Чичисбеи, или «Соучастники преступлений»

Сегодня вошло в моду выражение «третья мировая война». Неприятная истина заключается в том, что необъявленная третья мировая война ведется спецслужбами против человечества. Почему об этом не говорится вслух? До сих пор большинство населения развитых стран находится в таких информационных условиях, когда вроде бы умным людям мешают прийти к достаточно простым умозаключениям. Без тотального контроля над СМИ спецслужбы утратят свое монопольное право на дезинформацию как товар. Экономика спецслужб возможна до тех пор, пока ее офицеры контролируют мотивационную природу жизненного выбора молодежи. Победа в «третьей мировой войне» возможно при освобождении СМИ от влияния спецслужб (для России, прежде всего, телевидения), легализации наркотиков и абсолютном запрете на ростовщичество.

Без «промывания мозгов» через СМИ и без незаконного вознаграждения резко снизилось бы количество людей, делающих жизненный выбор в пользу диверсионной деятельности. При условии, если выбор одиночек не определяется особенностью темперамента (синдром убийцы) или симпатиями к сатанинским сектам тотального разрушения (синдром изнасилованной). Посудите сами, выживший диверсант получает вознаграждение, значительно превышающее заработную плату современника. В том числе, крайне опасному для собственных хозяев субъекту предлагают пожизненную пенсию ветерана, недвижимость за пределами родной страны и др. Фонд незаконных вознаграждений формируется за счет наркотрафика и ростовщического процента. На сегодняшний день корпоративный общак спецслужб, измеряемый сотнями миллиардов долларов, «разогрел» мировую экономику до состояния, предшествующего взрыву. Какие следует принять неотложные меры?

Ростовщический наркотик

Есть две угроза доминирующему положению спецслужб. Это отказ от ростовщического процента, предложенный экономикой Японии. Обратите внимание, по поводу обвала небоскребов Всемирного торгового центра с осени 2001г. постоянно упоминается японский след. Возможно, в мировой экономике трудно найти более столь несхожих укладов хозяйственной жизни, как в Израиле и Японии. Спецслужбы давно «подсели» на наркотик ростовщичества. Длительное время тянулось и в болезненных формах проходило сращивание управленцев из спецслужб и ростовщиков, представленных с фасадной части мирового правительства топ-менеджерами ведущих банков. Процесс заметно ускорился после окончания Второй мировой войны и создания государства Израиль. Любой экономист подтвердит, что движение теневых банковских средств есть не что иное, как зеркальное отражение перемещений некоего супертовара, потребление которого поддерживает систему.

Вторая угроза

Наркотики – это смазочный материал современного теневого банковского механизма. Наркотики теснее связаны с ростовщическим процентом, чем об этом принято говорить. Вторая угроза реализуется легализацией наркотиков. Сегодня наркотики текут по теневым финансовым руслам, а сверхприбыль от них достается ростовщическим центрам. Без баснословных прибылей, получаемых от наркотрафика, ростовщический капитал потеряет лидирующие позиции на планете. Поэтому догматы экономики ошибок содержат требование от ростовщического процента. человеку-оператору есть чему поучиться у Японии. В деле борьбы с дурманом следует сменить фискальный контроль и силовой прессинг на тактику легализации и медицинский контроль за употреблением наркотиков. Спецслужбы и правоохранительные органы не способны решить проблему наркотиков и никогда не рассматривали подобную задачу достижимой целью. Чем быстрее удастся развести людей в погонах и наркотики, рассматриваемые ими в качестве кормушки, тем с меньшими потерями завершится «третья мировая война».

Дезинформация как товар

Структурообразующим элементом глобализации стала экономика спецслужб. Что нам дает понятие «экономика спецслужб»? Почему именно его следует определить замковым камнем новой экономической теории? Дело в том, что на сегодняшний день спецслужбы функционируют в виде Британской империи XXI века. Государства и целые нации – это не более чем колонии, подвергающиеся эксплуатации со стороны спецслужб. Основой для взаимоотношений современного государства, иногда называемого «социальным», и спецслужб стал ростовщический процент. Государства и нации – колонии, экономическая деятельность которых дает ростовщический процент, контролируемый спецслужбами. Спецслужбы ведут внешнюю колониальную политику со всеми вытекающими обстоятельствами. Мировой терроризм – это огородное пугало, которое помогает сохранить положение дел в интересах меньшинства. В каком-то смысле, спецслужбы борются сами с собой, отвлекая внимание на эксцессы религиозных экстремистов и националистов, требующих государственности. Например, в современной России с какой-то лермонтовской грустью и байроновской усталостью участники процесса признаются в том, что националистическое движение «Память» и ей подобные инспирировались спецслужбами, допустившими развал СССР. А чем объяснить подъем энтузиазма со стороны наций, формально объединенных исламом? Их активность вызвана памятью о том, что в современной истории успешно действовали их предки. Ранее целые народы и группы людей добивались определенных успехов в борьбе против Британской и прочих империй XIX века. На повестке дня стоит вопрос о победителе без национальной идентичности и религиозной принадлежности.

Грядущая Сталинградская битва (2005)

Вместе с тем есть основания полагать, что линия победы пролегает вне конфликта наций и религий. Экономика ошибок, как часть социально-мировоззренческого учения о человеке-операторе, содержит научный взгляд на данную проблему. Какой предстает ситуация с точки зрения догматов экономики ошибок? В тупиковой ситуации технического прогресса спецслужбы вынуждены превратить Землю в концлагерь, внутри которого порядок будет поддерживаться цифровыми технологиями. Но спецслужбы обречены на кровавое поражение. Спецслужбы проиграют не фанатикам национальной независимости или церковному аппарату традиционных религий, но потерпят поражение в противостоянии с человеком-оператором, способным организоваться в самостоятельную социальную силу. Против корпоративного могущества спецслужб, сросшихся с транснациональными компаниями и банками, выступит тот, кто обслуживает пульты управления во всех сферах жизнедеятельности представителей всех профессий. Основанием для столь оптимистического прогноза служит утрата спецслужбами контроля над интернет-пространством. В XXI веке огневой рубеж планетарной Сталинградской битвы пройдет не через фронтовые окопы и землянки, но по клавишам компьютерной клавиатуры и кнопкам сотового телефона.

«Сто слов против спецслужб» (2004)

Постановка проблемы

Идеология современных спецслужб представляет собой вульгарное скопище буржуазных предрассудков, систематизированных в форме бюрократического сектанства с отчетливо проявляемыми настроениями человеконенавистничества. Парадокс современного момента заключается в том, что на территории России разведенные по ведомственным квартирам спецслужбы остаются единственно успешной политической партией.

Вдогонку прочитанному

В начале ноября 2004 года в Таврическом дворце Санкт-Петербурга был обнародован текст модельного закона «О борьбе с терроризмом», предлагаемого для государств-членов СНГ. В основных понятиях межгосударственного документа сказано, что «терроризм - наиболее опасная форма экстремизма, связанная с шоковым воздействием на массовое сознание и сознание государственных и общественных деятелей и заключающаяся в применении насилия либо угроз его применения, посредством чего через устрашение физических лиц осуществляется управление их поведением в выгодном для террористов направлении, и достигаются преследуемые террористами цели». Основная ошибка столь важного для миллионов людей закона содержится в его первой фразе. Ибо в борьбе с терроризмом преступно ограничиваться «правовыми и организационными основами» (конец цитаты).

Хочется верить, что на просторах бывшего СССР не найдется интеллектуала, который столь идиотски длинную и невнятную формулировку принял бы в качестве догмата нового социального учения. Во-первых, жизненный опыт большинства людей среднего поколения показывает, что правоохранительные органы современного государства и спецслужбы функционируют той самой «наиболее опасной формой экстремизма». Во-вторых, «шоковое воздействие на массовое сознание» оказывают именно государственные СМИ, поддерживающие политический режим вымирания великого советского этноса и государствообразующей нации Российской Федерации. В-третьих, в целом так называемая «борьба с терроризмом» есть заранее спланированная и математически выверенная акция «устрашения физических лиц» для осуществления процессов управления толпой, вынужденной день ото дня жить в постоянно ухудшающихся материальных условиях (нищета, монетизация социальных льгот, распродажа природных ресурсов, мусоризация мегаполисов, неэффективность парламентов и др.).

Новаторство заключается в том, что модельный закон «О борьбе с терроризмом» широко захватывает круг лиц, которых можно обвинить в «пособничестве в подготовке и совершении террористических акций». Исторический опыт показывает, что между обвинениями в пособничестве и подозрениями в симпатиях расстояние измеряется человеческими жизнями. Изюминка горе-законодателей заключается в исчерпывающей характеристике «содействия террористической деятельности». Речь идет о некоей мистической деятельности, внимание, «направленной на содействие в какой бы то ни было форме совершению преступлений террористического характера»! Бесспорно, с юридической точки зрения, это чудовищная абракадабра. Осталось только понять, в какое положение попали парламентарии государств-членов СНГ, выражающие намерение поставить каждого из своих граждан под гильотину беззакония.

Свидетельствую, что для ускоренного рассмотрения модельного закона «О борьбе с терроризмом» участникам дискуссии раздали брошюру «Слово против терроризма». На редкость глупая книжка содержала материалы первого международного антитеррористического медиафорума «СМИ против терроризма и наркоугрозы», прошедшего в Москве в апреле 2004 года. На 100 страницах забюрократизированного текста встретилась один-единственный афоризм, мол, «любое государств является питательной средой для терроризма» (А.Асмолов в сборнике «Слово против терроризма», М., 2004, стр. 85). Как это водится в диалоге мастеров эдиповой речи, среди массивов лжи пропали крупинки правды. Абсолютно прав тот полемист, кто увидел в героизации «мастеров конфликтных решений» первооснову государственной политики эпохи перестройки. Продолжая мысль А.Асмолова о «едином психологическом корне» (стр.85) государства и терроризма, впору говорить о феномене спецслужб как едином цивилизационном корне дерева насилия, дающего кровавые плоды терроризма. Трижды прав А.Асмолов, заявляя, что «по сути дела мы боимся фанатиков».

Сегодня есть понимание того, что терроризм имеет целью «воздействие на общество, чтобы уже оно предъявило ультиматум своим лидерам» (В.Соболев, стр.34). Признавая терроризм этической и межэтнической проблемой, авторы сборника «Слово против терроризма» удивляются тому, что «СМИ также зачастую не выступают в роли модераторов общественного диалога по проблеме терроризма, ограничиваясь лишь ролью стороннего наблюдателя и информатора» (стр.76). Любопытно, что привлечение внимание общества к проблеме терроризма отвлекает граждан от каких-либо форм критики спецслужб. Таким писателем планетарной известности как Ч.Айтматов ставится задача, согласно которой «мировое сообщество должно организовать и выработать не только идею, но и действия, программу содействия преодолению нищеты» (стр.77). Известным в мире идеалистам видится «какая-то единая мировая программа».

Фигура умолчания

Уместно вспомнить, что едва ли не первой «мировой программой» была Великая Инквизиция, заточившая меч на еврея-богача. Дело в том, что накануне Инквизиции еврейские купцы первыми проявили себя, выступили конструкторами государственного террора. С помощью незаконно нажитых сокровищ бродячие банкиры и первые промышленные шпионы генерировали череду конфликтов между властями и народами стран Европы. В каком-то смысле можно сказать, что Великая Инквизиция была не более чем ответной реакцией на эпоху первоначально капитала, евреями собираемому благодаря разрозненности государств и народов. Парадокс заключается в том, что в противостоянии евреев, отстаивающих право на реализацию комбинаторных возможностей, прообразом современных спецслужб проступило кровавое пятно на контуре коллективной Европы. Как пишет Лев Поляков в «Истории антисемитизма» (М., 1997, стр. 151): «Прежде всего, обсудим приемы шпионажа и получения информации... инквизиция пользовалась генеалогическими таблицами».

Лев Поляков был абсолютно прав в своем наблюдении относительного того, что Великая Инквизиция была «своего рода плавильным котлом амбиций и фанатизма» («История антисемитизма», стр. 148). Спустя столетия тайные агенты с энциклопедическим педантизмом наследовали изуверские методы инквизиторов. Лидеры спецслужб до белых костей выварены в «котле амбиций». Правда, без какого-либо намека хотя бы на некий суррогат корпоративного фанатизма. Честное слово требует назвать спецслужбы формой корпоративного безумия, не отпускающего человечество с момента завершения Второй мировой войны и окончания «холодной войны».

Мы вынуждены жить в кошмарном мире только потому, что иной уклад жизни сделает никчемным полицию и тайную полицию. При всем своем неоспариваемом профессионализме и мастеровитости в науке убивать и обманывать спецслужбы не располагают механизмами воспроизводства религиозного и вообще творческого (научного) вдохновения. Это не страх, а осознание ограниченности ресурсных возможностей более слабой стороны конфликта. Слово против спецслужб - это монолог, направленный против корпоративного невежества и ведомственной этики. Оставаясь по своей истинной природе агрессивной пустотой, современные спецслужбы готовы пойти на любые жертвы для самосохранения. Не надо обладать математическим даром, чтобы увидеть, что знак равенства между спецслужбами и терроризмом ставится там, где родственные структуры отказываются признавать право личности на свободу поступков и мыслей.

Терроризм - это тотальная война, которую спецслужбы ведут против человечества, используя в качестве режущего инструмента нации, религии и корпорации. Базовым фактором мирового терроризма остается несовпадение границ и сферы интересов наций и религий с размерами и предназначением современных государств. Внедряемая в массовое сознание легенда о необходимости и обязательности финансирования некоего «мирового терроризма» фиксирует положение, когда границы современных государств стали тесны спецслужбам. Увы, современное государство навсегда помечено проклятием тайной полиции. Саван мирового терроризма сшит по мерке, снятой со спецслужб. Терроризм - это болезнь роста спецслужб. Современный терроризм призван лишить гражданина иллюзий и заблуждений, связанных с понятием «государства». Логика угроз утверждает, что сходную функцию выполняют современные спецслужбы, корпоративные разведки, этнические и частные армии. Деятельность спецслужб давно не укладывается в прокрустово ложе политики какого-либо конкретного государства. Чем больше ведется разговоров о терроризме, тем быстрее развеивается ядовитый туман, скрывавший зверя с холодной кровью, взобравшегося на могильный холм, предназначенный для живых. Ибо терроризм - это кульминация в функционировании негосударственных структур, давших кусок хлеба ветеранам спецслужб. Поэтому уместно увидеть в террористе донора, спасающего сотрудника спецслужб от безработицы и мешающего выявить бесполезность последнего в обществе. Если в традиционном мире война была инициацией, то устоявшуюся традицию ломает террорист-смертник.

Наркотик власти

Спор между спецслужбами и террористическими организациями можно свести к вопросу о дисциплине. В будущем власть над человечеством получает та структура, которая навязывает обществу свою дисциплинарные требования. Оттого в сфере «борьбе с терроризмом» особо злободневной становится наркотическая тема.

Почему самая непрофессиональная спецслужба с крохотным бюджетом и скупыми внебюджетными источниками оставляет возможность контролировать наркомана? Потому что анархически настроенный наркоман пойдет на службу в тайную полицию, если ему пообещают бесперебойную поставку желанного зелья. Наркомания - химический способ достижения суррогатного катарсиса. Наркоман довольствуется химическим заменителем катарсиса. Поэтому у любого наркомана разрушается читательская культура и иссякает воля. Это вопрос времени. Парадокс заключается в том, что распространение наркотиков выгодно спецслужбам. Перехватывая у преступности контроль над наркотрафиком, спецслужбы получают бразды правления над многомиллионной армией зомби. Идеальный тайный агент видит в наркотике удаленный пульт управления армией безмозглых и звероподобных солдат. В отличие от обывателя, утопающего в излишествах общества потребления, наркоман не требует улучшения материальных условий жизни. Наркоманская среда не порождает религиозных фанатиков и творческих гениев, перед волей которых пасуют спецслужбы. Поэтому надо отказаться от заблуждения о том, что спецслужбы хотя бы палец о палец ударят в войне с наркобизнесом. Содействуя количественному увеличению наркоманов, спецслужбы готовы реализовать новый проект «казарменного коммунизма», в котором цену человеческой жизни и душе определять в одну дозу.

Читатель важнее агента

Есть единственное объяснение тому, что спецслужбы разных стран и зависимые от них СМИ повторяются в лозунгах вроде того, что «терроризм объявил нам войну и надо применять адекватные меры». Руководители и идеологи спецслужб уподобляются энергетическим вампирам, ибо сами по себе не способны генерировать «длинную» волю. А без волевого начала тайный агент и одного раунда не продержится на ринге с религиозным фанатиком (прежде всего, читателем-фанатиком). Асоциальный гений способен целыми поколениями взращивать читателей-фанатиков. Например, В.Ульянов-Ленин был воспитан на главном романе Н.Чернышевского. Никто из современников не сомневался в том, что «наш Ильич» знал ответ на вопрос «что делать?». Но на смену антиобщественным гениям приходят корпоративные и административные таланты. У жителя распавшегося СССР монументальная скульптура Ф.Дзержинского способна вызвать лишь дрожь в коленках. Но суховатые статьи «железного Феликса» или педагогические опусы Макаренко не породили ни одного фанатика.

