного мифа.

  Самоосознание приходит через череду волн разной интенсивности с огромным количеством образов.

  «Евангелия – это не история, а первые зачатки последующего сентиментального романа на исторической основе с примесью чудесного…” (Н.Морозов. Христос. Книга 1. М-Л., 1926, с.88).

  По-моему мнению, культура представлена двумя накладывающимися волнами, либо усиливающихся, либо ослабляющихся (культура как интерференция мифа и образа). В цивилизациях, принявших чужую религию со стороны, наиболее отчетливо проявляется дифракция - способность обеих волн огибать остаточные очаги самобытной первокультуры.

  Наиболее показательный пример - изображения древнегреческих богов на картинах живописцев-монотеистов. Никому не придет в голову, что основатель исторической живописи в России А.П.Лосенко был тайным язычником и верил в существование древнегреческих богов. Но с каким редким знанием анатомии и непревзойденным реализмом деталей в одежде представлены на его картине “Зевс и Фетида” два загадочных персонажа! Творческая воля А.П.Лосенко умаляет религиозный миф в силу загруженности картины миролюбием утопической идеологии. Художественные образы картины “Зевс и Фетида” переходят в разряд шедевров, когда общеизвестный мифический сюжет русский художник субъективно подстраивает под собственный утопический взгляд на идеологию абсолютизма.

Закон мифического зерна (4)

  Согласно четвертому закону, с увеличением общего числа художественных образов уменьшается количество мифов, активно задействованных в смысловом поле данной цивилизации.

  При стартовых условиях любой культуры число художественных образов примерно соответствует числу мифов. Когда ранние мифы - это образы с вмешательством сверхъестественного, а поздние мифы - это художественные образы сакрального прочтения или остаточный сакральный контекст для внерелигиозных художественных образов.

  В финале развития богатой культуры скачкообразное увеличение художественных образов (вызванное высокой производительностью технических средств) приводит к полному забвению изначальных цивилизационных мифов.

  Но - вот парадокс! - губительная избыточность образов обеспечивает ситуацию зарождения новой цивилизации при строгом соответствии условиям, обозначенным в первых трех законах.

  Вспомним, как “бывает трудно… сделать вывод о том, что мы имеем дело с новой цивилизацией или с новой фазой старой цивилизации” (А.Кребёр. Стиль и цивилизации. В кн.: Антология исследований культуры. Том 1, СПб, 1997, с.268).

  Мифы и образы, знаки и символы - строительный материал для создания художественного образа. Но миф, содержащий картину мира, обладает сильным полем притяжения, достаточным для привлечения образов, знаков и символов, необходимых для создания новой цивилизационной парадигмы. О чем сказано в блестящей работе Т.А.Чернышевой:

  «Миф, как всегда, дарит искусству “арсенал” образных средств” (Чернышева Т.А. Фантастика и современное натурфилософское мифотворчество. В сб.: Художественное творчество. Л., 1983, с.72).

  Медленный распад мифа противоречит быстрому рождению художественного образа, но энергетическая избыточность образов культуры упадка обеспечивает быстрое рождение якобы нового мифа. Это главный вывод, который следует вывести из действия закона мифического зерна.

  Наиболее показателен случай с образом пророка. Миф о Пророке содержит в себе все условия достаточные и необходимые для развертывания новой цивилизации.

  Поэтому отсутствие образа пророка, мифа о феномене пророчества в некоей культуре (например, в русской) говорит о бесперспективности данной цивилизации, о низком пороге выживаемости, об ориентации представителей данной культуры на «уровень простого воспроизведения» (А.Кребёр. Конфигурации развития культуры. В кн.: Антология исследований культуры. Том 1, Спб, 1997, с.486).

  Это всегда свидетельствует о скорой гибели, ибо в постинформационном периоде “столкновение культур происходит всегда…” (А.Кребёр. Конфигурации развития культуры. В кн.: Антология исследований культуры. Том 1, Спб, 1997, с.483) и нет оснований полагать, что другие цивилизации далеки от мысли о замещении русской культуры на географическом пространстве России.

Выводы

  При всем многообразии частных вариантов эволюция художественной культуры всегда осуществляется по определенной схеме. Знание всех четырех законов художественного образа помогает понять суть и последовательность эволюционного процесса: образ вырастает из образа, образ умирает в образе, образ живет благодаря другим образам. Если точнее обозначить эволюцию движущего элемента художественной культуры, то получаются три хода: расхожий миф опрощается до нового образа, далее образы перетекают в образы и, наконец, избранный образ дает жизнь якобы новому мифу действительно новой цивилизации.

Теория отсутствующего элемента

А зачем искать отсутствующий элемент?

  В разработке теории интеллектуальной свободы важна близость призывов из провидческой статьи «Патриотизм как государственная идеология 2000 года?» (1995) к концептуальной ностальгии Сергея Кургиняна по советскому этносу. Знание этой биографической подробности опровергает представление о первооснователе философии оператора как личности, дистанцирующейся от столбового пути развития мировой политологии и футурологии, так и в целом традиционной мысли западного образца. Вместе с тем теория интеллектуальной свободы могла стать одним из трех источников и трех составных элементов в научной системе философии оператора лишь после (и благодаря) тому, как интеллектуальная свобода в качестве метода была задействована при разработке логики опасности и поиска отсутствующего элемента в парадигме древнего и современного знания.