Задача современного искусства состоит в том, чтобы снова и снова указывать на механизмы, мешающие развитию личности. Неслучайно, что в своих лучших образцах кинематограф ХХ века раскрывал тему «маленького человека», преследуемого смертоносной системой («Министерство страха» Фрица Ланга, «Север от северо-востока» Альфреда Хичкока, «Три дня Кондора» Сидни Поллака и др.). Поэтому операторы смыслов считают, что «слово против терроризма» должно быть произнесено искусством, направленным против спецслужб. В историческом завтра в отношении терроризма должна быть реализована честная информационная политика. Образы и сюжеты нонконформистского и вне-постмодернистского искусства (возможно, образы новой религии и нового мифа) должны привести к максимально возможному умалению роли спецслужб для операторов и модераторов материальных и духовных ценностей глобализированного мира. Фанатизм - долговременный, устойчивый и самовопроизводимый катарсис. Катарсис - кратковременный фанатизм, облеченный в форму сочувствия персонажу художественного произведения и основанную на самоиронии. Новая религия и новый миф одолеют спецслужбы и их внучатого родственника - терроризм потому, что предложат механизмы воспроизводства фанатизма и катарсиса.

С морально-этической точки зрения «терроризм» можно оценивать «плохим» исключительно в силу его типологического родства с феноменом спецслужб. Терроризм и спецслужбы не более чем маргинальная и корпоративная маска феномена над и межгосударственного насилия. Более того, следует придерживаться мнения, согласно которому «окончательная и безусловная победа над столь деструктивным явлением как терроризм может быть достигнута исключительно за счет последовательного сокращения игрового пространства спецслужб, на которых лежит вина за распространение людоедских идеологий». Призывы вступить в активную фазу борьбы с мировым терроризмом следует понимать как начало долгого пути, в завершении которого человечество избавиться от спецслужб. Если у носителя духовно-нравственных ценностей деятельность шпиона должна вызывать брезгливость, то идиосинкразия гражданина по отношению к тайной полиции будет выражаться в реализации минимума социально-политических прав, доступных личности и группам внутри данного государства. Тогда как модераторы морально-этических приоритетов должны уравнять штатного сотрудника спецслужб, ветерана и идеолога спецслужб с их антагонистами из лагеря мирового терроризма. Спецслужбы всегда старались контролировать авторов, но читатель неподконтролен самой требовательной и строгой ведомственной инструкции. В борьбе с исламом любая спецслужба обречена на поражение. Потому что фанатичный читатель Корана находится вне игрового поля забюрокраченных атеистов. Другое дело, что наряду с такой книгой религиозного вдохновения как Коран возможно становления читательской субкультуры последователей сакральной литературы операторского движения. Из армии читателей будет формироваться новая интеллектуальная аристократия. Определенно, сектантские движения составят основу информационного общества. Уместен вопрос о том, превратятся ли секты XXI века в традиционные религии века XXII-ого? Ответ зависит от того, сумеет ли новая идеология в своих первоначальных организационных формах противостоять спецслужбам.

Для российских властей противостояние мировому терроризму привлекательно тем, что снимает ответственность за ошибочные решения. Навязанный выбор бородатого террориста в качестве врага номер один вынуждает общество отказаться от критики ошибок спецслужб. Под вывеской «борьбы» торжествует полная безнаказанность дорогостоящих и крайне неэффективных структур ранее незамеченных в приверженности духу и букве закона. Но искусственно «подогреваемая» истерия вокруг терроризма не должна сказываться на гражданской позиции, согласно которой спецслужбы представляют угрозу оператору как универсальной производительной единице информационного общества. Публичное слово гражданина весомее поступка тайного агента. Мировая история знает случай, когда социальные эксперименты, проводимые за колючей проволокой СССР, помогли мировому рабочему движению в борьбе за отстаивание прав многомиллионного международного сообщества. Прецедент снова должен повториться в планетарном масштабе. И на этот раз неуемная энергия российских властей в «борьбе» с терроризмом должна кое-чему научить другие народы и правительства. На смену беззаботной эпохе, характеризуемой через мысль, что «на чужих ошибках учатся», пришли новые времена, когда выживать удается исключительно благодаря ошибкам противника и соседа. Объявив войну с террором как дело всех и каждого, спецслужбы допустили ошибку, с исправлением которой человечество вправе рассчитывать на приближение «золотого века».

Этот текст в Рунете

Огромное спасибо Сергею Дресвянникову, который 2005-10-24 в 04:47 выложил текст "Сто слов против спецслужб" в рубрике "Особое мнение" в теме "Ресурсы"!
www.institute.liescience.org/topic_show.pl?tid=1117

«Конан и фиал гнева» (2010)

И моя субъективная ненаписанная конспирологическая история Конана

Еще раз убедился в том, какой я жуткий интеллектуальный отморозок. Взять к примеру Конана из Киммерии. У нас вокруг этого варвара в издательском бизнесе кормятся десятки (если не сотни) людей. Поэтому с середины 1990-х годов сложились какие-то дамско-кокетливые настроения. Ах, Конан (и платочек к мокрому носу). А ведь не мешало бы посмотреть на общий контекст эпохи.

После 1945 года США втягиваются в Корейскую войну. Военный конфликт между Северной Кореей и Южной Кореей длился с 25 июня 1950 по 27 июля 1953 год. В реальности это была война между США и КНР вкупе с СССР. И США проиграли.

И что мы видим в издательской политике США? В самый разгар войны, в тот момент, когда в американские семьи пошёл поток похоронок, издается повесть «Бог из чаши» (The God in the Bowl, 1952). Прошло 16 лет со дня гибели Роберта Говарда, когла-то придумавшего этот издательский бренд. Новые тексты профессионально дописаны и отредактированы Л. Спрэг де Кампом.

И понеслось!

Добрым напутственным словом американским военным лётчикам звучит название еще одной повести – «Дорога орлов» (The Road of the Eagles, 1955). Всегда позиционируемый в качестве «самого интеллигентного фантаста США» Л. Спрэг де Камп выпускает книгу с недвусмысленным названием «Ястребы над Шемом» (Hawks over Shem, 1955). И тут деньги заканчиваются. Кто-то наверху дает команду «отбой теме!».

Спрэг де Камп откровенно скучает.

Но вот разворачивается полномасштабное военное вмешательство США (1965—1973) в дела социалистического Вьетнама. И что? Правильно, кем-то профессионально подогревается вторая волна ажиотажного интереса к Конану. Но на этот раз издательскими настроениями верховодит редактор и писатель Лин Картер. Это важная деталь потому, что Лин Картер был военным в Корее. В Азии Лин Картер служил в пехоте с 1951 и по 53 год. Впоследствии родственники взяли за обыкновение всячески умалять военные заслуги Лина Картера. В воспоминаниях и мемуарах (жен) говорилось, мол, разбирал бумаги при штабе. Возможно, умаление заслуг – это дань моде на пацифизм. Но факт присутствия Лина Картера на передовой никто никогда не оспаривал. Социальная система США устроена таким образом, когда в 1985 году страдающий от рака полости рта Лин Картер смог получить квалифицированную медицинскую помощь исключительно благодаря статусу «ветерана Кореи».

И вообще, в отличие от отсидевшегося в палаческом тылу Казахстана Аркадия Стругацкого, практически все американские писатели-фантасты «золотого века» принимали самое активное участие в военном противостоянии с врагами североамериканской Родины. Вплоть до Лари Нивена, умудрившегося при Рональде Рейгане атаманить в политическом проекте «Звездные войны (на разорение СССР)».

Крайне своевременно выходит в свет кровожадная повесть «Долина пропавших женщин» (The Vale of Lost Women, 1967). Если вкратце пересказать сюжет, то там Конан нарушает договоренность с вождем чернокожего племени и походя до последнего мужчины вырезает союзников. Геноцид по расовому признаку. Побоище устраивается по капризу белой пленницы, которая сразу говорит герою, что «никогда не буду твоей». Белокожая женщина (истеричка с замашками голливудской звезды 1930-х) наблюдает побоище и убегает в таинственную долину. Туда за ней спускается Конан. Супергерой с длинным мечом легко побеждает крылатое чудовище. Еще бы, ведь во Вьетнаме велась вертолетная война! Л. Спрэг де Камп подтягивает новых соавторов. Но Лин Картер не сидит сложа руки. В свет выходят шесть романов о герое по имени «Тонгор». Особенность этих романов про ужасную древность заключается в том, что стратегия и тактика военных действий в Лемурии совпадает с таковой у американских вертолетчиков. Ибо Тонгор перемещается над джунглями (!) Лемурии на летающих лодках (воллерах), злобно обстреливаемых аборигенами из луков.

Третий всплеск к теме приходится на 1978-1980-е годы. Л. Спрэг де Камп вдруг выпускает идеологически перегруженный роман «Конан и Бог-Паук» (Conan and the Spider God, 1980). Конан показывает себя знатоком религиозных культов Хайборийской эпохи и почти богоборцем. Здесь любой аналитик мог бы догадаться - США начинают идеологическую войну против СССР. До сих пор Л. Спрэг де Камп не делал холостых выстрелов!

С 1981 года ситуация кардинально меняется. Интеллигентов вроде Л. Спрэга де Кампа просят не беспокоится. Культурист Арнольд Шварценеггер играет роль Конана. Но вот вопрос? Ранее денег на экранизацию не было. Их не было с 1936 года и по конец 1970-х годов. Но в 1979 году СССР вводит свои войска (танки) в мятежный Афганистан (где они пробудут до 1989). И деньги сразу находятся! На сказку? На две! В 1984 году снимают второй фильм о Конане. 1989 - год позора и унижения для СССР. В 1991 году СССР разваливается. И - странно - никто не дает денег на третий фильм о Конане! А теперь самое интересное. В марте 2010 года американцы начали съемки фильма «Конан»-3. Бюджет рекордно большой.

Ждите политических событий в России!!!

6 мая 2010 года газетный материал размещён на сайте rksmb.ru/get.php?3798

Проект в $1.000.000

«Козья морда порнографической ахинеи»

«Литература - это испражнения души,
всего лишь конечный продукт душеварения».

Анна Варенберг, «Геометрия надежды»

У обожаемой мною Марии Евгеньевны Грабарь-Пассек (нем. Maria Grabar-Passek) в книге «Античные сюжеты и формы в Западноевропейской литературе» (М. 1966) сказано про «Троянскую» речь Диона:

«… между тем, как в Аргосе его речь, конечно, вызвала бы негодование» (стр. 163, см. Приложение внизу).

Наивная до оптимизма классического образования и простодушная до советской наивности, Мария Евгеньевна! Она не знала про то, что в цикле произведений о Конане Роберт Говард назвал Аргосом юго-западную державу Хайбории с выходом к Восточному Океану. Мария Евгеньевна умерла в 1975 году. Откуда она могла бы узнать или догадаться о том, что Анна Варенберг напишет повесть «Закат Аргоса» (2002)?

Помпезный Варенберговский «Закат Аргоса» вышел (на большую дорогу - перечёркнуто) в свет всего 27 лет спустя после смерти Марии Евгеньевны Грабарь-Пассек. Здесь можно сказать только одно: беллетристика Анны Варенберг у жителей древнегреческого Аргоса, «конечно, вызвала бы негодование». (По законам ахинеи здесь следует приьавить - А томатный сок, пролитый Лени Рифеншталь на съемках горных фильмов, должен быть сакрализован!)

В современной российской беллетристике общим местом стали сетования на постмодернизм. Над Москвой слышны сетования по поводу Владимира Сорокина, внешность которого подозрительным образом схожа с образом художника Никоса Сафронова. Зацикленность москвичей на богемном В. Сорокине вызвана тем, что за пределами Невского проспекта Россия не знает Анну Варенберг. Самим фактом своего биологического существования Анна Варенберг опровергает традиционные дефиниции графомании. В них говорится про тексты, не имеющие «культурной ценности». Это так. Но для мира графоманов нужно мерило. Нужен эталонный образец. Анна Варенберг - демонический графоман. Анна Варенберг - графоман, демонизироваший фантатсику инструментами БДСМ (англ. BDSM). В Нулевые годы она прожила жизнь женщины-солдата, прикованной к типографскому станку, в котором ей виделся инструментарий БДСМ. Анна Варенберг не одиночка. Внешне она поразительным образом похожа на свою землячку Марию Семенову, внутренним миром - на православного журналиста Павла Виноградова...

Проблема с Анной Варенберг заключается в том, что в коммерческой беллетристике ею предпринимаются попытки дискредитировать то смысловое пространство русской литературы, на которое она влезает с постмодернистской мясорубкой в не дрожащих руках. Например, известно, что в 1997 году Анну Варенберг «на ура» приняли в Союз российских писателей. Далеко за пределы культурной номенклатуры распространился слух об ориентации этого писательская кластера. У меня есть своя версия относительно той легкости, с которой Анна Варенберг удостоилась звания «профессионального писателя»: в самых эпатирующих и вызывающих своих текстах она всегда была верна идеалам социалистического реализма. Не ищите элементов художественности в текстах члена Союза российских писателей Анны Варенберг.

Но Анне Варенберг не приходит в голову выйти из славной творческой организации после публикации порнографического рассказа «Брак по-монастырски» (2001). Этому произведению свойственен тот самый ползучий автобиографизм, которым грешат многие православные ратники из Союза писателей России. Пока мужчины с писательскими корочками «защищали православную духовность», у них под административным боком Анна Варенберг исповедовалась читателям журнала «Эротикон»:

«Я – из семьи абсолютно нерелигиозной, но по молодости христианские идеи увлекали меня до безумия. В особенности, разумеется, православие. Лет в шестнадцать я приняла крещение и принялась (на такие мелочи, как повторы в одном предложении автор никогда не обращала внимания – А.Ю.) бегать на всевозможные службы…

У нас дома почти каждый день тусовались ребята из семинарии, а то и уже солидные батюшки. Мне очень нравилось принимать их у себя, даже не смотря на то, что эти господа пили, как лошади, травили скабрезные байки из церковной жизни и вообще благообразный и даже попросту человеческий облик теряли довольно быстро, ничем не отличаясь от обычного пьяного сброда…

В один прекрасный день поняла, что батюшка мой начал погуливать на сторону. И так увлекся, что однажды я застукала его… с другим. Парнем, разумеется. Соперником. И тоже семинаристом…

Как увижу батюшку в рясе, всего из себя такого благообразного, да представлю себе, как этот святой отец раком стоит – всё. Начинает душить дикий смех. А в храме смеяться как-то не принято» (№3, 2001, стр. 14).

Здесь я привел такие цитаты, которые вроде бы можно вслух прочитать в присутствии верующего человека или державно мыслящих членов Союза писателей России. Но автор конановской повести «Дева Лорэйда» (2005) сильна кое в чём в другом. Меня мало интересуют отношения автор повести «Клятва киммерийца» (2000) с сексуальными божками православия. За подробностями отсылаю к журнальному творчеству Анны Варенберг. Это сотни порнографических рассказов с подобной «тухлинкой», изданных под десятками псевдонимов. Их неимоверное количество. Именно в Анне Варенберг издатель нашёл Идеального автора. Хотя большая часть графоманских текстов попросту не подписана. Есть здоровья, - греши.

Мы все взрослые люди. И на все случаи жизни можно найти оправдание. Самую гнусную вещицу безнадёжной графоманки можно провести по категории «антиклерикальная беллетристика». Но графоманская порнография выплеснулась из писательского корыта и церковного автобиографизма на англосаксонский футарк!* Ибо в 1998 году Анна Варенберг попыталась испортить литературный миф о Рыжей Соне. И здесь понадобятся внятные разъяснения.

Я вынужден признать право гражданки России Анны Варенберг на сатирическое изображение священников православной церкви. Если про содомские утехи хозяйственных единиц РПЦ Анной Варенберг написано в традициях русского реализма, то, может быть, это всё правда. Беда затаилась рядом. При переходе от реальности к миру литературных персонажей автор повести «Наследие мертвых» (2001) не меняет настройки. Графоман не меняет свиной хвост на гусиное перо. Изъятые из матки Рыжей Сони «медвежьи кишки» упорно наматываются на оселок русской словесности. Сколько раз? В издательстве «Северо-Запад пресс» эта выпускница факультета русского языка и литературы РГПУ им. А. И. Герцена (1992) выпустила восемь романов. Еще несколько повестей - в издательстве АСТ.

Из-за графоманского подхода к действительности и к творчеству Анна Варенберг не видит разницы между слабостями и должностными нарушениями священника-гомосексуалиста из реального мира и подвигами литературного персонажа из категории «кумир подростков». Поэтому я не могу согласиться с тем, что литературные персонажи Конан и Рыжая Соня изображаются тем же самым порнографически-сатирическим инструментарием. Кто читает о приключениях Конана и Рыжей Сони в книгах Энтони Уоренберга и Энтони Варенберга (подозреваю, что нам еще предстоит открыть Уолтера Варенберга), тот подвергается одной из наиболее мощнейших смысловых диверсий.

Графомания – ловушка. На попавшего в нее автора можно и махнуть рукой. А вот за читателя следует побороться!

Иногда читатели спрашивают: с чего начинать знакомство с серией про Конана? Читатели запуганы огромным количеством отрицательных отзывов. В статье «Пируг или Нет золота в серых горах» (1993, PIROG albo Nie ma zlota w Szarych Gorach) польский фантаст Анджей Сапковский назвал наследников Роберта Говарда «шустряками». Это не справедливо. Этот выпад Анджея Сапковского мне представляется ничем не обоснованным. Ни Спрэг де Камп, ни Лин Картер не заслужили такой оценки. Спрэг де Камп традиционно признается одним из самых интеллигентных НФ-авторов. Лину Картеру несколько поколений обязаны «воспитанием чувств» на серии «Фэнтази для взрослых» (не имеющей аналогов в России и не повторенной нигде в СНГ). И т.д. Словом, не дадим в обиду Лина Картера! Хотя в целом Стив Перри - ремесленник, готовый взяться за любую тему и любой образ, - но могу порекомендовать: Стив Перри (Perry Steve) «Цена победы». Иногда полезно ознакомиться с вещью, вышедшей из рук ремесленника. Вполне пристойная беллетристика. В отличие от Энтони Уоренберга или Энтони Варенберга.

В чем ужас ситуации? В отечественной фантастике сужается пространство смыслов. Стругацких будут знать только по экранизации «Обитаемого острова». Вся палитра представлений о Конане едва ли не умещается в чтение графоманских повестушек Анны Варенберг. Того и гляди, среди молодежи появится цинично настроенные читатели, для которых «всё станет ясно». Знаем, ваш Филипп Дик был американским Вохой Василевым. Ваш британский Джон Браннер – это урод вроде Макса Фрая. И т.п.

Отныне дискредитировано само понятие «писатель-фантаст». В 2009 году издано 540 романов. Сколько можно извлечь художественности из этих романов? Где тропы? Сколько новых эпитетов представлено авторами 540 романов? Хоть кто-нибудь их них работал над словом, со словом? Повторюсь, где свежие метафоры? Список вопросов можно продолжить.

Ответ известен. Ответ один: «не приставайте к нам с этими глупостями. Мы реализуем издательские проекты. Мы стараемся заработать деньги. Мы стараемся окупить средства, вложенные в раскрутку Графоман Безнадёжича». И ведь не получается. Нет новаторства, нет минимального уровня художественности – откуда прибыль? Число писателей-фантастов растет, но сужается читательская аудитория.

При чтении беллетристики Анны Варенберг у неподготовленного читателя может создаться ощущение, будто автор настроен оптимистично. Эта иллюзия достигается за счет того, что в пространстве прозы персонажи передвигаются порывисто и бесцельно. Они вдруг появляются и столь же неожиданно непонятно куда исчезают. Графоман не владеет элементарными приемами. Читатель не знает, откуда персонаж появляется, куда он исчезает и, главное, зачем всё это описывать в традициях социалистического реализма? Дерганное поведение хаотически мечущихся персонажей создает очень важную иллюзию. Это городская легенда про легкоё авторское отношение графоманов к жизни. При попытке понять прочитанное приходишь к выводу, что читателю не увидеть сюжетную работу большей части персонажей. Анна Варенберг не умеет создавать систему персонажей. Персонажи оторваны от сюжетной работы. Но это половина беды.

С остальными персонажами, - с теми, кто получил прописку в тексте по обстоятельствам, не зависящим от автора - Анна Варенберг тоже не знает, как ей поступить. Беспрерывно «пожимающий плечами» Конан – это плевок на могилу Роберта Говарда. Всякий раз, когда персонаж «пожимает плечами», это говорит о беспомощности автора. Если у персонажа нет сюжетной работы, то он будет совершать массу никчемных поступков и удивлять читателя истерически автобиографическими жестами. Но именно таким способом графоман доводит объем текста до количества печатных знаков, требуемого издательством.

Другая проблема с Анной Варенберг (и несколькими десятками подобных графоманов) состоит в том, что ей не удалось встроить секс в фантастику. Я бы объяснил эту ситуацию сексуальной распущенностью в СССР. Звучит странно, но верно по сути.

Получи Анна Варенберг (и Олег Ладыженский!) образование в католическом интернате, мы бы имели нашего российского Филипа Фармера. Советское общество было безнравственным социумом. В реальности гражданка СССР Аня Варенберг имела возможность заниматься сексом (в институт культуры многие стремились за доступным "мясом"). Поэтому в её текстах не усматривается тема запретов, характерная, например, для англосаксонской опиумной прозы. Развал СССР привёл к негативным последствиям.

С 1991 года скачкообразно выросла пропаганда аморального образа жизни. И произошла инфляции слова. Эти два обстоятельства помогли рукописям Анны Варенберг пробиться в издательства. Но 1991 год не стал точкой преображения Варенберг как русскоязычного автора, способного обновить жанр.

До 1991 года среднестатистический советский графоман хотел работать в жанре порнографии. 90-е годы предоставили такую возможность сотням графоманов, рассматривающим порнографию средством самовыражения. Но где скачок духа? Где новизна формы?

По сравнению с Филипом Фармером, критикуемым за описание новых биологических видов половой жизни, Анна Варенберг ограничилась механическим перебором кем-то ранее растиражированных шаблонов. Ещё интереснее поступил Юрий Нестеренко. В каком-то смысле Юрий Нестеренко повторил "открытие Америки", сделанное московским политологом Сергеем Кургиняном. В палачестве и в асексуальности Юрий Нестеренко повторил догмы... советской морали!

Как Сергей Кургинян призвал встретиться в СССР-2, так вокруг образа "дочери палача" Юрий Нестеренко восстановил худшие двойные стандарты и советские догматы.

Для графомана слова и жесты героя – это «вода», увеличивающая размер произведения. Так создается иллюзия романных форм. Повесть выкраивается из того, что все по несколько раз «пожимают плечами», неизвестно куда убегают и непонятно зачем целуют героинь, в которые автор вложила два пуда автобиографизма. Впрочем, вскоре от иллюзий не остается и звериного следа. Читатель трезвеет при попытке пересказать сюжет и отследить психологический рисунок конкретного героя.

Кто страж у врат порнографической ахинеи?

Более чем в отношении кого-либо к автору повести «Врата черепа» (1998) справедливы самые обидные слова Анджея Сапковского о «шустряках», согретых инверсионным следом (товарный знак на этот троп – А.Ю.) от Конана (Рыжей Сони, Кулла и т.п.). Если издатель говорил: «Слушай, Анюта, у нас в производственном плане образовалась дыра. Сможешь до зимы написать повестушку про Рыжую Соню?», то будьте уверены, – со следующей секунды наступала великая метаморфоза.

Если вы подумали, что автор повести «Ловцы душ» (2001) волевым усилием становится Рыжей Соней, то это значит, что вы ничего не знаете о нравах русской графомании. Тайна книжно-издательской Киммерии в другом. Анна Варенберг носит в себе ту самую генетическую память, о которой до собачьей слюны распространялся Иван Ефремов в романе «Лезвие бритвы». Рыжая Соня была Анной Варенберг! Такова мотивация великого графомана нашего времени.

«… дитя было доверено заботам Эмис, ее подруги, у которой было трое собственных детей, однако она никогда не отказывала в помощи Лю Шен: последнего из сыновей Эмис кхитаянка принимала у нее сама, роды были очень трудными и едва не стоили Эмис жизни, но когда всё обошлось, женщины весьма сдружились…» «Закат Аргоса»

Не надо обладать филологическим образованием, чтобы понять, что в образе Эмис выведена мать троих детей Анна Варенберг, у которой, как известно, «роды были очень трудными и едва не стоили…» И т.д. И т.п. Читая подобную ахинею, понимаешь простые вещи. В каком-то смысле Нулевое десятилетие было «эпохой Анны Варенберг». Тень Анны Варенберг по-гоголевски маячит за спиной каждого русского читателя. Автор повести «Врата Немедии» (2001) безраздельно царствует на троне демонической графомании. И российским феминисткам и сержантам женского фэнтази предстоит долгая и кропотливая работа по переписыванию «минусов» Анны Варенберг на «плюсы» в стиле «аля Урсула ле Гуин».

Мы все современники Анны Варенберг. Не современники недавно умершего Владимира Савченко. В метафизическом смысле нет, нельзя одновременно быть современником Уильяма Козлова, Анны Варенберг, Макса Фрая и Владимира Савченко. Допустимо что-то одно. Анна Варенберг – это обезуевший ангел петербургской графомании. Это товарный знак графомании по-петербуржски. О. приветствую тебя, трусливо убегающий от Конана, современник и читатель Анны Варенберг! Для беспрерывно гыкающего от пошлых постельных сцен читателя Анны Варенберг первоисточник по Конану окажется неподъемным интеллектуальным чтивом.

Анна Варенберг создала образ матери трех детей в беллетристике про Конана. Это сошло ей с рук. Поступок остался безнаказанным. Читательская общественность не заметила подвоха. О чем говорит образ матери трех детей в книге про Конана? О вторичности героя. Конан не сексуальный богатырь. При распределении ролей Конана обнесли. Кто-то за спиной Конана обрюхатил женщину, которая – по авторской версии – и после рождения третьего ребенка остается до безумия привлекательной и полезной в дорожных приключениях. Обычно такие вещи называют «подставой». Конана подставили. Подозреваю, не в первый и не в последний раз.

Николай Гоголь непрерывно думал о двух вещах – о новых сапогах и о чёрте. Но что такое русский чёрт в сравнении с сексуальными подвигами Конана? Анна Варенберг пошла дальше автора «Мертвых душ». Соавтор повести «Осенняя луна» (2003) может думать только об одном – о своем месте в истории русской литературы. Её место где-то рядом с Павлом Крусановым.

До полусмерти зацелованный издателями Павел Крусанов – это, не к ночи будь помянута, Анна Варенберг в штанах.

Кто не знает про беллетристику Анны Варенберг, тот не подходил к раю текстовой пропасти и не всматривался в бездну. А без подобных процедур трудно претендовать на звание «эксперта по самому плохому» и «знатока худшего из возможного». Единственным слабым местом в этом определении мне представляется упоминание про штаны. Писательница и журнальный редактор Анна Варенберг ходит в нестиранных и не глаженных штанах. Но здесь важны гендерные различия, которые опять-таки мало проявляются в случае с существом, до корней волос посвятившим себя делу погубления корней российской беллетристики. Павел Крусанов сам себя втянул в штаны Анны Варенберг. Или, наоборот, Анна Варенберг мутировала до психиатрической прозы Павла Крусанова. Чего стоят его давние рассказы про психиатров, когда-то давно в конце 1990-х годов опубликованные в газете «Вечерний Петербург». Здесь так и хочется позлословить, переименовав газету и город - «Вечерний Варенбург».

В одном Анна Варенберг обошла Павла Крусанова. В количественных показателях её трепетная и легко ранимая душа больше «испражнялась» (смотри эпиграф). Поэтому после смерти ленинградско-петербургского беллетриста Уильяма Козлова Анна Варенберг получила все права на трон российской графомании.

Смена статуса произошла по всем юридическим законам. Но Анна Варенберг отличается от Уильяма Козлова. Тот временами занимался самопародией. Анна Варенберг напрочь лишена чувства юмора. Ирония для неё – это что-то вроде анти-материи. Будь уверены, Анна Варенберг вживается в любое задание издателя. Ибо Анна Варенберг – это генномодифицированный текстовой товар.

Я удивляюсь хладнокровию Анны Варенберг, до сих пор не примазавшейся к репутационному цунами, поднятому сагой о вампирах под названием «Сумерки». Здесь я, вероятно, в силу личного знакомства (2001) думаю об Анне Варенберг лучше того, чего она заслуживает. Не исключено, что под одним из десятков своих топорных псевдонимов Анна Варенберг кропает гремучую смесь из повзрослевшего Гарри Поттера и садомазохистски настроенных девушек из вампирских «Сумерек». А если у Анны Варенберг нет сил для создания российского китча на сексуально-вампирскую тему, то под псевдонимом «Анита Ублюдонберг» должен выступить тот, кому дорог тезис про Россию – родину самых больших и самых розовых графоманов. Имя им - легион. Про них с юмором рассказано в ЖЖ-блоге valdrus.livejournal.com (пересказываю с изменениями):

«В истории графомании России самая сильная сцена, когда Борис Стругацкий объявляет Илье Стогоffу, что они только что ели ноги Анны Варенберг. Сотрапезник в ответ говорит, что ему надо пройтись и всё обдумать. Вернувшись после чтения «Заката Аргоса», Илья Стогоff просит разрешения завернуть кусочек для Павла Крусанова и Макса Фрая».

Помните, персонажи Уильяма Гибсона отбивались от злодея по имени «Вирек»? Тот вроде бы хотел свою личность навязать матрице? Так вот, Анна Варенберг – это вездесущий Вирек, взявший-таки вверх над матрицей русской графомании. Анна Варенберг – это книжно-издательский вирус. Анна Варенберг – это разведчик, посланный из вражьего стана графоманов с ответственным заданием внедриться в мир людей и выглядеть, как человек. Это бездна. Это последний порог, за которым веет холодом генетических экспериментов по скрещиванию носового платка Роберта Говарда с сапогами Боборыкина.

Конан для Анны Варенберг

• Дева Лорэйда (2005)
• Закат Аргоса (2002)
• Клятва киммерийца (2000)
• Наследие мертвых (2001)

Рыжая Соня для Анны Варенберг

• Врата черепа (1998)
• Ловцы душ (2001)
• Белый воин
• Врата Немедии (2001)
• Осенняя луна (2003, соавтор: Сергей Неграш)

P.S. Анна Варенберг знает, как действует виагра в Киммерии:

«— Да ладно, — попытался остановить ее Конан. — Не было ничего такого.

— Как так «не было»? Память у тебя короткая! Я тогда тебе подсыпала в вино такой порошочек заговоренный, от которого у тебя это самое сокровище три дня… — она захлебнулась от смеха, вытирая глаза, — три дня без перерыва колом стояло и ты уже не знал, куда деваться от такой напасти! Потом-то до-олго, надо думать, на женский наш змеиный род и смотреть было тошно… Не обижайся, герой! Мне самой жаль сделалось, что я так над тобой подшутила, да было поздно». «Закат Аргоса»

Забавно, что при наличии Анны Варенберг (Е. Гуляковского и др.) российские издатели и читатели делают «козьи морды» при упоминании «порнографии» Джона Нормана или «совратителя богов» Ф. Фармера. Джон Норман и его цикл про «Гор» - образец целомудренности в сравнении с грязными мыслями Анны Варенберг.

«Если посланные Конаном люди сунутся за ними в лес, то в первую очередь наткнутся на хорошо замаскированные арбалеты-самострелы, которые приводятся в действие легчайшим прикосновением к туго натянутым тонким веревкам, сплетенным из медвежьих кишок. Каждый выстрел станет выводить из строя их лошадей, которым стрелы из арбалетов вонзятся в ноги и животы». «Закат Аргоса»

Это правда, что тетиву делали из «кишечной струны» - особым способом обработанных кишок животных. Но это была не веревка!

Анна Варенберг наследует худшие традиции советской НФ. Многочисленные примеры с физиологизмами подсказывают, что Анна Варенберг близка к школе Стругацких:

«... зато лэрд, внутри себя почтительно отодвинув на задворки сознания понятия о правилах поединков, дал полный ход своему гневу и в считанные минуты превратил противника в мешок с дерьмом, отделав так, что Эвер мог только стоять на четвереньках, как животное, и блевать прямо на пол». «Закат Аргоса»

«Ринальд вскочил, резко выпрямившись и в сильнейшем волнении.

— Как твое имя?

— Эмис, — с достоинством сообщила она. — Эмис, жена старшего королевского конюха…

Он подхватил ее под локти, приподнял и поцеловал.

— Спасибо!

— Вот же сумасшедший, — изумленно ахнула Эмис, проводив взглядом лэрда, бегом умчавшегося куда-то». «Закат Аргоса»

Никто из читателей не понял авторского замысла потому, что далее этот персонаж в повести не упоминается, не выполняет никакой сюжетной работы! Вообще!

Главный атрибут графомании в повести «Закат Аргоса»:

«— Ну, я не мог тебя бросить, — пожал плечами Айган...»

«— Безнадежная глупость, — пожал плечами Просперо».

«— По-моему, Конан мало обращает внимания на то, во что одеты его люди, — пожал плечами Айган».

«— Дальше было то, что ты сжег, — пожал плечами Ринальд...»

«— Хоть в чем-то мне повезло, — пожала плечами Дэйна».

«— Да ничего, заслуживающего внимания, — пожал плечами «Камиль»...»

«— Ну уж не я, — девушка пожала плечами».

«— В поединке чести в живых может остаться только один из противников, — пожал плечами Конан».

«— Да необязательно, — пожал плечами Конан, — сам сдохнет».

И др.

Объём 0,57 а.л (1 а.л. = 40000 знаков).

* то есть, на все и на любые рунические алфавиты. Анна Варенберг, Павел Волков, Василий Владимирский и Павел Вязников.

Дима Печкин «прогревает» двигатель на Яндекс.Фотках

«Кудыкина яма»

«И не могут они, милая, ни одного дела рассудить праведно,
такой уж им предел положен. У нас закон праведный,
а у них, милая, неправедный; что по нашему закону так выходит,
а по-ихнему все напротив… А то есть еще земля, где все люди с песьими головами».
А. Н. Островский. Гроза

Зимой в Европе запрещено «прогревать» двигатель. Но выходцы из СССР, России и стран СНГ нарушают очевидный запрет (прекращают нарушать после первых соседских доносов, первого-второго штрафа). Наши бывшие соотечественники почти все «прогревают» двигатели автомобилей. Одни объясняют это поведение жалостливым отношением к автомобилям. Другие не дают никаких объяснений. Почти все поступают так... по привычке.