  Лорибука - это монотеистическое учение, в основу которого положена философия оператора, логика угроз и опасности, интеллектуальная свобода, эстетика ошибок и теория отсутствующего элемента. Наиболее полно учение выражено в романах «Пророк» и «Трава». Эти романы следует воспринимать как Ветхий и Новый заветы оператора будущего. Ряд аспектов нового учения отражены в публицистических материалах первооснователя. С момента появления философия оператора позиционировалась пророческой идеологией нового этноса, кардинально расходящейся с основными положениями традиционной религии, истории, литературы и др. наук. В частности, философия оператора отрицает материальный мир традиционных религий.

  Научная новизна теории отсутствующего элемента заключается в том, что впервые выдвигается требование рассматривать целостность системы через обязательность отсутствующего элемента. Отсюда намечается прямой выход на ресурсы интеллектуальной свободы, без которой трудно и невозможно оценить значение отсутствующего элемента для наблюдаемой системы. Обратите внимание на профетический характер философии оператора в целом и каждого из ее разделов. При реализации худших из сценариев в далеком будущем Земля как общий дом станет отсутствующим элементом для человечества, вынужденного переселиться в космос. Возможны и другие варианты, подтверждающие востребованность данной теории.

  Вероятно, идея отсутствующего элемента остается самым легким способом познакомиться с философией оператора без мировоззренческих изменений.

  Школьный пример: нужно узнать кто отсутствует в коллективе? Как это делается? С помощью осмотра-обзора присутствующих или по списку. Полнота письменного списка дает возможность постороннему человеку самостоятельно вычислить отсутствующего человека. А неписаное правило методологии гласит: если что-то может сделать человек с улицы, значит мы имеем дело с методом добычи информации. С общедоступным приемом, пригодным и в прочих сферах. Так ли это?

  Как люди узнают о недостающем предмете? Через список. Что мы делаем для определения недостающего звена в цепи? Мы пересчитываем все прочие звенья. Приближение к полному и объективному знанию оборачивается близостью к фигуре умолчания. К пространству, свернутому вокруг отсутствующего элемента. А теперь рассмотрим действие приема отсутствующего элемента на примере истории русской литературы.

  Как люди приходят к знанию системы при отсутствии важнейшего из ее элементов?

  Догадка об отсутствии чего-либо осеняет нас тем быстрее, чем более полным знанием мы обладаем. Сам факт появления неудовлетворенности знанием говорит о близости познающего к возможной полноте знания.

  Без тезиса «здесь что-то отсутствует!» всякое знание всегда будет неполным и крайне тенденциозным.

  Если от вас не требуют назвать недостающее, значит от вас не требуют полного знания! С вами относятся как с недоразвитым существом, не обладающим системным методом познания. Измените ситуацию. Избегайте интеллектуального общения с людьми неполного знания. То есть, с теми, кто далек от поиска отсутствующего.

  Чтобы найти пустоты, не надо ощупать все выпуклости. К подсчету и обзору имеющегося материала мы приходим при наличии избыточного времени. А если нет лишнего времени? Философы говорят: знание не может быть полным. Но именно тогда мы близки к полному знанию, когда мы вынуждены заводим речь о собственном незнании. Когда изначально совершаем попытку познать-узнать при четком осознании неполноты нашего знания. Наш интеллект освобождается от неверия в собственные силы и тем самым мы максимально приближаемся к возможной полноте человеческого знания!

  Этот парадокс предлагаем называть методом отсутствующего элемента.

  Любопытно, что для человеческого мозга будущее всегда будет отсутствующим элементом. Поэтому пророчества и сенсации призваны дополнить человеческое знание. Знание пророка и научные сенсации следует рассматривать наиболее показательным применением метода отсутствующего элемента поиска отсутствующего элемента в сфере возможностей интеллектуальной свободы. При том, что под понятием «интеллектуальной свободы» мы подразумеваем системные возможности мышления. Теория отсутствующего элемента есть основной методологический принцип проявления интеллектуальной свободы.

  Информационная эффективность данной теории определяется ее междисциплинарной природой, а подтверждается многолетними экспериментами и практическими опытами в сугубо гуманитарной сфере (литература, газетная публицистика и др.). Она выигрышна в сравнении с традиционными методиками, если они не оперируют понятиями «угрозы» и «опасности». Почему? Линии конфликта открывают нам быстрый и эффективный доступ к разноуровневым пластам знания. Ибо угрозы и опасности везде и повсюду. И это замечательно. Прежде всего в том смысле, что человечество всегда будет порождать героев. Герой - это антропоморфное воплощения идеи того, что опасности можно отдалить, оперируя угрозами.

Экскурс в историю слов и значений

  У Даля написано: «Опасение мое сбылось. Опасенье половина спасенья». По В.Далю: «Нет опаснее самонадеянности. Неопасному всюду опасно, неосторожному, беззаботному». Но сама «опасность» как «состояние» в прежние времена характеризовалась прямо противоположным смыслом. Это «свойство по прилагательному «опасный», поэтому «соблюдай опасность, осторожность».