Это факт, что двигатели «социалистических» автомобилей («социалистической» сборки) требовали долгого обстоятельного и неспешного «прогревания». И зимой, и весной, и осенью. И в холодные дни лета.

С этой живучей «социалистической» привычкой туристы и наши бывшие соотечественники «прогревают» двигатели автомобилей, по сути не нуждающихся в этой процедуре. При чем здесь автор шести книг? Хочу ли я сравнить жителя Новосибирска Константина Юрьевича Бояндина (1967) с нарушителями законов Евросоюза? И да, и нет.

Фантаст Константин Бояндин видится читателю как «Царь-горы» на всех доступных Кудыкиных горах.

Оцените то, как на fantlab.ru Бояндин рассказывает о готовом к потреблению продукте: «Идеал, повесть (роман), которая, принадлежа к циклу Overmind, образует отдельный цикл с другими работами, а именно "Повторителем", "Тянучкой", "Длиною в жизнь" и, отчасти, с "Головоломкой". Всё начинается с того, что один из главных героев, возвращаясь домой из огорода, обнаруживает, что ему подменили бутылку с маслом - лежала в сумке на самом верху. После этого начинается вереница событий, которая так или иначе сводится к бутылке масла - желающих заполучить её становится слишком много».

Для тех, кто способен посмотреть на графоманию как на источник улыбки на fantlab.ru Бояндин пересказывает (сохраняю орфографию) Счастливый билет: «заносит (? - А.Ю.) двух молодых людей, которым выпало (! - А.Ю.) взять у кондуктора автобуса счастливый билет». И т.п.

Выпускник Семипалатинской музыкальной школы по классу фортепиано Константин Бояндин - любопытный пример графомании со слоновьей дозой феноменально некритичного самопиара. Константин Бояндин имеет право «прогревать» свой беллетристический двигатель. Ибо нет запрета на графоманию.

Вне зависимости от системы разрешений-запретов мне представляется странной ситуация, когда владение (минимальными писательскими способностями на уровне эпигона Макса Фрая) автомобилем сводиться исключительно к процедуре «прогревания» двигателя.

Кто-то купил дорогой автомобиль не для езды, а только для удовольствия, получаемого от 20-минутного «прогревания» двигателя. Зачем писательская деятельность сводится к одной странной технической процедуре? Той, которая под запретом в остальном нормальном мире.

После выпуска шести книг Константин Бояндин находится на стартовой позиции «вечного неудачника». На дне Кудыкиной ямы. Новосибиржец Константин Бояндин сможет выпустить столько что-то кому-то обещающих книг (что? Кому?), сколько их издатели согласны запустить на типографский станок. Вопрос в том, а если надо «ехать»?

«Ехай!» - как выражались персонажи московского драматурга Нины Садур.

А если опаздываем? А если опоздание - это вопрос жизни и смерти? Не попал из точки А в дальнюю точку Б, значит не выжил на раскалённой мексиканской трассе. Проиграл в борьбе за глоток воды. Уступил жизненное пространство конкурентам! Выбыл из списка претендентов на жизнь. Потерял все права.

Но это мы опаздываем куда-то в это жаркое лето. Куда? На Кудыкину гору.

В отличие от нас с вами Константин Бояндин не спешит никуда. Наши читательские проблемы - это не его проблемы. Проблемы выживания жанра - это не его проблемы. Он вправе выпустить седьмую и восьмую книжку.

Вопрос в том, а зачем читателю читать новую книгу вечно «прогревающегося» Константина Бояндина?

Может быть, ради красот Набоковского стиля? Может быть, все шесть книг Константина Бояндина под обложку заполнены изобилием Набоковских метафор, Набоковской игрой в эпитеты? Рассмотрим вопрос о стиле химика по образованию Константина Бояндина... Итак, Бояндин и перлы из его шести книг... Ну, нет, это не серъёно. Бояндин?!

Филологический разбор стиля книг Бояндина? Анализ системы персонажей Бояндина? Если я займусь такой пакостью, я превращусь в «прогревающегося» филолога! А как быть?

Предположим, что стиль книг Бояндина хорош, а стиль книг Макса Фрая чуть лучше. (Это комплимент для Константина Бояндина). И к тому же Макс Фрай выпустил больше книг и дал больше интервью, чем Константин Бояндин. У Макса Фрая читателей, увы, больше, чем у Константина Бояндина. Поэтому...

Стиль Макса Фрая свидетельствует о беспомощности не-русского человека перед богатством русского языка. В литературоведении существует понятие «самобытный мастер слова». Фрай - это противоположность «самобытному мастеру слову». (Если проект «Макс Фрай» был воплощением борхесовской безошибочности Вадима Назарова, то чей проект «Константин Бояндин»? Кто перед читателями несёт ответственность за эту неподъёмную графоманию?)

Графомания требует определённой работы со словами. Графомания требует особого мастерства в набивании абзаца словами и предложениями. Этот вид деятельности законообразно будет противоположностью «самобытности». Как и Олди, Макс Фрай показательно не-русский человек.

Поэтому он не озабочен такой приметой хорошей литературы как поиск несовместимых слов, впервые совмещаемых в авторской фразе. Фрай держит рекорд по количеству дежурных эпитетов. Авторский словарь сочетаемости слов близок к академическому изданию.

У Фрая если кофе, то свежий. Если холл, то - просторный. Если ночь, то - глухая. Если время, то - тихое. Если время, то - последнее. Если полуночники, то - неугомонные. Если шарфик, то - яркий. Если слова, то - собственные. Если предчувствия, то - странные. Если взгляд, то - укоризненный. Если взгляд, то - настороженный. Если разочарование, то - видимое. Если настроение, то - странное. Если болтовня, то - беззаботная. (Здесь и ниже привожу примеры из вполне себе милорадопавического опуса «Энциклопедия мифов. Подлинная история Макса Фрая, автора и персонажа. Том 2. К-Я»)

Фрай злоупотребляет приёмом, при обращении к которому требуется хотя бы минимальное выражение творческого начала (у других авторов).

У Фрая нет творческого начала.

Это букварь эпитетов.

Это справочный материал для графомана.

Это пособие для начинающих беллетристов, почему-то выдаваемое за литературный текст. Это шабаш под книжной обложкой. Это многословная (пошутил!) имитация переводного Марселя Пруста. Это клон Марселя Пруста, из творчества которого последующие «диаспорные» прозаики и фантасты будут черпать образцы стиля.

Это набор чудовищных литературных штампов, которые благодаря многословию и бессюжетности (лирический герой мужского пола неоднократно признаётся в любви к креслу, в зависимости от мягкой мебели) можно выдать за европейский стиль повествования. Кому? Офисному планктону. Это странно. Офисный планктон пользуется компьютерами и имеет хотя бы общее представление о работе программного обеспечения. Как можно было (после выхода второй книги) не заметить механистичности стиля? Такая беллетристика пишется с помощью компьютерных программ.

«Водянистость» примитивного стиля и требуемые объемы рукописи достигаются с помощью базы данных эпитетов (глаголов, вводных слов и т.д.).

«И значит,..» (М. Фрай)
«Разумеется,..» (М. Фрай)
«Итак,...» (М. Фрай. «Итак, пища лисе не требовалась». Оцените глагол в конце предложения! Одесский стиль! Осиновый кол в грудь всех мертвых русских классиков)
«Да,...» (М. Фрай. «Да, именно».)
Вплоть до умопомрачительных ляпсусов вроде «– Кресло, однако,..»

Светлана Мартынчик (1965) - приёмная дочь Стругацких, с необъяснимой жестокостью утопившая отчимов в холодном океане вводных слов.

В результате механической (ау, Тургенев!) работы с обязательными вводными словами (зачин предложения), дежурными эпитетами, существительными (фиксирующим материальную природу псевдо-европейского урбанизма) и словами-паразитами создаётся иллюзия прустовской рефлексии. Это игра в Пруста нерусским человеком для русских дураков. Это были мои размышления. На какую тему? Графомания как норма существования в социальных медиа-ресурсах.

«Макс Фрай» был первым виртуальным писателем-фантастом, сконструирвоанным для телевизионного зрителя. Здесь приходится удивляться смекалке Дмитрия Диброва, взявшего С. Мартынчик в авторскую телепередачу «Ночная смена». По крайне мере, не я один, а ещё неблизкий мне Дмитрий Дибров разглядел телевизионную природу книжного проекта. Закономерно, что проект исчерпал себя с момента создания бесплатного видеохостинга YouTube (февраль 2005 год).

В проекте «Макс Фрай» PR стал ведущей силой. Тогда как «Хольм Ван Зайчик» сделан с помощью технологий книжных продаж. Поэтому позже удалось энергию корпоративного бренда «Макс Фрай» передать персональному бренду «С. Мартынчик». Тогда как до сих пор для некоторых читателей книг «Хольм Ван Зайчик» остаётся загадкой связь «заячьего» псевдонима с Рыбаковым.

«Макс Фрай» - это наиболее примечательный пример «украинской» фантастики, реализованный за пределами Украины. Это не фантастика, а что-то вроде «украинской» эссеистики, скрещённой с ложным энциклопедизмом. «Макс Фрай» - это «украинская» игра в энциклопедическую беллетристику, порождённая попытками угнаться за модой на Милорада Павича и его так и не превзойденный «Хазарский Словарь» (1984).

«Макс Фрай» - это «украинская» интерпретация романа «Хазарский Словарь».

Для тех, кто в теме: «Макс Фрай» - это одесская интерпретация «Жёлтой книги» «Хазарского Словаря».

«Хольм Ван Зайчик» был первым российским писателем-фантастом, которого создавали и продавали по правилам телевизионного магазина. Звуковой сигнал обозначал не завершение готовки, но финал книги. «Хольм Ван Зайчик» - это пример того, как постмодернистскими средствами создавалась серия «опиумных» произведений.

Заметив тенденцию к возрастанию восточных людей среди россиян, участники проекта решили предложить новой - ещё формирующейся - читательской аудитории максимально «восточную» фикш-беллетристику. Но реализовывалась продукция по традиционным - как бы западным - правилам маркетинга. В результате возник диссонанс, свёдший проект до нуля.

Читатели попросту тихо взбунтовались. Они перестали покупать книги и обсуждать на форумах ТВ-магазинного беллетриста. Маркетологи не извлекли уроков из ситуации с проектом «Хольм Ван Зайчик». Работникам бухгалтерии пришлось объяснять издателям, что задуманную по форме «восточную» фикш-беллетристику нельзя, ни заполнять постмодернистскими шутками людей советского менталитета, ни шутя продавать эту макулатуру.

По ходу проекта выяснилось, что постмодернистская игра вокруг текста «утяжеляет» книжный бренд. Выбор «заячьего» псевдонима отсекал книги проекта от восточного читателя, воспитанного на культе иных животных. Кроме того, в тексте была видная православная ориентация Рыбакова. Например, из книг «Макса Фрая» с трудом вычитывались религиозные взгляды одесситки С. Мартынчик.

Постмодернистское шутовство православного человека Рыбакова обернулось поэтической инвективой против Востока.

Восточный человек может понять персонажа с индивидуалистическим сознанием, но противится литературной игре, проводимой автором с отчетливо выраженным индивидуалистическим сознанием.

Чтобы русскому автору уйти от индивидуалистического сознания, нужно озаботиться положением дел в «родном племени». Что тем же восточным человеком будет расценено «нацизмом». Таков парадокс, обозначившийся в проекте «Хольм Ван Зайчик».

Вместе с тем маркетинговые формулы и схемы, наработанные в проекте «Хольм Ван Зайчик», могут быть использованы при «раскрутке» диаспорного писателя во второй половине 2010-х. Тихое свёртывание проекта «Хольм Ван Зайчик» - это тот самый случай, когда «учатся на чужих ошибках». В этом смысле для русского населения России и стран СНГ неприметный и совершено ненужный проект «Хольм Ван Зайчик» может оказаться более вреден «Макса Фрая» с его рекордным количеством книжных изданий и переизданий.

Вымывание гражданской позиции авторов и персонажей в книгах проекта «Хольм Ван Зайчик» становится недопустимым на фоне всеядности телевизионного зрителя, потребляющего товар под брендом «Макс Фрай». Телевизионная всеядность поклонников проекта «Макс Фрай» торпедирует художественный мир беллетриста «Хольм Ван Зайчика». Между проектами «Макс Фрай» и «Хольм Ван Зайчика» возник конфликт интересов.

В Нулевые годы один издательский проект ежедневно «съедал» маркетинговое пространство другой химеры.

Если для покупателей товаров под брендом «Макс Фрай» телевизионная картинка давала хотя бы имитацию злободневности, то читатели «Хольм Ван Зайчика» оказались не готовыми к нулевой гражданской позиции заигравшихся постмодернистов и их слишком «восточного» персонажа. (Для эрудированных читателей Зайчик недопустим в связи с похабной имитацией художественного мира романа «Человек в высоком замке» Ф. Дика). «Хольм Ван Зайчик» создавался для пришлых людей. Для тех, кто все силы отдает вхождению в российское общество. Неудача с продажей последних опусов «Хольм Ван Зайчика» и в целом реализация проекта обозначила ситуацию при которой игра на потребу восточного читателя и создание «восточного» персонажа требуют агрессивности.

Не найдя сцен насилия в книгах «Хольм Ван Зайчика», восточный человек навсегда забыл о таком маркетинговом проекте. Как мы недавно узнали, Стругацкие видятся Рыбакову в христианском раю. Хочется верить, что за участие в проекте «Хольм Ван Зайчик» этот певец социалистического пост-Апокалипсиса (вместе с иудео-христианским садистом Павлом Виноградовым) попадёт в православный ад...

Я вижу прямую связь между клубным движение поклонников Конана, лицом («сердцем» и «мотором») которого в 90-е годы был Геннадий Белов, и разношёрстным сообществом почитателей Макса Фрая. Это маркетинговые приёмы Вадима Назарова, большинство из которых (приёмов) им же впервые вводились в российскую практику.

С точки зрения читателя комиксов, Анне Варенберг нравится садомазохизм с европейскими атрибутами. Если кто-то не послушается моей рекомендации и возьмёт теорию литературного произведения для изучения образцов развлекательной беллетристики, то исследователя ждёт ненаписанная книга в серии «ЖЗЛ».

Анна Варенберг - это ключ к пониманию Марии Семеновой.

Анна Варенберг не двойник Марии Семеновой. Это сестры-близняшки, которых жестоко разлучили после родов. Но связь между ними сохранялась всегда. Марии Семеновой повезло с родителями и образованием. Тогда как Анне Варенберг досталось завидное упорство в доведении сотен (если не тысяч!) текстов до публикации в СМИ с обязательной процедурой получения гонорара и чёткая сексуальная ориентация, отделяющая автора от мира нормальных людей. У меня предчувствие того, что со временем интерес к Анне Варенберг превзойдет значение написанного Марией Семеновой.

Не исключено, что завтра нормой станет понимание Марии Семеновой через Анну Варенберг, имя которой сегодня мало что эрудированной читателям фантастики.

Анна Варенберг не Мария Семенова. Я соглашусь с этим тезисом. Мария Семенова не Анна Варенберг? Я не был бы столь категоричен в ответе. Если автора экранизируют, то начинается формироваться городской фольклор вокруг автора.

В случае с Марией Семеновой городской фольклор формировался двумя инструментами. Прежде всего, это паутина многочисленных интервью, раздаваемых Марией Семеновой в интересах книгоиздателей. Вторым инструментом была попытка общественности найти замену Толкиену. Конечно, Мария Семенова не замена Толкиену. Но у книгоиздателей существовала потребность в таком решении проблемы. Вот эти два фактора мешают рассмотреть Марию Семенову как Анну Варенберг №2. Как Анну Варенберг, которой благоприятствовали обстоятельства.

Время покажет, что Анна Варенберг и Мария Семенова - это сёстры Фругацкие.

Для тех, кто не понимает хода моих размышлений, дам небольшое разъяснение. Анна Варенберг - это человек, про которых американцы говорят «сам себя сделал». Путь к успеху у Анны Варенберг лежал через множество препятствий. Единственным послаблением оказалась позиция издательского дома «Секретные материалы ХХ века». Но эти перемены наступили в 2001 году, а к Нулевым Анна Варенберг пришла носительницей бойцовского характера. Она готова была идти по головам. И в Нулевые годы несколько лысых редакторских голов почувствали на себе тяжёлый коготь графомании.

Тогда как в 1990-е годы Мария Семенова была издательским проектом Вадима Назарова. Грубо говоря, если Марию Семенову очистить от маркетинговых технологий Вадима Назарова, то в остатке окажется Анна Варенберг с высокотемпературной привязанностью к славянскому БДСМ. Вадим Назаров - это та жестокая акушерка, разлучившая сестёр после трудных родов. Поэтому в беседе «Сексуальный негр оказался блондинкой» с Линор Горалик Светлана Мартынчик вспоминала в 2001-ом году:

«Я первый раз пришла в "Азбуку" в гости к Вадиму Назарову... А проблемы начались, когда Назаров ушел из "Азбуки" в "Амфору"».

Поэтике Марии Семеновой люб и дорог тот же род земных «удовольствий», но со славянскими примочками. Трудно перепутать-спутать. Именно эта маленькая разница обеспечила произведениям Марии Семеновой благожелательное отношение со стороны властей России и несколько экранизаций (из-за которых не виден масштаб ущербной личности автора «Трёх королей»).

Анна Варенберг любит себя в БДСМ. Тогда как Мария Семенова остаётся влюбленной в маркетинговое отражение образа, созданного Вадимом Назаровым. Это сугубо технический аспект. За косметическими различиями видна общая графоманская болванка.

Поразительное сходство Марии Семеновой и Анны Варенберг становится очевидным при выполнении простой операции. Очевидное становится общим местом, если сравнить пару Семенова-Варенберг с парой космополитичных писательниц, например, Камша-Зонис. Или с парой Семироль-Цирюпа. Или с любыми иными жанровыми дамами.

После проекта «Мария Семенова» случился «писатель Павел Крусанов».

Почему Вадим Назаров потратил так много сил на проект «писатель Павел Крусанов»? Это была тренировочная программа. При феноменальном коммурческом успехе «Волкодава» Мария Семенова была неподконтрольна Вадиму Назарову. Впервые полный контроль над автором Вадим Назаров получил при издании книг Павла Крусанова. Писателем редактор Павел Крусанов мог бы стать по той же схеме, по которой Вадим Назаров сделал Марию Семенову «автором национального бестселлера».

Как и в случае с Марией Семеновой, «писатель Павел Крусанов» сформировался на орбите, заданной Вадимом Назаровым.

При всей разнице «писателя Павла Крусанова» от «автора национального бестселлера» романа «Волкодав» вне маркетинга Павел Крусанов был чем-то вроде Анны Варенберг №3. И тогда Вадиму Назарову пришлось ждать, пока в его редакторский кабинет войдёт одесситка Светлана Мартынчик. Личностные особенности Светланы Мартынчик позволили Вадиму Назарову едва ли не впервые развернуться на полную мощность.

И только тогда русскоязычный читатель получил многотомный издательский проект «Макс Фрай» (псевдоним Светланы Мартынчик и Игоря Стёпина).

Я абсолютно убеждён, что Вадим Назаров был готов осуществить проект «Макс Фрай» ещё в середине 90-х годов. В случае с проектом «Мария Семенова» помещало славянское БДСМ. В случае с проектом «писатель Павел Крусанов» Анна Варенберг №3 продемонстрировала самолюбие и тщеславие. Если бы Вадим Назаров и Анна Варенберг встретились бы (может быть, и встречались), и поняли бы друг друга, тогда в середине 90-х годов можно было бы развернуть что-то вроде проекта «Макс Фрай» с дразнящим сексуальным содержанием. Хотя в филологии не принято рассуждать в сослагательном наклонении, но тогда Вадиму Назарову удалось бы предложить читателю что-то вроде российского аналога Филипа Фармера.

«Макс Фрай» - это заслуженный успех Вадима Назарова. «Макс Фрай» - это реализация всех технологий и приёмов Вадима Назарова. Но, увы, «Макс Фрай» не Филип Фармер.

Олди - успешный проект, но не единственный.

В Петербурге был пример крайне неудачной попытки на пустом месте создать «диаспорного» фантаста. Это китайский голландец Хольм Ван Зайчик. Проект не был доведён до логического конца из-за того, что в маркетинг вмешался... постмодернизм. Перегруженные пародийными и юмористическими приёмам, книги Вячеслава Рыбакова и Игоря Алимова (Зайчика) распались на жанровые картинки. От издания к изданию продавать их становилось всё более затруднительно.

«Макс Фрай» и Рыбаковский «Хольм Ван Зайчик» - это две противоположности в использовании одного метода. В одном случае автор «выстрелил» и «достиг цели». А в другом персональный бренд «повис в воздухе»...

«Писатель Павел Крусанов» - одна из сестёр Фругацких.

Как братья Стругацкие были проектом советских спецслужб, так сестёр Фругацких взращивал и вспаивал Вадим Назаров.

В разных обстоятельствах и по разных причинам сёстры Фругацкие не оправдывали надеж Вадима Назарова. Количество сестёр Фругацких не равнозначно литературному феномену Филипа Фармеар. Поэтому полезно будет рассмотреть механизмы творчества Анны Варенберг тем, кто всерьёз интересуется Марией Семеновой, Павлом Крусановым, Светланой Мартынчик и прочими заготовками в кукольном театре великого отечественного Издателя.

Я предпринял несколько попыток классифицировато произведения Марии Семеновой, «писателя Павла Крусанова», Светланы Мартынчик как «Макса Фрая» и прочих выпускников школы Вадима Назарова. В процессе этого занятия пришло понимание того, что анализируемые вещи складывабтся в мета-текст. Вторичные тексты, не имеющие литературных достоинств, и маркетинговые приёмы Вадима Назарова создали своеобразный феномен.

Вадим Назаров занимался маркетингом, а получился мета-текст. Но кто автор этого мета-текста? Сёстры Фругацкие. Те самые на лицо некрасивые сёстры Фругацкие, которые ведут свою родословную напрямую от Феклуши, у драматурга Островского имевшую обыкновение стращать обывателей «людьми с песьими головами».

P. S. По поводу названия романа «Волкодав» Марии Семеновой. Это тема из пьесы Островского, когда Феклуши (не Манефа, не путать!) рассказывала про людей с песьими головами. Мария Семенова - это Феклуша нашего времени. У молодых выходцев с Кавказа и вообще у южан образ волка (волчьей головы) пользуется популярностью. Но среди читателей фантастики что-то не видно реальной силы, способной противостоять инородцам, эстетизирующим волка. Опять обманули.

БДСМ-пародия на роман «Волкодав» Марии Семеновой

«Находка без содержимого» (2014)

«Писать для себя онанизм, нужно работать для других».

Анна Варенберг

Удивительная сила гениальности! Однажды, пролетая над могилой Д. Джойса, аж на полторы минуты Анна Варенберг (1967) перестала набирать новый роман на ноутбуке…

Социология фантастики должна стать противоядием против маркетинговых ухищрений книжных издателей и редакторов. Маркетинг не должно ставить выше формы и содержания. Рекламная картинка не должна подменять образ будущего.

Бывают успешные графоманы, но графомания не ведёт к успеху. Графомания - это вид преступления. Издатели - соучастники текстовых преступлений.

Мы смирились с тем, что фантастика не гениальная беллетристика.

Но почему бы фантастике не реализоваться беллетристикой гениев?

Посмотрите, что они сделали с жанром. В творчестве Анны Варенберг, Юрия Нестеренко и других графоманов нет образа будущего. Но это половина беды.

Анна Варенберг - это пример писателя-фантаста, напрочь лишенного интеллекта. Я уверен, что исследователи и знатоки жанра неоднократно будут возвращаться к этой загадке. Как можно при нулевом интеллекте функционировать внутри жанра?

Сексизм и культ БДСМ лишают Анну Варенберг того, что иногда называют «женским типом мышления».

Анна Варенберг не единственный графоман, демонстрирующий активность в фантастике и в нон-фикшн. Обострённый интерес в её персоне вызван тем, что Анна Варенберг сумела монетизировать свою графоманию. Рассказ об Анне Варенберг становится каталогом «красных флажков». Если сегодняшний книжный бизнес представляет собой питательную среду для авторов вроде Анны Варенберг, тогда знакомство с «красными флажками» может быть полезно читателю. Но хочется верить, что, хотя из инстинкта самосохранения, редакторы и издатели возьмутся за штудирование системы «красных флажков».

В отсутствии интеллекта вымывается игровое начало.

Персонажи глуповатого автора не способны принять участие хотя бы в чужих сексуальных играх. Поэтому максимум, на что способны персонажи Анны Варенберг - это злое высмеивание несостоявшегося или недоступного партнёра:

«... да представлю себе, как этот святой отец раком стоит - все (всё - А.Ю.). Начинает душить дикий смех». Из новеллы Анны Варенберг «Брак по-монастырски» (журнал Eroticon, №3, без стр. )

Если Анна Варенберг самовыражается в графоманском описании секса, не требующим интеллектуального напряжения, то столь же безнадёжные авторы Геворкян и Нестеренко демонстрируют «злой ум» в текстах и общественном поведении. Невысокий интеллект у всех троих направлен на увеличение суицидальной площадки внутри русскоязычной текстовой субкультуры. Их успешная писательская деятельность сродни отправлению религиозного культа кровожадного кумира.

Графоманские миры Анны Варенберг и Юрия Нестеренко не просто связаны между собой, но зависят друг от друга.

Сексизм Анны Варенберг вызван страхом советского человека (молодость пришлась на СССР) перед угрозой на запрет частной жизни. У Юрия Нестеренко этот самый запрет реализован в палачестве, напрямую происходящем из системы запретов советского общества. Анна Варенберг ощущуает угрозу от Юрия Нестеренко и его читателей и противостоит этим советским реликтам через порнографию. Но в результате секс оказывается механистическим действием.

Настолько же механистичным, насколько убого палачество у Юрия Нестеренко, панически боящегося распутства... советских людей.

Бесспорна связь нашего современника Юрия Нестеренко с пессимистической и экспрессивной прозой Леонида Андреева. Но с первых публикаций Юрий Нестеренко скатился к худшим штампам леонидоандреевщины, высмеиваемой ещё при жизни автора романа «Сашка Жигулёв». Общественность царской России обоснованно беспокоилась по поводу волну самоубийств среди молодёжи.

Сегодня не слышны опасения, вызываемые суицидальными провокациями Юрия Нестеренко. В любом случае, вслед за Леонидом Андреевым Юрий Нестеренко демонстрировал полный набор литературных штампов «опиумной» бульварной беллетристики. У Анны Варенберг секс накладывает табу на выражения настоящей любви.

Любви нет потому, что много секса. Секса много из-за страха перед любой иной мировоззренческой позицией кретинов-партнёров. Психология и социология эскапизма не связана с выбором между добром и злом. Ибо нет никакого выбора.

Нельзя сделать выбор между добром и злом потому, что нет ничего кроме неутолённой потребности в раблезианском секса. Выбор сделан в пользу секса. Поэтому совесть лишена права голоса. Поэтому нет добра как антипода зла.

Для Анны Варенберг порнография оказалась формой эскапизма. Уйдя с головой в сексизм, Анна Варенберг избавилась от гражданской ответственности. Её персонажи так заняты механическим перебором поз в половых актах, что им некогда устраивать свою жизнь.

Палачество персонажей Юрия Нестеренко - это «гражданская позиция», предполагающая добросовестное отношение к делу уничтожения всех остальных членов этого общества. В этом смысле, бегство автора в США избавляет Юрия Нестеренко от неврозов, связанных с невозможностью исполнить свой гражданский долг в России. Цитируя Олди, и выражаясь человеконенавистническим языком украинских фантастов, творчество Анны Варенберг можно охарактеризовать: порнография - это «зародыш скуки». Тексты Анны Варенберг и Юрия Нестеренко невыразимо скучны.

При большом сходстве Юрия Нестеренко и Анны Варенберг на поверхности лежит главное различие между ними лицедеями письменного слова. Юрий Нестеренко желает изменить мир. По его версии, изменить мир «к лучшему». Лишив людей сексуальности, но почему-то оставив животных в их телесных ипостасях, Юрий Нестеренко намерен человечеству устроить сексуальный Апокалипсис. Это - внимание - его политическая программа.

В мире победившей идеологии Юрия Нестеренко, который видится мне нашим несостоявшимся асексуальным Н. Г. Чернышевским, Анна Варенберг была бы преступницей-рецидивисткой. И, наоборот, в опусах Анны Варенберг можно встретить импотентов и кастратов, в которых можно увидеть обобщённый образ Юрия Нестеренко как недавнего лидера «фаллос риот».

Поэтому глупо ждать от Юрия Нестеренко или Анны Варенберг российского аналога повести Р. Силверберга «Пиры святого Диониса».

Камша и Семенова

Анна Варенберг

«Сестры Фругацкие»

«...Я (произносится громко, членораздельно и хором), вступая в ряды Издательского дома "Секретные материалы ХХ век" перед лицом своих товарищей торжественно клянусь:

беречь и преумножать, свято верить и не сомневаться, соблюдать, боготворить и преклоняться. Быть готовым, прилежным обязательным, несгибаемым и непримиримым. Всюду истреблять, искоренять, выжигать и испепелять. Отдавать все, не щадить сил и самой жизни.

Пить со своими, курить - свои, любить - подряд!

И чтоб я сдох...»

Как бы шуточная клятва при приёме на работу в ИД размещена на сайте xfile.ru в разделе «История компании»

Отказ от образа будущего объединяет авторскую позицию основоположницы современной славянского фэнтази Марии Семеновой, чёрным потом выбившегося из выпускающих редакторов «писателя Павла Крусанова», любимца читателей с психологией телезрителя «Макса Фрая» и многих других близких к графомании авторов, которым в разное время помогал состояться петербургский издатель и редактор Вадим Назаров.

Обратите внимание на связь времени и пространства с семантикой и художественным замыслом (точнее, возможностью его осуществления). Анджей Сапковский (1948) как автор «Ведьмака» (1986) более чем за десять лет прошёл огромное расстояние до эпоса «Сага о Рейневане» с ключевым романом «Божьи воины» (2004), предваряющего американский Барочный цикл. Тогда как Мария Семенова, в 1990-е годы выступившая подражателем Сапковского, сегодня не предлагает нам ничего подобного.

Из-под пера бывшей переводчицы издательства «Северо-Запад» (с офисом в Адмиралтействе) не вышли, ни российский аналог эпоса «Божьи воины» с увлекательным описанием гуситского движения, ни славянский клон Барочного цикла в интерпретации Семеновой или... представителей эпигонской школы «Волкодава». Движение от «Ведьмака» к «Божьим воинам» - это закономерности индивидуального развития польского автора. Куда движется Мария Семенова? Разве это кому-то ещё интересно?

Плохой старт обрекает на отставание на финише.

В безвоздушном холодном пространстве графоман согрет инверсионным следом недостижимого предшественника.

Что обещает беллетристический клон в фантастике? Поражение в информационной войне. Отставание в техническом прогрессе. Ущербную геополитику. Ублюдочную беллетристику. Несколько поколений читателей со «сбитым» художественным чутьём? И что страшнее?

Так почём замороженные курицы на рынке имени Борхеса?

Нецелесообразно использовать теорию литературного произведения для разговора о романе «Волкодав» Марии Семеновой, ружейных пыжах от «писателя Павла Крусанова» или бумажных изделий с именем «Макс Фрай» на обложке. У всех у них имеется общий скелет. Этот самый общий скелет удобнее рассматривать на примере Анны Варенберг. Кстати.

Перед читателями за Анну Варенберг прямую ответственность несёт журнальный издатель Вадим Ростиславович Химич (1973, более известен под псевдонимом Сергей Леонов), В бухгалтерии возвглавляемого им Международного издательского дома "Секретные материалы ХХ века" в Нулевые годы ей исправно выплачивали огромную редакторскую зарплату. Без этих «тепличных условий», без этих «витаминов роста» Анна Варенберг не смогла выступить преемницей Вильяма Козлова на троне «главного графомана города на Неве».

Королева БДСМ Анна Варенберг была текстовой тенью журнального издателя Вадима Химича.

Борис Капитульский на Яндекс.Фотках

Знакомством с Анной Варенберг любитель дайвинга Вадим Химич был потрясен до глубины души (их познакомил Борис Капитульский). Оказалось, что Анна Варенберг ведёт такой образ жизни, о котором преуспевающий бизнесмен много думал наедине с собой. Вадим Химич изменился после многолетнего ежедневного общения с Анной Варенберг (это подтвердит любой, кто его знал до осени 2001 года). Например, Вадим Химич забросил дайвинг в экзотических странах.

Спровоцированный текстами Анны Варенберг, анти-коммунизм Вадима Химича развился в уродливые формы (лозунг «Убить коммуниста - это бесценно!» помещён на обложке свежего номера, выпущенного структурами Вадима Химича). Деградация Вадима Химича - это возмездие за ущерб читателям, нанесенный посредством финансирования и административной поддержки такого монстра как Анна Варенберг. Почему ничего подобного не происходило с книжным издателем Вадимом Назаровым?

По моей версии, негативное воздействие Анны Варенберг на Вадима Химича было формой манипулирования со стороны Бориса Израилевича Капитульского. Это правда, что рядом с Вадимом Назаровым находились двойники «Бориса Израэльивича Капитульского». Но Вадим Назаров решительно избавлялся от таких личностей. Возможно, такова была причина расставания Вадима Назарова с редактором Павлом Крусановым.

Вадим Назаров всегда был раблезианским человеком.

Способный придумать, реализовать и контролировать финансовую схему, Вадим Химич не нашёл в себе сил противостоять негативному обаянию Анны Варенберг. О степени деформации личности может свидетельствовать один факт из профессионального закулисья. С начала Нулевых годов «хорошим журналом» Вадим Химич называет лишь то СМИ, которое хорошо продаётся в Израиле. Публицистами, достойных гонораров, Вадим Химич готов считать лишь тех, чьи тексты обсуждают на Интернет-форумах Израиля.

Помнится, что в конце 90-х годов Вадим Химич был прекрасным маркетинговым принцем, мечтавшим реализовать самые передовые идеи Запада. Но общение с БДСМ-ведьмой превратило его в потолстевшего любителя дармовой водки и фуршетов, постоянно изображающего американского гангстера 1930-х годов. Вадим Химич испортил себе «вкус к жизни» духовной зависимостью от таких демонических участников проекта «Анна Варенберг», как Борис Израилевич Капитульский.