  Далевские книги сохраняют элемент, отсутствующий в системе современного русского языка. Но когда-то этот элемент был основным звеном, обеспечивающим связь материнского (доисторического андроновского) с дочерним этносом - русским народом.

  Словесная деградация лишила нас способности понять, что объединяет однокоренные слова «ОПАСное» и «ПАСКудное» («безобразное»). У Даля: «опаскудеть, стать, скверным, поганым». Но мы остаемся на правильном пути. Вспомним, как у Даля сказано: «уграживать - наводить опасность».

  У Даля было то, что мы потеряли.

  Это «опасник» или «опасница», то есть, опасливые люди. Заметим, в противоположность «пакостникам» как тем, кто злонамеренно приносит другим людям вред (фактически - ущерб). Если «опаска» - это «пояс, кушак», то мы вправе выводить интересующее нас слово из гнезда «опасываться, опасаться, опоясаться, подпоясаться; повязать себе пояс».

  Получается, что выражение «круговая опасность» наиболее полно соответствует историческим корням русскому слову «опаска». И наоборот, «опека» равнозначна «круговой поруке». Для экзотики: «ОПАЙКа» - это действие, связанное с пайкой по кругу. У Даля приводится пример: «опаять жестяную коробку наглухо, запаять вовсе». Когда занимаешься изысканиями по этому историческому вопросу кажется, понятие «опакушить, сделать что бестолково... навыворот» близко к круговому движению.

  Поэтому круг, который археологи и историки называют «солярным», мы связываем с понятием «опасности, которая всегда рядом и повсюду». Это не солнце, а символ опасности от которого в письменности остался печатный знак - «о».

  В энциклопедии «Британика» существительное danger увязывается со старофранцузким dangier. Это производное от слова dongier, перешедшего через вульгарную латиницу dominiarium от латинского классического - dominium, то есть, «собственность». В архаическом значении - «досягаемость, диапазон». Традиционное значение - «вред, повреждение, ущерб». Для характеристики «места, где дети играют без опасности» понимается как «степень угрозы и ответственности за ущерб, боль, вред или потерю». Среди опасностей горной промышленности определяется как «случай или причина опасности». Синоним - «риск». Идиомы - «тонкий лед» и «страшная земля». Противостоит «освобождению, устойчивости, защите, охране, гарантии и щиту». Антоним - security («безопасность»).

  В представлениях о связи современного английского существительное danger мы видим перекличку с далевским «поясом», то есть, жизненным пространством. Вплоть до «опасица» как «опасного времени».

  Время, пространство и человек в поясном разрезе - вот первичное действие понятий, породивших современное danger-опасность. Если и после подобного экскурса в нашу общую историю вы остаетесь на позициях коммивояжера, торгующего железными дверьми или дверными глазками, то остается признать, как много теряет человечество, растрачивая энергию на достижение некоей мертвецкой «безо-пасности».

Почему опасность нельзя назвать
»отсутствующим элементом»?

  Основная проблема состоит в том, что люди ошибочно выстраивают причинно-следственные связи между угрозами, которые они видят и опасностями, которые скрываются за угрозами. Зачастую угрозу №3 человек приписывает опасности №8. В то время, когда расплатой за ошибку становится реализация опасности №1 или №2 через иную угрозу (не №1 и не №2) в отношении того человека, что истратил жизненные и социальные ресурсы в противостоянии ложной угрозе или прочим угрозам (№33 или №666).

  Мы много говорим об опасности, но что происходит в тех случаях, когда люди и народы игнорируют опасности? Когда выстраиваются ложные и ошибочные системы, в которых опасность оказывается отсутствующим элементом?

  Глупец - это тот человек, которого ни жизнь, ни общественные институты не научили выстраивать причинно-следственные связи между угрозой и опасностью. Отсюда комизм глупца многократно повышается при увеличении возраста, достигая максимума возможного комического эффекта в образах «глупых старцев» и «глупых собеседников Смерти». В то же время образ глупца от власти переполняет нас настроением тревоги. Вспомните губернаторствующих и генеральствующих глупцов Салтыкова-Щедрина. Их много, но отчего читателю не до смеха? Объяснение очень простое. Всякий глупец есть угроза. Если это ваш сосед, коллега по работе или родственник, то ваш личный риск ограничивается бытовыми угрозами. Если глупец приходит к власти в вашей стране, становится лидером вашей нации или назначается «министром по опасностям», то впору ожидать народных бедствий. О чем и писал Салтыков-Щедрин, владевший методологией интеллектуальной свободы.

  Дурака можно определить как «субъекта, не оперирующим понятием «опасность».

  Иное дело, с Дон-Кихотом. Почему столетия спустя Дон-Кихот остается угрозой современному обывателю? Художественная глубина этого образа связана с тем, что персонаж воспринимает опасности реального мира (насилие во всех его проявлениях) как материализацию угроз из мира фантазий (рыцарских романов). Чем больше человек погружается в текст Сервантеса, тем в большей степени задается вопросом: отчего современники Дон-Кихота не отвечали на опасности как на угрозы реального мира? Трезвомыслящий аналог Дон-Кихота - отсутствующий элемент испанского романа. Без мысли о данном элементе провисает сатирическая направленность романа. Поэтому мы говорим, что Дон-Кихот обладает конфликтной природой, которая превращает персонаж в одного из наиболее востребованных литературных героев.

  Дурак боится угроз (зачастую ложных), но его психические переживания остаются «дурацкими» (страхом дурака, боязнью глупца) потому, что не подкреплены мыслью. Вспомните, как часто вам приходится слышать (или употреблять) слово «дурак» в рабочее время. Повышенная агрессивность (не путать с конфликтностью) дураков связана не с их химическим истеризмом, а с гипертрофированной способностью реагировать на все и любые угрозы. В классической литературе одним из наиболее популярных персонажей остается дурак, боящийся именно того, чего ему не следует бояться. Читательский смех вызывает дурак, развивающий бешеную деятельность в противодействии угрозе, представляющей опасность для героев (например, влюбленных).

  Психическая подвижность дурака отражает невостребованность его мозга и выливается в бесцельную агрессивность, предопределенную нашим общим каннибальским прошлым. Новое философское учение дает нам возможность перевести большую часть высказываний о дураках на язык опасности. К примеру, выражение «обращается с оружием как дурак (по-дурацки)» на самом деле означает: «не осознает опасности, исходящей от оружия» и т.д.

  Интерес к дураку вызван тем, что это прекрасный случай, выявляющий закономерность: размер угрозы обратно пропорционален степени противодействия опасности. Дурак потому и стал героем народных сказок по всему миру, что не озабочен противодействием опасностям. Если в мире дурака не существует опасностей, то и угрозы для него предстают ничтожными пустяками. Во всех других случаях, чем меньший ресурс потенциальная жертва может противопоставить опасности, тем реальнее и больше для нее угроза.

  Угрозы управляют нашим поведением.

  Мы реагируем на угрозы, но думать можем только об опасностях.

  Феномен опасности предопределил специфику и возможности интеллектуальной деятельности человека и мыслительной деятельности человечества.

  Опасность - единица измерения мысли.

  В этом смысле следует признать одним из наиболее точных выражений фразу «острая мысль». Ее достаточно, чтобы спровоцировать на представление мыслительной деятельности как поединка. Собственно, мысль есть форма, тогда как опасность - содержание.

  Природа конфликта основана на том, что его участники реагируют на угрозы, но противостоят опасностям. Чем меньше участник конфликта осознает расположение опасности за огородным пугалом угрозы, тем меньше у него шансов на победу. С методологической точки зрения непобедимым должен стать тот, кто сводит угрозы к «солнечным пятнам». Для него схема развертывается следующим образом: УЧАСТНИК - угроза - ОПАСНОСТЬ. Для точности картины здесь над словом «угроза» следовало бы нарисовать стрелку, ведущую от «участника» в сторону «опасность».

  Для современных лжемудрецов и лжепророков философия оператора обречена остаться тем отсутствующим элементом без которого калейдоскоп современной цивилизации отвлекает их одураченных последователей от потенциальных возможностей человечества. Сегодняшняя цивилизация - это воплощение стратегических ошибок и тактических просчетов, совершаемых человечеством. Если прибегать к художественным сравнениям, кривое зеркало для человечества, покрытое трещинами угроз. Без философии опасности, предопределившей становление мышления, но просмотренной лидерами традиционной цивилизации, мир не складывается в систему, доступную художественному или строго научному анализу.

Эстетические аспекты
философии оператора

Ван Гог выше Валеджио

  Согласно постулатам интеллектуального материализма, существует единый «мир опасности» с пограничными метками в виде угроз.

  В характеристике опасностей обширное разнообразие версий всегда ограничивается инструментарием угроз. Система описания опасностей располагается в системе координат угроз. Истинность наших представлений об опасности ограничивается знанием об угрозе. Если человека спрашивают об опасностях, он, как правило, отвечает рассказом об угрозах.

  Угрозы - это свойства субстрата под названием «опасность».

  Опасность выступает в качестве общей материальной основы угроз как обязательных и безальтернативных явлений нашего мира. Опасность - самый нижний, фундаментальный слой реальности и сознания. Опасность - неделимый атом человеческого сознания. В этом смысле очень важно, что опасность под названием «человек» выступает субстратом общественных форм в процессах прогресса и регресса. Причем не важно, ведем ли мы речь о «человеке активном» или «человеке пассивном». Отсюда новаторство романиста Гончарова, открывшего социальный тип Обломова. При определенных социальных условиях значение энергетического бездействия «человека пассивного» становится едва ли не равнозначно гражданской активности всех прочих членов общества. Гончарову пришлось использовать недюжие способности романиста, чтобы показать Обломова как «опасного человека», несмотря на внешнее отсутствие угроз в безобидном облике данного симпатичного персонажа. Данное наблюдение подтверждается пассивным поведением русского народа в так называемый «период реформ», которые по сути есть пассивный отказ этноса от участия в спасительной Реформации (смотрите статью «Патриотизм как государственная идеология 2.000 года?»).