Миллион долларов был на расстоянии вытянутой руки. Но, выражаясь графоманским языком Константина Бояндина, дотягиваться до шальных денег пришлось «рукой рептилии». Таков мой субъективный конспирологический взгляд на проект «писатель Анна Варенберг как любимый журнальный редактор Вадима Химича».

Вопрос «издавать» или «не издавать» заведомо плохого и попросту вредного автора - это политическая проблема для страны, почти весь ХХ век находившейся под гнётом цензуры и под прессом тоталитаризма.

Как сегодня связаны автор и его издатель? Мне интересна эта тема. Я был бы благодарен исследователю, способному разобраться в отношениях с издателем у такого безнадёжного графомана как Юрий Нестеренко. Получил ли московский издатель палаческих опусов Юрия Нестеренко политического убежища в США? Добился ли редактор ахинеи Юрия Нестеренко вида на жительство в развитой стране? Обнародование подобного факта будет ответом на многие злободневные вопросы.

При отсутствии внешнего сходства (усматриваемого при взгляде на Марию Семенову и Анну Варенберг) много общего имеется между лауреатом Государственной премии России Владимиром Соболем и журнальным издателем Вадимом Химичем.

Это особая категория людей, форматирующих информационное пространство России. Они добились сытости. Они признаны политической элитой. Их карьера состоялась благодаря механизмам разрушения.

Соболь и Химич - это действия в два хода (подробнее в материале «Лавка плевков» за 2012 год). Общественный деятель Соболь возглавил процесс разрушения «толстых» журналов Ленинграда. Бизнесмен Химич создал множество «желтых» СМИ.

Соболь обеспечил Химича массовой читательской аудиторией. Получается, что в описанной двухходовке Соболь действовал в интересах... Анны Варенберг! Ганстерский менталитет российского издателя - это надводная часть личности, погруженной в мир капиталистических махинаций и издательских проектов спецслужб.

Неоспоримы заслуги Анны Варенберг перед сексуальным Ленинградом.

Если когда-нибудь западные исследователи напишут энциклопедию (не книгу, такие брошюры вроде имеются) про ЛБГТ-движение Северо-Запада России, то главу про БДСМ следует начать с биографии Анны Варенберг. Сексологи должны считаться с такими ветеранами БДСМ как Анна Варенберг. Но это половина темы.

Вторая половина заключается в том, что эзоповым языком графомании Анна Варенберг продвигала БДСМ к массовому читателю! Я здесь не сделал оговорок. Личный прорыв Анна Варенберг заключался в использовании графомании как отмычки для сердец тайных почитателей БДСМ. Допустим, некий читатель Иванов излишне деликатничает, Иванов не соотносит себя с БДСМ. Тут ему попадает в руки очередной текст Анны Варенберг. Хлобысь! Ловушка захлопнулась!

Графомания - эзопов язык романистки Анны Варенберг. Той самой писательницы, что костьми легла на ниве пропаганды БДСМ. В этом смысле многопишущую Анну Варенберг я бы поределил чем-то вроде неформального пресс-секретаря при БДСМ Петербурга.

Это катакомбный пропагнадист БДСМ. Если бы Анна Варенберг торговала бы наркотиками, то к концу 90-х она стала бы наркобароншей. К исторически фажному лету 2001 года она заставила бы считаться с собой цыган и азербайджанцев. Узбеки и таджики были бы ей подконтрольны. Но вместо наркотиков - пропаганда БДСМ. Анна Варенберг - БДСМ-баронша? Если вы читали её тексты, то сможете сами определиться с дефинициями. Поэтому...

Как писатель-фантаст Анна Варенберг на две головы возвышается над толпой эпигонов Стругацких. Анна Варенберг совершила революцию в жанре. Анна Варенберг объяснила читателю, что ситуация «в заднице» - это сексуальное удовольствие. С одной стороны, это всё же лучше вечного пережевывания тезиса «жизнь - это дерьмо» у эпигонов Стругацких. С другой стороны... Нет, знаете, я не вижу, за что можно похвалить Анну Варенберг. Её тексты я рассматриваю с позиции филолога. Любые иные позиции будут пропагандой БДСМ.

Её очевидное внешное сходство с Марией Семеновой я могу подтвердить как человек, наблюдавший обеих ленинградских писательниц со стороны. Для меня важно, что через графоманские очевидности Анны Варенберг можно вытянуть пару лягушек из скелетов в шкафу у достаточно скрытной Марии Семеновой. Анна Варенберг может служить увеличительной лупой при рассматривании загадочных шрамов на теле у персонажей Марии Семеновой, Камши и прочих НФ-дмаочек... Отсюда Неграш при Анне Варенберг - это Юрий Нерсесов при Камше. И т.п.

Катастрофа Анны Варенберг и ей подобных удачливых порнографов состоит в отрыве беллетристики от сексуальной психотехники и механизмов гедонизации.

Ни формой, ни содержанием не стали сексуальная психотехника или механизмы гедонизации. Это отсекает нас от, например, художественных открытий Ф. Фармера, которого я воспринимаю самой большой «умницей» в эротическом поджанре. Из-за сексизма связь текстов Анна Варенберг со штампами «опиумной» прозы не очевидна. Секс в текстах Анны Варенберг - это такая же монотема, как постапокалиптические настроения у лауреата Госпремии РСФСР Вячеслав Рыбакова (1954). Не время и не место развертывать этот кулёк, но мне представляется, что у Анны Варенберг много общего с В. Рыбаковым. Как человек Анна Варенберг лучше Рыбакова, способного на людях рассуждать о загробной близости Стругацких к «Сыну Человеческому» (не путать с одноименным произведением Р. Силверберга).

В этом смысле нулевой интеллект Анны Варенберг представляется «меньшим злом», нежели средние умственные способности выходца из академической среды Рыбакова, погубленные рабской зависимостью от Стругацких. Если завершить тему сравнений, то советский писатель Вячеслав Рыбаков открыл тот «ящик православнутоой Пандоры», содержимое которого сегодня мешает Павлу Виноградову в журналистской и писательской деятельности. Всё бы ничего, но на раскурочивание «ящика православнутоой Пандоры», доставляющего нам массу неприятностей, Вячеслав Рыбаков был мотивирован желанием состояться в статусе «лучшего ученика и соратника Стругацких» (отсюда ниточка тянется к историческим кошмарам Камши, о которых мы говорили в памфлете про Юрия Нерсесова). Вячеслав Рыбаков, Павел Виноградов и Юрия Нерсесов.

Общее между скандальной атеисткой Анной Варенберг с одной стороны и кичащимися своей религией Вячеславом Рыбаковым, Павлом Виноградовым и др. состоит в том, что эти писатели-фантасты расценивают свою монотему как отмычку для взламывания истеблишмента. Если Анна Варенберг смогла приблизиться к миру гламура, то Вячеслав Рыбаков и Павел Виноградов близки к властям любой общественной формации. Это странно, если учесть, что в зарубежном мире авторы, эксплуатирующие подобные тему, традиционно признаются лидерами «сердитого» поколения.

Уникальность Вячеслава Рыбакова с его постаполикалиптической жвачкой (что хуже сексуальной механики Анны Варенберг) определяется способностью имитации внешни примет «сердитого» поколения. Кураторы жанра исходили из принцапа: на Западе почему-то ценят «сердитое» поколение. На нужен свой контролируемый лидер «сердитого» поколения. И в этом смысле правы те, кто наградил этого человечка Госпремией, поставив клеймо на некондиционном товаре.

Тогда как «своей» Госпремии заслуживает Анна Варенберг, для которой порнография оказалась самым уютным гнёздышком конформизма. Секрет Вячеслава Рыбакова, Павла Виноградова, Юрия Нестеренко и Анны Варенберг заключается в обмане читателя. При знакомстве с текстами читатель может подумать, что имеет дело с автором из «сердитого» поколения.

В реальности эти графоманы генерируют тексты для приближения к истеблишменту. Отъездом в США Юрий Нестеренко обеспечил себе «чемпионскую ленточку». С одной стороны, если уехал, и если дали политическое убижеще, значит, в России был представителем «сердитого» поколения (не был). С другой стороны, уехал из реформируемой страны в сытое государство. Значит, приблизился к истеблишменту. (Тогда как другой конформист Павел Виноградов «эмигрировал» в РПЦ как в государство в государстве).

Мне интересная эта тема. Более подробно я её рассмотрел на примере редактора (и ужасного - «украинского»! - книжного рецензента) С. Бережного в памфлетном портрете про «Бременских поросят» и «Ломброзианские обмылки», сумевшего монетизировать бездумный культ Стругацких и воспитавшего армию лояльных к этому омерзительному культу графоманов.

Менталитет участников проекта «Анна Варенберг»

«Борхесовская безошибочность» (2005)

"Этот смелый вывод возвращает нас
к основному вопросу: кто изобретатели Тлёна?"
Борхес, "Тлён, Укбар, Orbis tertius ("Третий мир")"

  Реальность - матрица ошибок.

Как и переводчик Мария Семенова (автор романа «Волкодав», Крусанов много лет работал-служил на Вадима Назарова. И много лет находился в тени, отбрасывамой редакторской должностью. Он много лет ждал случай. Перемены взгляда. Того момента, когда Назаров в редакторе Крусанове увидит... беллетриста. С учётом того, что в Амфоре Назаров издавал иностранных авторов (например, гражданску Израиля Юлию Зонис), возникли предпосылки для самой тиражируемой шутки. Назаров знал о болезненной пристрастии своёго подчиненного. Возможно, Назаров читал рассказы Крусанова в Вечернем Ленинграде. Перемена участи случилась от... шутки. Однажды Назаров пошутил, сравнив Крусанова с... Борхесом. Но именно этот тезис стал основой для проекта писатель Крусанов. Назаров - это титан, который по поводу пошутил Крусанова один раз. Прошли годы. С атмосферной волной по инерции Зевсовой шутки Крусанов на всех латанных парусах продолжает движение в сторону русской литературы. Крусанов, конечно, не Борхес. Но у Назарова был борхесовский юмор. И Борхесовская безошибочность. Я хочу быть правильно понятым. Я редко кого называю «гением». Мой друг аварский математик Шамиль Алиев - гениальный разработчик оружия. Джошуа Макдауэлл - гениальный филантроп. Вадим Назаров - российский гений книжного маркетинга. Гениальные люди могут состояться в чем-то кроме профессии. Несколько писательских репутаций зиждятся исключительно на первородных шутках Вадима Назарова. Хотите считайте эти шутки «гениальными» (я считаю), не хотите считать так, не считайте вместе со мной. Но... Как тогда объяснить феномен сестёр Фругацких? Безошибочность была присуща Борхесу при создании Тлена. Назаров продемонстрировал борхесовскую безошибочность при создании проекта Фрай Проект Фрай - это попытка протащить Тлен в русскую литературу. К счастью, одесское происхождение одного из участников проекта помешало виртуальному писателю состояться русским автором. Но это самый удачный пример вреда, который современная беллетристика может нанести окраинам русской литературы. Опыт показал, что пока вроде бы устояло здание русской литературы. Попытка вторгнуться в чужое (для С. Мартынчик) пространство посредством клонирования технических приёмов М. Павича была отбита благодаря оборонительным рубежам Набоковского стиля. (Напомню, что Набокову была свойственна игра в подбор новых эпитетов. Этот вопрос рассматривался в нескольких научных исследованиях и в курсовых работах студентов-филологов).

  В наше время количество национальных борхесов едва ли не приближается к общему числу лжехристов, сосуществующих с церквями и сектами. Издательская потребность в национальных борхесах (кафках, хемингуэях, толкиенах и др.) возникает и легче обосновывается при наличии определенной переводческой традиции. Любопытно вспомнить издательскую дуэль Москвы и Петербурга, имевшую место во второй половине 1992 года. Не позднее 1991 года Петровский перевел рассказ аргентинского писателя Хорхе Луиса Борхеса (Borges, 1899-1986) "Оправдание Каббалы" (1932) для московского издательства "Республика". Было там интересное для профетологии место: "Такое представление, превращающее... пророков в обезличенных секретарей Господа, пишущих под его диктовку" (стр. 39).

  В чем изюминка проекта "Республики"? Сборник "Письмена бога" вышел в серии "Библиотека: наука, культура и религия" с бесценным академическим разделом "Примечания". С "Указателем имен", в новом веке не потерявшим наукоподобных смыслов. Московское издание подписано в печать 27 мая 1992 года. Осенью в читательские руки попали 37 тысяч экземпляров. В Петербурге в 1992 году для издательства "Северо-Запад" и по личному требованию Вадима Назарова Вс. Багно совсем иначе перевел "Оправдание Каббалы". "Взгляд, согласно которому... пророки суть писари, бездумно воспроизводящие то, что диктует Бог" (стр. 104). Представление или взгляд? Наследуя традициям казахстанского библиофила эпохи СССР Бориса Фадеевича Усанина (1917, Тюмень - 27 марта 1985, Кокчетав), предлагаю рассматривать две книги разных издательств единым двухтомником. Едва ли не одномоментное разделение на московского и петербургского борхесов следовало расценить преддверием будущей культурологической катастрофы, способной повлиять на механизмы распознавания художественного образа у самой читающей нации глобализированного мира. В лабиринт разбитых зеркал было положено два первых "самозарождающихся камня" оккультного путаника и дисциплинированного библиотекаря Борхеса.

  В промозглый день 16 ноября холодного 1992 года работники "Северо-Запада" подписывали к печати борхесовский сборник "Коллекция". Формально обозначили тираж в 50 тысяч экземпляров. Как известно, 1990-е годы были десятилетием "книжного пиратства". Поэтому фактически, об этом можно сказать в новом веке, за несколько заходов "Северо-Запад" мог выбросить на общероссийский рынок около 150 тысяч экземпляров сборника "Коллекция". В чем принципиальная разница двух изданий одного автора? Не в "Указателе имен" москвича Петровского или "Аннотированном указателе имен" петербургского составителя Б. Дубина. Хотя, отметим, у Петровского были проставлены страницы, на которых упоминалось указанное имя. Дубин упоминал Флобера как "мученика стиля" (стр.633), но не рекомендовал читателю посетить эссе "Отголоски одного имени", где Свифта "как и Флобера" "пленяла тупость" (стр. 325). Из этого не следует делать поспешный вывод, что черный том "Республики" лучше книжного близнеца-собрата из "Северо-Запада". Но обе книги грешили забавными и чудовищными ошибками. Оба издания оказались напичканы неточностями и забавными опечатками. К примеру, в "Указателе имен" Петровского имя Флобера связано с двумя страницами текста - 176 и 347. Но читатель знал, что "Искушение" Флобера упоминалось только на стр. 177. И т.д. и т.п. Разница не в ошибках, а в ошибке. "Республика" сделала одну-единственную ошибку, сегодня воспринимаемую фальшстартом.

  В колодезной глубине "северо-западной" книжки угрожающе схоронился рассказ "Тлён, Укбар, Orbis tertius", читателем не обнаруженный в более раннем "республиканском" проекте. Написанная очень давно, настолько, что текст всегда оказывался старше первых (!)переводчиков на русский язык и отныне так будет с последующими русскими составителями, в России 1993 года борхесовская арабеска обрела качество доступности читательским массам. Есть много позиций, с которых наш современник смотрел на форму и содержание рассказа "Тлён, Укбар, Orbis tertius". В политизированном 1992 году в одной книжной серии этот текст не вшили под обложку сборника из-за конфликта с атеистической установкой проекта. А в другом издательстве невольно сделали идеологическим стержнем книги. Вдруг случился маленький и едва ли не последний политический скандал книжного происхождения. Почему? Потому, что Борхес вбивал осиновый кол в парадигму совершенно посторонней книги "Материализм и эмпириокритицизм" (1909) Владимира Ульянова. Более семидесяти лет готовилась русская почва, на которое в начале 1990-х упало борхесовкое зерно: "Среди учений Тлёна ни одно не вызывало такого шума, как материализм".

  Кто вышел победителем дуэли между издателями, стрелявшимися на расстоянии в более чем 600 километров? Москва или Петербург? "Северо-Запад" или "Республика"? Борхес? Или запоздалым триумфатором мы вправе считать автора утопического романа "Красная звезда" Александра Богданова (1873-1928), против которого марксистской кентавр направлял отравленные стрелы "Материализма и эмпириокритицизма"? Напластования трех эпох, долгое эхо трех миров (богдановского, борхесовского и назаровского) предопределили коммерческий успех переводческих артефактов реформируемой России.

  Как шла борьба за массового читателя в России на рубеже веков?