  Человек - это существо, овладевшее навыками чтения угроз. Как сказал бы, Кассирер, «человек - это животное, овладевшее навыками получения информации об опасностях через чтение угроз». Но мы придерживаемся позиций инволюции, поэтому формулировка прямо противоположной: «животные и растения - это деградировавшие потомки людей, утратившие изначальный человеческий навык получения информации об опасностях через чтение угроз». Человек - это читатель угроз.

  Позиция оператора выражается в конструктивном скептицизме. Диалектический метод состоит в рассматривании взаимодействия угроз и опасностей как движущих сил человеческой деятельности.

  Понимание ограничено тем, что для интеллекта мироздание структурировано как система опасностей, составляющих мир. Здесь грозы впору сравнить с планетами, что вращаются на орбитах вокруг звезд-опасностей. На чем выстроено главное художественное открытие в фантастическом романе Артура Конан-Дойля «Затерянный мир»? На том, что затерянный мир представлен сокровищницей отложенных угроз. Динамика сюжета и непредсказуемость повествования выстроены на том, что отложенные угрозы реализуются по мере утраты миром динозавров (ходячая зубастая угроза) некоей тайны, связанной с качеством «затерянности». Чтобы узнать ценность светила, нужно достичь последней из планет данной системы.

  Воля - это креативная сила понимания опасности.

  Сила человека не в биохимических возможностях организма, не в самом человеке, а в человеческой способности, в навыке преодолевать опасности. Воля как сила направлена на укрощение угроз. Воля - энергетический ресурс, обеспечивающий человеку диалог со стихиями на равных. Где проявление воли, там свобода выбора. в частности, выбора стихий.

  Где свобода выбора, там конфликт. Если через понятие «конфликт» нам более-менее ясна ситуация с «коллизиями угроз», то из чего сделаны опасности как миры, противоположные миру угроз? В каком именно смысле в одной из угроз реализовываются несколько опасностей? Собственно, что внутри опасности как системы? Что в характеристике процесса опасности как структуры нам доступно, а что остается отсутствующим элементом? Отсюда рукой подать до копий, сломанных в схоластических спорах на тему, существует ли опасности, не имеющие соответствующих угроз? Так сказать, отложенные опасности? Много ли их? И опасен ли сам феномен «отложенных опасностей»? Не менее забавны схоластические баталии на тему: «Пустота - угроза или опасность?» Может ли быть угрозой отсутствие опасности?

  У человека не может быть иной картины мира кроме как представления мир совокупностью опасностей. Интеллектуальная свобода - инструмент познания иномирия. Возможно, худший из других миров, вообще из миров, которые можно создать - это мир неконцептуализованных угроз. В нашем мире он представлен в творчестве психически больных, страдающих шизофренией и манией преследования.

  Существование других миров не предполагает существование других опасностей.

  Множество угроз при ограниченном количестве опасностей обеспечивают структурное многообразие миров. Видимые миры есть воплощение природных стихий, которые суть опасности. Единственно недостижимым и фактически несуществующим другим миром можно признать лишь мир с неструктурированными опасностями. Интеллектуальная свобода важна для понимания того, что опасности связаны с уровнем знаний? Здесь иномирие - это синтез опасностей, которые выступают в качестве независимого основания.

  Если и есть другие миры, то для человека они постижимы через страдание и познание. Прежде всего, потому что опасности других миров осязаемы и осознаваемы через традиционные угрозы. В этом смысле творчество Валеджио и других живописных мастеров жанра «фэнтази» остается усладой инфантильных бесполых личностей. В одном натюрморте импрессиониста заложено больше страсти и брутального позыва, чем в десятках полуголых атлетических тел на фоне динозаврских драконов и несуразных многоголовых и многоруких (многолапых?!) монстров.

  Новая философия замышлена как разрешение антитезы «знак угрозы - смысл опасности».

  Опасности создают смыслы, многозначительность которым придают угрозы. Самая малая и удаленная планета всегда отражает светило. Изображение и восприятие стихий как опасностей предоставляют большой простор для проявлений интеллектуальной свободы.

  Гениальность - способность сводить к минимуму работу с угрозами как чем-то отвлекающим от плодотворного изучения опасностей. Живописец-самоучка Ван Гог оставил нам нормативный образец гения. Творчество, в котором опасности представлены при минимальном количестве угроз (так и хочется сказать, без угроз). Не менее прямолинейно представлены угрозы и опасности в творчестве музыканта Курта Кобейна. Кроме текстов песен в музыкальной стилистике гранжа важна манера поведения культового певца на сцене с оргиастическим разбиванием гитар, шаманскими прыжками, наркотическим трансом, театральным костюмом киника и т.д.

Опасны ли чугунные скороходы?

  Какой эффект Голливуд получил, если в качестве героя редложил массовому потребителю говорящую консервную банку? И сделал это без намека на иронию?

  Фантастический триллер «Терминатор-3: Восстание машин» очень важен для потребителя массовой культуры. Почему?

  Его особое идеологическое значение ограничивается общей идеей. Как вы догадались, это старое доброе предсказание апокалиптического будущего.

  Опасны ли чугунные скороходы 2003 года? Нет.

  Во-первых, потому что киношные персонажи наделены человеческими недостатками. Глупость, отлитая в жидкий металл, настораживает. Если прежде дилогия о Терминаторе на подсознательном уровне воспринималась реминисценцией идеи рыцарства (робот - это рыцарь нового времени), то в третьей серии появление отрицательного женского персонажа вызвало взрыв прежних ассоциативных связей, худо-бедно вписывавших первые фильмы в некую «европейскую традицию». В итоге - вырождение явления. Можно простить, когда Камерон синтезировал образ железного рыцаря с байкером. Это в духе западного провинциального мирка. Но лишить робота привязанности к даме сердца и выпустить его на танцпол ночного заведения с мужским стриптизом? Пошло. Фактически эта безвкусица (железный болван в качестве объекта, вызывающего женские восторги) свидетельствует о неприемлемости любой европейской идеи в любой дозе для американского игрового поля смыслов. Но что в итоге? Если бы фотомодель хотя бы один раз обнажилась, ее можно было бы воспринимать аллегорией Интернету с его порнушным содержимым. Но этого не произошло. Америка показала, что из любой европейской идеи (из исторического мусора) она может сделать инструмент, предназначенный для уничтожения мира. Если мы говорим об уничтожении мира, уместно ли использовать понятие «опасность»? Уничтожение мира по воле человека - это угроза угроз. И единственная угроза, которая вне традиционных опасностей. Потому что, как ни парадоксально это прозвучит, но всякая и любая опасность дает повод для оптимизма.

  Во-вторых, внутри мира машин нам не показаны никакие иные угрозы кроме горстки повстанцев, что обедняет сюжет до комиксоподобного сюжета. Возможен мир машин без человека, но не без опасностей и угроз. То есть, мы не имеем плацдарма для разворачивания пружины интеллектуальной свободы в сторону того, чего нам не досказали сценаристы и режиссер. В случае с предыдущими двумя фильмами это было очень важно. При просмотре первых двух «Терминаторов» зритель втягивался (провоцировался) в заочный диалог с создателем художественного произведения. Из «Терминатора-3» удален всякий намек на личность режиссера.

  Сюжет киноновинки основан на ложной идее относительно того, что искусственный интеллект станет кульминационной точкой в поступательном развитии человечества в сторону интеллектуальной свободы. Это рабочая версия, которая сегодня подкреплена распространением Интернета. Но ложное направление для размышлений отдельной личности и ложная угроза для человечества, раздираемого социальными противоречиями и задавленного биологическими угрозами. Честнее было бы снимать футуристические страшилки о восставшем мусоре или взбунтовавшемся микромире.

  В-третьих, расовые различия между действующими персонажами - это отсутствующий элемент в системе образов кинофильма.

  С точки зрения философии оператора достаточно было на роль робота-женщины Терминатрикса выбрать... азиатку! Вообразите азиатку из фильма «Баллистик» с Бандерасом на месте глуповатой фотомодели, лишь двигавшейся как Терминатрикс, и вы получите убойный киношный коктейль. Тогда весь фильм «Терминатор-3» (с его дурацкими автомобильными и вертолетными погонями и тяжеловесными поединками) прочитывался бы зашифрованным предсказанием мировой войны, конфликтом цивилизаций и тому подобной метафизикой.

  Как видим, высокобюджетный монстр имел все шансы прорваться в список гениальных и многозначительных шедевров современного кинематографа. Заметьте, при минимальном усилии. А что получилось на самом деле?

  В итоге после мировоззренческой катастрофы с «Матрицей-2» негативные эмоции умного зрителя дошли до такого накала, что сюжетную канву «Терминатора-3» хочется выразить через вопрос: «Должна ли Наташа Ростова на первом балу танцевать с поручиком Ржевским, если оба они - терминаторы?»

Три дня неуязвимых

  ...Американский политический триллер «Три дня Кондора» и испанский мистический триллер Intacto прекрасным образом раскрывают идеи, развернутые в постулатах философии оператора и логики угроз. Трудно придумать лучшие иллюстрации для нового учения. Важны не опасности, встречаемые героями на пути, а способы их преодоления и момент воздействия на психическое и интеллектуальное развитие личности, группы и народности. В частности, очень важно, что в испанском триллере Макс фон Сюдов играет еврея, имеющего обыкновение убивать людей выстрелом в голову с расстояния вытянутой руки. Запомните, евреи - нация, представители которой научились перехватывать удачливость других людей и закрепили этот психологический навык в религиозных догмах, обрядах и обычаях. В то время как в «Трех днях Кондора» персонаж Юбер с левой руки убивает бюрократического злодея. Юбер перестает быть угрозой для Кондора, но Кондор остается в опасности. Сам факт того, что суперкиллер выбывает из биографии главного героя означает большую степень угрозы жизни «цэрэушного читателя книг».