  Через фабричную эксплуатацию феномена национальных борхесов. В капиталистических условиях российской действительности Борхес оказался сказочным единорогом, на легендах о котором разбогатели обитатели пластилинового леса. "В 1997 году тексты для выставок о пластилиновых народцах переросли в книжки в жанре фэнтези под псевдонимом Макс Фрай", - написал автор статьи "Культовый Макс, или Агония легенды" в майском номере журнала "Карьера" за 2002 год (N 5, Май 2002, http://www.kariera.orc.ru/05-02/Spect058.html). Почему эта статья обсуждалась за кулисами Тригоринских (Операторских) чтений того же года? Потому что в основе творчества создателя Лорибуки лежит сходная тема, заявленная в газетных публикациях далекого 1993 года. В реалистическом рассказе "Пластилиновые актеры", написанном в 1989 году, но увидевшем свет на второй полосе заводской многотиражки "Авангард", главным художественным образом были самодельные куклы для мальчишеского домашнего театра придуманных цивилизаций. Поэтому участники операторского движения прочитали журнальную цитату совсем по-иному: "В 1997 году новеллистические тексты для заводской газеты Казахстана о пластилиновых цивилизациях (так!) переросли в великий роман второй половины ХХ века, под названием "Пророк" по объективным причинам изданный в жанровой серии фэнтези".

  Возражая Борхесу, скажем "Человек - это его ошибки". Вадим Назаров - гениальный издатель. Весной и осенью 1996 года он видел в "Пророке" одиннадцатый том первой энциклопедии Тлёна (ПЭТ). А в 1998 году самовольно отказался взваливать на себя ношу по изданию предыдущих десяти книг и последующих "других томов". Гарри Бронзик (США) заметил: "Юркинская планета Перуника - это борхесовский Тлён. Юркинская Собория - борхесовский Млехнас. Юркинская страна песков Милазия - борхесовская провинция Укбар". Очевидно, что осенью 1997 и весной 1998 Вадим Назаров совершил в своей жизни главную ошибку. Золотое копыто Макса Фрая ослепило человека, подарившему России Борхеса-1993 в переводе Багно. Великий издатель ошибочно сосредоточил усилия на проекте "Макс Фрай", тогда как на его столе лежала тысячестраничная рукопись "Мечелова" (1998), а на подходе был текстовой корпус сакрального романа "Ничего кроме травы". Вадим Назаров забыл меткие характеристики, которые Багно плодовито раздавал во вступительной статье, открывавшей ныне прославленную "Коллекцию". В 1992 году Багно рассматривал "проблему подложного автора" у Борхеса, а в сентябре-октябре 2005 года мой литературный персонаж (смотри выше) попал в электронную энциклопедию Википедия в качестве реального человека! В ту самую Википедию, откуда весной 2005 года волонтеры цифрового проекта единодушно изгнали реально существовавшего библиофила Усанина и т.п. Отказавшись издавать Анатолия Юркина, Вадим Назаров уподобился тому персонажу из новеллы Борхеса "Книга песка", который забывает книжное сокровище в монологической пустоте общественной библиотеки ("справа от вестибюля").

  Если называть вещи своими именами и не оглядываться на авторитеты, то издатель и редактор занимался подростковым сексом с Максом Фраем на груде окровавленных бинтов и ваты с гноем, рукой хирурга только что снятых с прооперированного глаза слепца Борхеса.

  Чем в итоге были награждены участники событий, согрешившие под малиновым балдахином постмодернизма? Сегодня Макс Фрай отметился изданием беллетристических брошюр, в первом абзаце которых на все падежи русского языка осуществляется перебор выражения "Подлая сука" или чего-то не менее интеллектуального и полезного для читателей школы братьев Стругацких. "Магия библиофильских интересов", - написал Багно про Борхеса (стр. 12). Эти слова нельзя повторить про Макса Фрая. Вот почему я, человек-оператор, считаю, что ни в одном издательском проекте петербургский редактор не уходил так далеко от идеалов Борхеса, как в случае денежно-хозяйственных отношений со Светланой Мартынчик. Той самой дамой, что дружила "с женой Гельмана Юлией Радошовецкой". Движимый искренним желанием взрастить-таки "русского Борхеса", Вадим Назаров обустраивал каждое из всех трех ("Северо-Запад", "Азбука" и "Амфора" - обратите внимание на латинское выражение "Третий мир", у Борхеса вынесенное в заголовок великого рассказа) своих издательств в книжные "острова доктора Моро", в жюльверновских цехах которых с калейдоскопической пестротой клонировал сестер Фругацких. Сбылось проклятие борхесовского персонажа, согласно которому Вадим Назаров как первый издатель Светланой Мартынчик "остался с днями и ночами, со здравым смыслом, с обычаями и привычками, с окружающим миром" ("Синие тигры").

  В итоге типографский создатель "романиста" Макса Фрая не справедливо заслужил от московского бомонда ряд характеристик, из набора которых в печати обнародовать оказалось возможным вроде следующей: "Потом появился и слух, что коварный владелец издательства "Азбука" пытался склонить Светлану Юрьевну к тому, чтобы под этим именем писала команда авторов, а она получала бы за это 100 000 рублей за каждую книгу. А затем владелец "Азбуки" якобы и вовсе попытался зарегистрировать марку "Макс Фрай" на свое имя" и т.д. Вроде бы ничем не выражаемый комплекс вины долгие годы мучает Вадима Назарова, который в оплаченных рецензиях на новые издания русских беллетристов вроде ООО "Крусанов и Компания" поощряет "ненароком" роняемые фразы о "русском Борхесе". Для сравнения приведем образец аналогичных действий, суетливо осуществляемых по ту сторону издательских баррикад: "В этом маленьком тексте экзотически переплелись идеи любимого Светланой Мартынчик писателя Борхеса с современной теорией маркетинга и франчайзинга" ("Карьера"). Отныне никому не придет в голову вообразить, что беллетристическая новинка очередных сестер Фругацких хоть каким-то боком корреспондируется с романом "Красная звезда" Александра Богданова или полемизирует с тезисами ленинской работы "Материализма и эмпириокритицизма".

  А что посреди этой франчайзинговой борхесиады происходит с автором эпопеи "Пророк"? В 2005 году я разместил в Сети современный роман "Пресс-конференция". В петербургских особняках мало кто привечал пророков в 1990-е годы, ничего не изменилось за прошедшие годы. Видимо, сакральная тропинка российского ясновидца Тлёна, Укбар, Orbis tertius окончательно разошлась, как с путями-дорожками "тупых сук", так и с издательскими коридорами, ведущими в золотые кабинеты кукловодов, где надувают очередную резиновую куклу из конвейерного потока сестер Фругацких. Одинокая тень русского пророка, освещенного Яр-Яриком, выше золотых чертогов постмодернизма, медленно, но неотвратимо отодвигаемых на текстовую границу Укбара.

  Из небытия перед моим взором встают главные события тех лет. В письме Гарри Бронзик написал из США: "Помню пожар в прибрежном отеле "Санкт-Петербург", когда мы вместе с Мариной Влади едва не погибли от туннельного огня, по гостиничному коридору двигавшегося со скоростью ветра". "Многообразный бог открыл ему свое земное имя - Огонь", - если я ничего не путаю, писал Борхес (не Крусанов) в тексте "Круги рун". У "Республики" - "В круги развалин". Соответственно, "Многоликий Бог рассказал, что его земное имя - Огонь..." (стр. 210). Инверсия, учил Лем в догматах "Фантастики и футурологии", помогает графоманам осваивать литературную сокровищницу всего мира. Для начала подставим вместо "многоликого" божества многорукую ("тьмы его рук напряглись до предела...") жертву этнографического воплощения мифа о Прометее. Когда Борхес говорил А, "настырный Андрей Николаев" (псевдоним Андрея Легостаева или наоборот?) "заставлял" (сказано в посвящении) Святослава Логинова (псевдоним Витмана) сказать Б. Например, написать роман "Многорукий бог далайна" и др. С поправкой на некрофилию: "Огонь убивает меня" (цитата из романа "Многорукий бог далайна"). В Открытом письме Андрея Николаева (Легостаева или наоборот?) Владимиру Васильеву за 2000 год было сказано: "Борис Натанович провозглашает, что... новую "Библию" написать нельзя, а вот еще один "Апокалипсис" можно и нужно". Программная цитата из Открытого письма приоткрывает семантическое закулисье, в котором "русские Борхесы" не смогли поддержать торговую марку и деградировали до сестер Фругацких. Текстовой "Бог из машины" снова преследует нас в виде тряпичных кукол Апокалипсиса. Неужели Витман - первый "русский Борхес"? Точнее, "Борхес из Малеевки". Далее будут "Борхесы из семинара Бориса Натановича", "московский Борхес", "русский Борхес из Женевы". Короче говоря, запущен конвейер по производству сестер Фругацких (Фрай, Крусанов, Стогофф и т.п.).

  Пожарище на пятом и седьмом этажах отеля "Санкт-Петербург" стало той "погребальной урной", на дне которой многие из нас оставили узнаваемые образы прежнего Ленинграда. Помню посещения издательства "Северо-Запад", позже переехавшего в Адмиралтейство, а в 1992 году еще размешавшегося в особняке на Шпалерной улице, 18. Не миновав жуткого зеркала, по мраморным ступеням парадной лестницы нельзя было подняться на второй этаж в кабинет Валерия Попова, о собственной яхте грезившего под откидным календарем с фотографиями диких лошадей. Визитерам "Северо-Запада" следовало возвыситься до третьего этажа. Далее предстояло огибать шкафы со стеклянными дверцами, понаставленными в общей зале с нависающим потолком. Перешагивать каменные оставшиеся от дворцовой планировки порожки и деревянные настилы, тщетно пытающиеся уровнять с дворцовой горизонталью пол в новых офисах. Говорят, кроме меня никто не может вспомнить эти пороги и поперечные балки, низко свисающие над пышными прическами полнотелых редакторш. Никак не могу забыть обрывочные беседы в донельзя душном помещении с окнами на следственный изолятор КГБ. Тогда мы с Вадимом Назаровым обсуждали совместный проект по книге японского романиста Юкио Мисима, корректоров пугавшего пьесой с именем Гитлера в названии.

  Главный редактор "Северо-Запада" ни разу не обмолвился со мной о подготовке столь значимого издания, как борхесовский сборник "Коллекция" в серии "Экслибрис" с предательски выразительной сказочной птицей под обложкой. Как на русскую экзотику я смотрел на несовместимость матричных принтеров и белой гипсовой дворцовой лепнины, скрипящие обитые железом белые двери и серые компьютерные мониторы с черными экранами безопасности, цветочки в горшочках и запылившиеся огромные окна, через которые прежние владельцы особняка с ужасом могли наблюдать социальные потрясения начала ХХ века. Летом 1992 года я надолго покинул Россию. Тогда я не догадывался, что, охраняемый близоруким и глухим вахтером с металлической кружкой в дрожащих руках, Дом писателей на Шпалерной улице обречен сгореть из-за бухгалтерской отчетности арендаторов. Кто знает, может быть, причиной повторного поджога стали увеличенные числом экземпляры переводных изданий? Тут не знаешь, чему огорчаться, ибо особняк разрушен из-за предпринимательской удачи (зависти?) и ныне восстановлен владельцем петербургских рынков, равнодушным к слепоте Борхеса, телевизионной карьере Светланы Мартынчик и к текстовому затворничеству создателя Лорибуки. Я был участником тех борхесовских обстоятельств. Я остаюсь единственным человеком, который помнит, "на какой высоте" Вадим Назаров (по вине, по недосмотру?) оставил самиздатовский вариант Русской Библии. Слева от вестибюльного парадного зеркала за белой дверью, выходящей на крутую лестницу с узкими ступенями. Там, откуда огонь пожрал особняк, чему всю ночь по-дикарски радовались несправедливо арестованные.

  Аксиома Анатолия Юркина: чем больше появляется национальных борхесов, тем меньше у нации самобытных издателей, способных выпустить в свет дебютный роман адвоката Мира Бахадура Али из Бомбея "Приближение к Альмутасиму" или новеллу "Синие тигры".

  Какое место Борхес занимает в информационных войнах, ареной для которых стала Россия? Борхес совершенно бесполезен в парламентской борьбе крысиных фракций. Борхес м спецназовцы. Реформа ЖКХ и Борхес. Инфляция и Борхес. Ельцин и Борхес. Когда книгу Борхеса включат в продуктовую корзину россиян? Борхес и РПЦ. Борхес не просто пришел к российскому читателю в религоведческой книжной серии, но до сих пор остается атеистической цитаделью, пока неприступной для армий церковных бюрократов. Где Борхес, там парадоксы? Оккультный автор Борхес - островок здравого смысла в России, гражданам которой спецслужбы навязывают мракобесие православных "ценностей". Борхесовский Тлён - синоним здравого смысла в стране, где поклоняются пяточной кости святого, начальники департамента протокола перезахоранивают страдальческие останки и пенсионерки верят в исцеляющую силу иконы-новодела. Татары не будут издавать Борхеса. Исламский фактор сужает количество поклонников Борхеса: "Мне всегда было проще найти общий язык с мусульманами, хотя я и понимал, что ислам - наименее глубокая из всех религий, восходящих к иудаизму" ("Синие тигры"). Это не единственный выпад Борхеса в сторону ислама и личности Магомета. Словом, можно довообразить то, чем Борхес должен и мог бы стать в интерпретации издателей начала 1990-х. Велемир Хлебников важнее Борхеса. Борхес - ресница на травяном лике Велемира Хлебникова. Борхес, согласно Сетилопедии, аргентинский эссеист, непонятно почему упомянутый во вступительной статье к новому ПСС Велемира Хлебникова. Оставим текстологам разбираться в том, отчего это именем Борхеса сестры Фругацкие кокетливо прикрывают срамные места постмодернизма, но никто не позарился на славу "цифрового Велемира Хлебникова"? Итак, чем в реальности нового века воплотился автор эссе "Вавилонская библиотека", переведенного и изданного "Республикой" и "Северо-Западом"?

  Ксения Собчак и национальный Борхес - два сходящихся полюса матрицы российского иномирия. Можно представить, как Ксения Собчак читает Светлану Мартынчик, отнимает у Светланы Мартынчик богатого любовника или дерется со Светланой Мартынчик на луже из шампанского, пролитого в галерее Марата Гельмана. Более того, легко вообразить остепенившуюся дочку автора Конституции, на средства вырученные от продажи чужих бриллиантов создающую частное издательство. Да, повзрослевшая Ксения Собчак имеет административный ресурс для выпуска Собрания сочинений Борхеса. Ксения Собчак - наш некнижный Борхес? Возможно. Но при чем тут Борхес? Ксения Собчак страшнее Тлёна! В новом веке заумный эссеист Борхес станет очищенным вариантом Станислава Лема. Надо присмотреться к тем изменениям, которые претерпит Лем на рынке русскоязычной книжной продукции, чтобы понять, что ждет Борхеса. Разница между ними в том, что в польской традиции Лем не скрывал плохого отношения к СССР и России, а европейски настроенный Борхес с его аргентинскими палестинами оказался в безопасном далеко. В худшем случае Борхес становится не более чем школярским именем, по инерции упоминаемым "русскими Борхесами". При продолжении наблюдаемых тенденций Борхес, в лучшем для него случае, отойдет в тень параноидального энциклопедиста Чарльза Гойя Форта. Как писатель Рассел стал романистом по рецептам Форта, так Борхесу будет отведена социальная роль "новеллиста из команды Форта". Интеллектуальная свобода и близость иномирия - преимущества Борхеса. Поэтому Борхесу мы отводим срединное место между литературными загадками для редких интеллектуалов с академическим образованием и наркоманской литературой, текстологический массив которой в России будет увеличиваться. В художественном мире Борхеса с такой легкостью в прах развеиваются страны и народы, что аргентинский интеллектуал может быть полезен для поколения русских людей, на чьих глазах Россия утратит государственность. Благодаря или вопреки русским переводам Борхеса?

  Русская литература превращена в тусовку сестер Фругацких. Сегодня мы не подозреваем о том, какими социальными катастрофами обернется для современной России бездумность издательских проектов последних лет. До какого пепелища издательский барыш выжжет читательские души поколений, не знающих цену интеллектуальным прорывам Девяностых годов. Спецслужбы, эти повелители современных телевизионных умов, могут заставить турецких гастарбайтеров выложить Кремль "самозарождающимися камнями" Борхеса, но никакой корпорации не возродить прошлого величия Отчизны. Не следует верить тому, что сегодня американские войска и солдаты коалиции "наводят порядок" в Ираке. На самом деле милитаристским кулаком западноевропейская цивилизации пытается воспрепятствовать материализации Тлёна. Ибо страна Укбар располагается севернее двухмиллионного города Мешхед, что на северо-востоке Ирана известен как административный центр Хорасана. Но никак не южнее мятежной Чечни. Увы, синие тигры не спасут Россию от Перуники потому, что катастрофы - удел их, пророков.

Объём (без очерка «Козья морда порнографической ахинеи») - 1,68 а.л. (1 а.л. = 40000 знаков)

Количество символов без пробелов (вместе с очерком «Козья морда порнографической ахинеи»): 78189. Символов с пробелами: 88988.

Сёстры Фругацкие не будут голодать!

Примечания редакции:

  Фругацкие, сестры - смотри 86 том первой энциклопедии Млехнаса.

  Фраза Гарри Бронзика "возражая Борхесу, скажем "Человек - это его ошибки" отсылает к цитате: "Человек - это его обстоятельства", "Письмена бога".

  Фрагменты книги барочной эссеистики "Погребальная урна" (1658) английского писателя-эрудита Томаса Брауна (Brown, 1605 - 1681) переведены на испанский язык Х. Л. Борхесом и Адольфо Бьоем Касаресом.

  Валерий Попов "сидел под календарем с фотографиями диких лошадей" в то время, когда двумя этажами выше офиса, в котором готовился в свет сборник с рассказом Борхеса "Тлён, Укбар, Orbis tertius", где описывается "дельта реки Акса и что на островах этой дельты водятся дикие лошади".