  Забавны отчетливые параллели между этими фильмами. Помните, Викс надевает бронежилет на Воробушка? По эстетике «Неуязвимых» это означает момент перехвата Виксом полевой формы удачливости у ничего не подозревающей (!) жертвы. Загадочный диалог в финале объясняется желанием Юбера понять, приобрел ли Кондор удачливость за счет или помимо девушки? Если догадки Юбера верны, то у Кейт нет никаких шансов вернуться из Вермонта (она разбилась по дороге, упала с лыж, покончила жизнь самоубийством, ее застрелил ревнивый любовник и т.д.). И здесь мы не навязываем своей воли автору фильма. Табачный дым, исходящий от Кейт в ее финальной сцене, и есть художественный образ смерти. Чтобы не доминировали мрачные впечатления, вспомните как на берегу залива Кондор ловко делает 2,5 круга вокруг Хиггинса. Согласитесь, что исповедывание философии опасности наделяет зрение новыми возможностями, дает больший захват горизонта. И это только начало...

  И напоследок о жестах. Не менее забавны и и не столь явные сходства в поведении персонажа Роберта Редфорда (из «Трех дней Кондора») с персонажем Макса фон Сюдова (из «Неуязвимых»!). До того, как я посмотрел Intacto меня несколько смущал жест Редфорда, рукой охватывающего китаянку за шею и под затылок. Он сидит на стуле за своим рабочим местом и притягивает девушку к своему лицу. По идее режиссер и актер этим жестом давали понять о любовной интрижке, оставшейся за рамками киносюжета (отсутствующий элемент киносюжета). Теперь (после просмотра «Неуязвимых») понятна мистическая природа этого жеста...

Приложение

Основные рекомендации для поведения
в продолжительных экстремальных ситуациях:

  Объективна лишь та оценка обстановки, которая проводится через отделения близких и явных угроз от долгосрочных и неизбывных опасностей. Оценка обстановки отличается от общеизвестного и распространенного механического подсчета «плюсов» и «минусов» мнимой безопасности. Последователи интеллектуального материализма исходят из того, что объективность требует строго определенного инструментария.

  Не спеши коренным образом менять поведение, но быстрота принятия решений важнее бездействия. Не меняй поведения под воздействием одиночества, страха, скуки или отчаяния.

  Детали важны. Дорожи любыми деталями на местности или в помещении, которые помогают уточнить твое местонахождение и зафиксировать путь возврата. Детали - это деньги человека, попавшего в экстремальные условия, поэтому постоянно думай о том, как «заставить расти капитал» и «увеличить проценты». Если вы романтик, то рассматривайте детали в качестве звезд на ночном небе, а самого себя - первым смелым мореплавателем, решившимся оторваться от побережья и полагающимся только на звезды, которые на фоне однообразия океанских просторов и есть единственно доступные детали мироздания.

  Решимость и настойчивость обязательно сменят панику и страх, когда полный контроль над самим собой возвратит способность быть настойчивым в достижении целей. Решения принимаются не существом, стремящимся к выживанию, но личностью, способной формировать цели и определять свое поведение в соответствии с планом для поэтапного достижения целей. Мысль о цели появляется взамен страха, который, на время действий, может и должен стать отсутствующим элементом твоей психической системы.

  Осознание ситуации как «стабильной» требует перехода к импровизации. Осознание ситуации как «стабильной» создает возможности для проявления интеллектуальной свободы.

  Научись подражать другим, чтобы ощутить пределы своей самостоятельности и независимости в средствах существования и ресурсах выживания. Наука подражания важна для того, чтобы научиться смотреть на себя со стороны.

Тезисы к классификации опасностей

Группа 1.
Опасности природных стихий.
Двенадцать основных опасностей

  1. Живая планета - первая стихия. Угроза землетрясений. Угроза вулканической активности. Угроза провалов земли. Угроза геотектонической деятельности. Угроза геопатогенных зон. Угроза подземелий и др.

  2. Огонь - вторая стихия. Угроза шаровой молнии. Угроза пожаров. Угроза ожогов. Угроза самовозгорания. Угроза Солнца. Угроза электричества. Угроза тления и др.

  3. Ветер - третья стихия. Угроза ураганов. Угроза потери равновесия и др.

  4. Вода - четвертая стихия. Угроза наводнения. Угроза утопления и др.

  5. Холод - пятая стихая. Угроза обморожения. Угроза похолодания и др.

  6. Камень - шестая стихия. Угроза падения. Угроза лавины. Селевая угроза и др.

  7. Человечество - седьмая стихия. Человек как опасность. Угроза смерти. Угроза каннибализма. Угроза убийства. Угроза организму. Угроза распада группы. Угроза деградации (человека и группы). Техногенные угрозы и др.

  8. Песок - восьмая стихия. Угроза быть засыпанным. Угроза обезземеливания. Угроза Сахары и др.

  9. Биология - девятая стихия. Угроза быть съеденным хищным зверем. Угроза болезней, распространяемых животным миром. Угроза микромира. Вирусные угрозы и др.

  10. Стихия металла - десятая стихия. Угроза убийства. Угроза топора. Угроза стрелы. Угроза пули. Угроза ножа. Угроза .

  11. Растения - одиннадцатая стихия. Угроза яда. Угроза отравления. Угроза трансгенных растений и др.

  12. Космос - двенадцатая стихия. Угроза космических излучений. Угроза «озоновой дыры» и др.

Группа 2.
Человек как опасность.

  Угрозы человечеству. Ветхий завет. Нострадамус.

  Угрозы обществу. Угрозы семьи. Угрозы социальным институтам. Угрозы этносу. Угрозы государству. Угрозы группе. Угрозы социальной группе. Угрозы группе людей. Значение пророчества как информационного повода для выхода от опасностей к новым угрозам.

  Угрозы человеческому организму. Угроза смерти. Угроза старости. Угроза утраты (дыхания, зрения, конечностей, речи и т.д. Угроза химического отравления. Угрозы болезней. Угроза страха. Угроза самоубийства. Угроза бессмертия. Угроза сумасшествия. Угроза непонимания угрозы.

  Угрозы человеческой личности. Угрозы для души. Угрозы для религиозной веры. Угрозы для интеллекта. Значение сенсации как информационного повода для выхода от угроз к опасностям.

  Внешние и внутренние угрозы. Смертельные и несмертельные угрозы. Большие и малые угрозы. Единичные и общие угрозы. Воспроизводимые и невоспроизводимые угрозы.

  Классификация угроз интеллекту.

  Опыт классификации ошибок.

© Все права защищены. The Loribyka, 1999

Анатолий Юркин

Добавление

  «В отличии от одноименного романа, созданного в жанре героического фэнтази, публицистическая «Лорибука» - это интернетовская книга «Майн Кампф», написанная не реализовавшимся вождем не осуществившегося народа».

Из отзыва недоброжелателя.

Полное название:

Философия оператора,
или Лорибука

Анатолий Юркин

Книга афоризмов, или
Некоторые вопросы и проблемы
характеристики основных положений
и составных частей священного писания
человека как оператора ошибок в эпоху Интернета

The Loribyka, x-files 0063

ПЕТЕРБУРГ ТОТАЛИТАРНАЯ РОДИНКА ЕВРОПЫ?

  Отсутствие международных наблюдателей на втором туре голосования поставило под сомнение не только демократический характер выборов губернатора Санкт-Петербурге, но и в целом их законность. Так считает один из двух кандидатов А.Маркова. По ее словам, отказ международных наблюдателей из Европарламента и официальных представителей Европы «дает повод усомниться в демократичности и законности выборов». В частности, по мнению Марковой, во второй, раз Оле Андерсона не пригласили потому, что его оценка первого тура оказалась критичной. А.Маркова дала понять, что имиджу города нанесен серьезный ущерб, негативные последствия которого едва ли не отрицают того, что было достигнуто в коде проведения 300-летнего юбилея. В завершении интервью А.Маркова подробнее остановилась на том, что в ночь, предшествовавшую голосованию, в офисе ее штаба на улице Рузовской проводились незаконные действия правоохранительными органами. А.Маркова предъявила фотографии, на которой «заместитель прокурора Адмиралтейского района пытался незаконно проникнуть в помещение штаба, назвавшись «сторожем». Кроме того, по мнению юристов, милиционеры и сотрудники прокуратуры нарушили законодательство, конфисковав часть устаревшей агитации, хранившейся в штабе. А.Маркова дала понять, что ее доверенные лица, проведшие всю ночь в общении с представителями районных правоохранительных органов, не смогли должным образом исполнять свои обязанности в день голосования.

  Отвечая на наш вопрос, и.о. губернатора Санкт-Петербурга Александр Беглов сделал заявление, согласно которому им самим «предложения войти в новый состав городского правительства может быть рассмотрено от одного из кандидатов, в случае победы, и ни при каких обстоятельствах не будет никаких переговоров с другим кандидатом, если тот победит». В завершении интервью, А.Беглов высказал мнение относительно того, что «отсутствие международных наблюдателей и официальных представителей Европы свидетельствует о доверии к городу». Относительно тех избирателей, которые уносят бюллетени, не произведя с ними никаких действий по процедуре голосования, секретарь Горизбиркома Д.Сахарнова сообщила РБК, что «в последнее время так поступают все больше людей и, в этом нет ничего особенного в том случае, если люди уносят бюллетени на память». В то же время в беседе с нами член ЦИК РФ Н.Конкин отметил, что «бюллетени остаются собственностью территориальных комиссий и поэтому их неправомочно уносить с участков». М.Сахарнова и Н.Конкин подчеркнули, что им ничего не известно о привлечении милиции по действиям тех избирателей, которые оповестили о своем желании унести бюллетень и на квартиры которых еще в день проведения первого тура были направлены наряды милиции для проведения незаконных проверок. Также, по словам М.Сахарновой и Н.Конкина, им ничего неизвестно о подобных случаях во время завершившегося второго тура выборов.

Сайт: polygamist.narod.ru.
Источник: газета "Новый Петербургъ"
Автор: И.Иванов
Рубрика: очерк о выборах
Дата: 09.10.2003, №40 (627).

Данный текст на...
Данный текст на...

"Как на смену племенам пришли народы, а на смену народам пришли нации, так на смену нациям скоро придут транснациональные сообщества геймеров (а само понятие игры расширится неимоверно, вплоть до появления игровых экстерриториальных государств, сосуществующих первое время с государствами традиционного типа, не различения игровых и реальных войн, возникновения института игровых браков, появления новых игровых рас с физическим присутствием в реальном мире, игровых денег, которыми можно будет расплачиваться в реальности и т.д)."

Цитата из ЖЖ anton-grigoriev.livejournal.com

Далее