  Поребрик - ключевое слово романа Святослава Логинова "Многорукий бог далайна", упоминаемое 140 раз. Свидетельствует о бравом автомобильном прошлом автора. "Фигура с факелом в руках поднялась на поребрик, всматриваясь в ночной ад горящего болота" и др. В Рунете есть замечание Логинова: "Такие известные питерские графоманы как Александр Тишинин и Игорь Петрушкин зарабатывают на жизнь редакторским трудом и вред от их деятельности не поддаётся учёту". Или: "... некогда Петрушкин в компании с Александром Тишининым был изгнан (были изгнаны? - их вроде бы двое - Г.Б.) из семинара Бориса Стругацкого по причине полной бездарности" ("Хороший редактор"). Честное слово, выбраться из этого автобиографического месива невозможно без уместной цитаты из Борхеса: студент "попадает в общество людей самого низкого пошиба и приспосабливается к ним в своеобразном состязании в подлости" (мистификационная рецензия на роман адвоката Мира Бахадура Али из Бомбея "Приближение к Альмутасиму"). Как видим, "Борхес из Малеевки" помнит те места, где переводили истинного Хорхе Луиса. Как написал "Борхес из Малеевки" в разгромной статье "О графах и графоманах. Почему я не люблю Льва Толстого": "переходим от ремесла к искусству". "Однако, подобные ляпы еще более неприятны, нежели предыдущие". Юмор в том, что в статье про "мусорные слова" у Льва Толстого литературоведческий "Борхес из Малеевки" дюжину раз использовал "однако"!!! Ну и что, спросит читатель? Поребрик, согласно БСЭ, "вид орнаментальной кирпичной кладки, ряд кирпичей, уложенных под углом к наружной поверхности стены". Для поребрика нужна кирпичная кладка, а в романе Святослава Логинова "Многорукий бог далайна" описаны "стены далайна", но ни разу не упомянут кирпич! "... уходящую вдаль стену. Стена была серой и безвидной. Она могла быть каменной, но больше походила на неподвижное облако". Поэтому герой "Борхеса из Малеевки" "сам не заметил, когда перескочил невысокий каменный поребрик..." и др. Сразу по двум поводам вспоминается статья "Заглянем за стенку Топография современной русской фантастики" Виталия Каплана: "Кто-то начал копировать западные образцы, и не всегда из конъюнктурных соображений" и :"Другая причина многих неудач - цеховая замкнутость фантастов, слабое знание литературы вне стен "гетто"..." Чего стоит литературный талант "Борхеса из Малеевки", придумавшего "беглый камень" Шоорана в сравнении с "самозарождающимися камнями" Борхеса?! Как сказал бы по такому случаю Хорхе Луисович, слово "однако" стало тем поребриком, не переступив через который национальные борхесы остаются вне Литературы, в далайне графомании.

  Зеркало - ключевое понятие в творчестве Борхеса.

  "В знаменитых строках Блейка тигр - это пылающий огонь...", Борхес, "Синие тигры". В эссе "Сестры Фругацкие" Гарри Бронзик дает понять, что остросюжетная психологическая новелла "Синие тигры" продолжает тему странного счета и иномирия, в программной форме заявленные в рассказе "Тлён, Укбар, Orbis tertius".

  Проклятие борхесовского персонажа, согласно которому Вадим Назаров как первый издатель Светланой Мартынчик "остался с днями и ночами, со здравым смыслом, с обычаями и привычками, с окружающим миром" - драматический финал новеллы "Синие тигры".

  Гарри Бронзик написал эссе про Борхеса, ограничившись "культурологической катастрофой", без употребления слова "культура". Эрудит Борхес допускал неточность, приведшую в России к чудовищным последствиям. Библиотека не культура, не мир культуры, но свод текстов. Материализованная хрестоматия всех авторов и всех тем. Более того, так называемые культурные тексты не читаются. В России популярность западного имени "Борхес" взошла сорняком на забытой могиле отечественного гения Хлебникова. Не нужны "русские Борхесы" потому, что Борхес - аргентинский Велемир Хлебников. Может быть, довоенный Леонид Андреев. Культура, в ложном понимании создателей "русских Борхесов", питательная почва для постмодернизма. Число "русских Борхесов" растет, а сельские библиотеки закрываются. Зайдите в обычную российскую библиотеку, поищите в ее обшарпанных стенах уважение к жизненному подвигу Велемира Хлебникова. Культура важна для тех, кто видит в библиотеке музей бронзовых бюстов, пыльное место для хранения авторитетов. Борхес оказался удобно неточен в представлениях о "мире культуры", которые в современной России поняты в том смысле, что библиотека ценна как антиквариат. Тогда как библиотека должна быть пультом управления нации. Диспетчерской смыслов. Башенным краном идеологий. Кухней национальной идеи. На самом деле, текст - это сигнал, посылаемый с борта тонущего судна - библиотеки. Наша, операторская, позиция более функциональна потому, что если для "новых русских" библиотека будет миром культуры, Эрмитажем для посещения в выходные дни с иностранными друзьями, то разве найдут ли эти духовно убогие люди в коллекции книг оружие против ложной культуры, враждебной культуры, массовой культуры и просто бескультурья? Музей старых ценностей или оружейная лавка? В представлении чиновника библиотека - "черная дыра" бюджетных средств. Для офицера тайной полиции, - источник вольнодумства. Библиотека, литературный мир, мир литературы и чтение оказались разведены по разные стороны баррикад. Некрофильская увлеченность российского чиновника реставрацией памятников архитектуры, двуглавыми орлами в оперении бюджетной позолоты и скупкой ювелирных изделий обесценивает чтение. Есть культура в ее материальных образцах, но нет навыка чтения. Нет чтения как целеполагания. Библиотека человека-оператора вне традиционных представлений о культуре. Ибо на дворе глобализация и период тотальных информационных войн.

  Фраза Гарри Бронзика "катастрофы - удел их, пророков" восходит к предложению из эссе Борхеса "Борхес и я": "События - удел его, Борхеса".

  Трава у Борхеса. "Тогда я стал искать нечто более стойкое, менее уязвимое. Размышлять о поколениях злаков, трав, птиц, людей". Борхес, "Письмена бога". "... и подумалось мне:видно, и я из той сорной травы..." Борхес, "Мужчина из Розового кафе".

  При цитировании вступительных и финальных афоризмов "Реальность - матрица ошибок" и "катастрофа - удел их, пророков" использовать в качестве источника не статью "Сестры Фругацкие", но Лорибуку. Пример: "Реальность - матрица ошибок", Лорибука. Матрица - материализация ошибок?

  На днях услышал, что Язоча - это питерский фэндом, а Щедрило - пародия на Бориса Стругацкого. Это неправда.

Сайт: polygamist.narod.ru.
Источник: газета "Пророчества и сенсации"
Автор: Анатолий Юркин
Рубрика: литературная критика
Дата: 2005г.

Тема в Рунете:

  БОРХЕС И РЕАЛЬНОСТЬ. Александр Генис. Русский Борхес; Ю. Каграманов. Явь как сон и сон как явь
http://magazines.russ.ru/novyi_mi/1994/12/genis.html

  "... называют «русским Борхесом». Я сколько раз встречал, столько и удивлялся – что такое «Борхес»? Какие бывают еще «Борхесы», кроме русского? Еще загадка!"
http://levin.rinet.ru/FRIENDS/BYTOV/

  "О Владиславе Отрошенко писали десятки критиков - в России, странах ближнего и дальнего зарубежья, называя его то русским Борхесом..."
www.limbuspress.ru/ms9_ru.htm

  «Сейчас, когда мировая известность этого «русского Борхеса» уже неоспорима, каждое его издание все еще обогащает нас неизвестными страницами...».
http://referats.colibri.ru/book.asp?cod=81690&rp=59&up=1

  У Маруси Климовой: "Таксисты и шоферы-дальнобойщики становятся на берегах фантомной Невы «русскими Борхесами», «русскими Маркесами», «русскими Фолкнерами» и «русскими Камю»..."
http://www.sky-radio.fm/sreda/article.php?sid=39&mode=thread&order=&thold=&next=80

  "Борхес умер". Лапицкий Виктор. Амфора. Питер, 2000 год, серия.
http://m-book.ru/index.php?page_type=tovar&id=104515108453&type=1&rubr=1040811338&lang=

  "Милорад Павич или Павел Крусанов?.. Не будем забывать, что первая, если не ошибаюсь, книга Павича, получившая известность в России — "Хазарский словарь", — не обошлась без подражания роману Набокова "Бледный огонь" и творчеству Борхеса в целом, что, на мой взгляд, не требует специальных доказательств".
http://krusanov.narod.ru/kritika/zvyagin.html

  "Когда я возвращался в Питер, угодил в серьезную аварию. Машина восстановлению не подлежит. С собой я вез три коробки жуков, которых коллекционирую... И еще - возможно, как следствие аварии - у меня возник замысел статьи об истоках творчества Борхеса". Из интервью с Павлом Крусановым.
http://www.zin.ru/Animalia/Coleoptera/rus/kruslgtx.htm

  "Дипломированный миро-Творец Макс Фрай сподобился выпустить Поваренную книгу демиурга. Классика фантастического жанра в отрывках: начиная с Книги Бытия (Ветхий Завет) и заканчивая энциклопедией материка Мадайк, авторства Светланы Мартынчик и Игоря Степина. С промежуточными остановками в мирах Х. Л. Борхеса ("Тлен, Укбар:"), братьев Стругацких ("Понедельник:")..."
http://www.bookshop.com.ua/Htm/Obzor/prose_1.asp

  "любимые авторы: Пушкин, Борхес, Фрай..."
http://www.sulamif.ru/form/5581/?print=US&sessid=f5ecc98cd2cb3ae4f3fa66b0d57e7771

Харя БронзЯк на udaff.com

Один американистый чувак по кликухе Силвябляберг написал романище "Стохастический человек" (The Stochastic Man). Эта деталевина упала на башки читателей в 1975 году. Через год полиглотные братья и сестры Фругацкие подсуетились, чтобы сорвать бабок немерено на сеновальном плагиате. У Силвябляберга дело было так: вступило ему рассказать запретно, что повёл он беспаспортную Лотали, этот эпизод и красит романище. А сестры Фругацкие - плагиатное фуфло. Кто выступил против - пусть идет прямо в "Лазейку для извращенцев"!

http://udaff.com/books/33789.html

В Петербурге насаждается мода на плевки в деревенскую прозу

Жизнь советского плагиатора-фантаста, объяснял Борис Стругацкий очень впечатлительному Илье Стогову из газеты Metro, который на этот раз - кто бы мог подумать! - почему-то по-крестьянски лапотный "Стогов", а не романтически-прозападный "Стогоff" - это иноязычный первоисточник; то есть, книги тех великих авторов, у которых было принято воровать обеими пригоршнями, остальное - чушь. Это я так понял панегирик "Илья Стогов. Борису Стругацкому - 75", вброшенный в масс-медийное сознание накануне 15 апреля. Именно так! "Илья Стогоff. Борису Стругацкому - 75" - это отдельный текст. Тревожный сигнал.

Очень жаль общечеловеческие права Ильи Стогоffа, который потратив телевизионные и "метрошные" гонорары на книги, изданные "тиражом 45 миллионов экземпляров", - здесь: нервное придыхание - так ничего и не узнал "об амурных тайнах, склоках с коллегами, размере гонораров и всем в таком роде" из жизни плагиаторов и одопевцев тайной полиции!

Обращаясь к офисной молодежи, блоггерам и сетевым троллям, их кумир допускает очередную провокационную пакость из поднадоевшего арсенала придворных лизоблюдов: "А попробуйте вспомнить по фамилии хоть одного «деревенщика»?" В Петербурге насаждается мода на плевки в "деревенскую прозу". Среди кого? Для кого? Зачем?

Ах, как должно быть приятно какому-нибудь офисному "мачонеплачещему", что в России не помнят "Писем из Русского музея" Владимира Солоухина! Преданы забвению лучшие вещи Василия Белова, чьё 75-летие в 2007 году отмечалось по обеим берегам пока еще не чужой нам реки Волги. Отринута гражданская позиция из безкомпромиссных рассказов Валентина Распутина и др.!

Жителю Петербурга Илье Стогоffу приходиться очень сильно зажмуриться, чтобы не увидеть вселенских масштабов театрального феномена "Братьев и сестер" Федора Абрамова, увековеченных художественным руководителем МДТ, режиссером Львом Додиным. И т.д. и т.п.

Интересно, а кто напишет лизоблюдскую заметку "Павел Крусанов. Илье Стогоffу - 75"?

Конец раздела «Прокляты сексом»

Вопросы для повторения:

Как вы понимаете эпиграф?

(Продолжение следует).
Но по смыслу надо читать здесь:
«Сивая зебра» (2014)
«Холощеный зебрул» (2014)
«Запрещённая глава» (2014)

Приложение к очерку «Козья морда порнографической ахинеи»

Паламед, отец Сократа

К 25-летию рецензии на книгу М.Грабарь-Пассек
"Античные сюжеты и формы в западноевропейской литературе"

"Сумасшествие разоблаченного Одиссея было
эгоистическим способом
избежать ответственности за общее будущее".
Из рассказа Гарри Бронзика
"Чудеса по ту сторону мусорной ямы"

  Человек без врагов - птица с одним крылом.

  Распознавание ошибок как семейная угроза – таким был удел эвбейского царя Навплия и его изобретательного сына Паламеда. Впору повсеместно вводить паламедон как основную единицу измерения неизбежных ошибок.

  Сегодня методология профетического знания требует распознавания и озвучивания ошибок, на которые совлекаются жалкие остатки русского мира и русской цивилизации. В связи с чем последние русскоязычные пророки поставлены перед неминуемой реализацией "угрозы Паламеда". Мы способны изобрести новые науки и дать человечеству новую методологию, научить людей по-новому видеть ошибки, угрозы и мусор. Наши спины освещены маяком эвбейского царя Навплия, но мы не в силах оспорить козни Одиссеев компьютерного века. Увы, злым роком нам не дано возможностей изобличить подложное электронное письмо Приама. А поэтому мы принимаем в лицо оскорбления людей, скрывающихся под десятками псевдонимом и обвиняющих нас в краже ворованного золота, злыми руками закопанного под шатер великой Утопии.

  Чему удивляться, если история человечества начиналась с чудовищной хронологической и историософской ошибки?

  Паламед - это обобщенный художественный образ андроновской цивилизации, передавшей важные знания своим недостойным наследникам. От андроновской цивилизации современному человечеству достались "часы, календарь, деньги, меры длины и веса, числа и буквы и даже игра в "камешки" (игра на доске, вид игры в шашки)" (стр. 87). Филострат в приписываемом ему тексте "Диалоги о героях" (стр. 85) заставляет финикийского купца разговаривать с виноградарем на кургане, который обоими воспринимается могильной насыпью, хранящей память о героях Троянской войны. А на самом деле был классическим курганом с захоронением андроновца, называемым "скифским". М.Грабарь-Пассек справедливо подчеркивает ту фазу диалога, когда говорится о "сознательном упущении Гомера", не назвавшем имени Паламеда (стр. 87). Продолжая сегодня мысли Филострата и М.Грабарь-Пассек, следует признать, что проблема не в простом умолчании или незнании, а в "подлом поступке", когда первые историки человечества "оклеветали" героических андроновцев.

  У нас, операторов и предвестников новой цивилизации, много врагов. Это коварные и беспощадные враги. Но мы любим мышиные хвостики своих врагов и острые зубки переносчиков паразитов такими, какими их родила гора информационного мусора. Смущает одно обстоятельство: не помнится, придумана ли логика угроз из-за того, что у нас всегда было много врагов? Или враги оперативно откликнулись на наши алармистские идеи? Каждый из говорящих и пишущих врагов - это новый орден и новая медаль в боях за знание будущего. Если говорить искусствоведческим языком, толпа врагов - это тот интерьер, на котором следует писать портрет интеллектуала нового знания. Когда наши враги оспаривают факт родства между человеком-оператором как духовным отцом и новыми поколениями, на генетический анализ мы предъявляем метафоры гениальности. Враги всегда рядом и всегда наготове и, знаете что? Их напряженные нервы успокаивают человека-оператора. У меня так много врагов, что временами я ощущаю себя птицей с тремя крыльями. Хорошо ли это? Уместно ли строить новый художественный образ на ошибках Бавия и Мевия? Этично ли своего врага рассматривать родом энергетического сырья? Опасной энергией, аккумулирующей твою волю? Неужели у моих врагов нет других дел кроме времяпровождения за напылением хулиганского граффитти на обводах новой цивилизации? Разве нет у них других врагов? Враги - свидетельство того, что человек-оператор живет вне матрицы. А вы?

  Легенда умалчивает о том, что мстительный и злоумный Одиссей закопал под шатер Паламеда не просто слиток драгоценного металла, но золото, отлитое в виде птичьего крыла.

Источник: газета "Пророчества и сенсации"
Автор: Анатолий Юркин
Рубрика: эссе
Дата: 14 июля 2005г.
Номер газеты: 742

  Этот текст посвящается всем врагам и всем недоброжелателям.

«Подземный заусенец»
Рецензия на роман Павла Крусанова «Американская дырка»